Поцеловать небеса. Книга 1

– Ну, как поживаешь? – едко спросила мать.

– Тебе чего надо? – заорала я. – Ты меня выгнала на улицу, зимой, с ребенком! Чужие люди подобрали нас… Мама, уйди от греха подальше! Ведь убью!!! Видеть тебя не могу!

– Убей! У меня теперь защита есть! Я с мужчиной живу! А ты как была дурой, так ею и осталась! На что живешь-то? – добавила она с особой издевкой в голосе.

– На свои! Мне от тебя ничего не надо! Пошла вон!

Все это время, пока велась перепалка, я подметала красный пушистый ковер стареньким веником. Вот он то и полетел в ее голову после завершения нашего диалога.

Эта война надоела мне…

Я никогда не думала, что можно так ненавидеть собственную мать. Для кого она все время хотела быть хорошей? Чего она добивалась?

Я внимательно посмотрела на свою дочь. Было заметно, что она считает меня неправой.

– Маша, ты думаешь, что я сделала неправильно?

– Ну, она же старенькая, не понимает многого. Мам, мне ее жалко.

– А меня тебе не жалко???

– Ты молодая, красивая, сильная. Чего тебя жалеть? И мы же вдвоем, а она – одна.

– Дай Бог, чтобы мы навсегда остались вдвоем, а не поодиночке…

Тот наступающий Новый год был значим. Это был двухтысячный год. Предрекались большие перемены… Помнится, еще в школе я часто думала: наступит этот год, а мне будет уже тридцать! Я буду красивой, успешной, счастливой, и… такой старой…

Тридцать лет казались непоправимо великой цифрой!

Вот все и наступило. Мы сидели прямо на ковре, перед черно-белым телевизором. Посередине был расстелен квадрат клетчатой клеенки, который я уставила тарелками с салатами, курицей, бутылкой вина и соком. В углу комнаты стояла маленькая настоящая елочка. Нет, мы ее не купили. Выпив позавчера, я осмелела до того, что отпилила большую ветку с соседнего дерева в сквере.

Били куранты. Вся Россия торжественно поднялась с бокалами перед экранами и президентом. У нас с дочкой была старая традиция – выливать в открытое окно полную банку воды, чтобы ушли все прошлые беды и печали. И выливать именно в то время, когда бьют часы.

Я помню, что когда двухтысячный неминуемо вступил в свои права, я испытала нечто вроде восторга и ужаса одновременно. Закрылась целая глава, эпоха, век. Моя жизнь стала прошлым далеким и невзрачным. Впереди не было ничего… Так страшно…

Хождение по дорогам утомляло меня. Однако, мужчины оказались далеко не такими козлами, как о них поговаривали. Я увидела, что это чаще одинокие, несчастные люди, которым, в первую очередь, не с кем поговорить. И я разговаривала. Постепенно у меня появилось несколько человек, которые пытались стать ближе, чем просто клиенты. Эти ребята так искренне потянулись ко мне, что некоторым из них я даже оставила свой действующий, промежуточный адрес. Среди них – Олег, Леша, Дима. Каждый из них мог приехать ко мне внезапно, сделать какой-нибудь сюрприз или свозить куда-нибудь. И эта кратковременная, сиюминутная забота была подлинным бальзамом для моего оледеневшего сердца.

Я разговаривала. Внезапно я открыла в себе дар психолога. Я быстро, мгновенно находила подход к каждому. Мужчины заслушивались меня. Они шли за моим голосом, как моряки идут на голоса сирен. И бывало даже так, что, заплатив, они не притрагивались ко мне. Их лечил и ласкал только мой голос.

И, тем не менее, с каждой ночью, я все сильнее осознавал ту степень опасности, которой подвергала себя. С этим надо было заканчивать. Может, пойти торговать на рынок? Но я считала себя никудышным розничным продавцом.

Глава 29

– Викуся, где ты столько денег берешь? – начинала понемногу «заводиться» любимейшая соседка Танька.

– Таня, а тебе-то что? Я же у тебя не спрашиваю, где ты берешь?

– А у меня все работают. Да, надоели твои ночные шастанья. Спать не даешь. Ты когда уже выезжаешь?

Я и забыла, что месяц срока подходил к концу… Нам надо было освобождать квартиру через несколько дней. «Ничего, останемся еще на месяц», – дерзко подумала я.

Может, получится уговорить Вову еще раз?

– Выеду, когда сочту нужным. Если мешаю – извини. Постараюсь потише.

Зря я тогда извинилась. Здесь это воспринималось, как слабость. И Танька медленно вывела свой корабль на тропу войны.

В любой азартной игре главное – остановиться. И я решила уходить с дороги. Мне оставалось только набрать денег на неделю-две, чтобы спокойно подыскивать новую работу.

В тот вечер я ловила удачу возле автовокзала. Поговорила немного со знакомыми таксистами, покурила с ними и чинно отошла в сторонку, замерла Александрийским столпом, в ожидании подходящего клиента.

Когда возле таксистов остановилась легендарная красная «пятерка» с девушкой на переднем сиденье, я сразу почувствовала «ежиков в попе». Водитель, грузный усатый мужчина лет сорока семи, пересел к тому самому таксисту и о чем-то долго говорил с ним, указывая на меня рукой. Девушка вышла из машины и направилась прямиком ко мне. «Ежики в попе» начали так сильно колоться, что я сразу захотела в туалет. Неподалеку высился дощатый, бесхозный забор, за которым можно было справить нужду. Тем временем, девушка приблизилась вплотную.

– Поговорить надо!

– Извини, я не могу, мне надо пописать, – и я решительно направилась в сторону забора.

Я так надеялась убежать! Но интуиция подсказывала, что на этот раз точно не получится…

Прямо за забором я сняла штаны и принялась писать так самозабвенно и звонко, как будто ничего вообще не происходило. Девушка присела рядом, делая то же самое. Мы журчали.

– В общем, так, – торжественно начала она. – Я – мамочка, а Генка – сутенер. Мы тебя не в первый раз видим. Давно ходишь? У нас за это здорово наказывают! Щас тебе Гена все объяснит. Пошли! – закончила она и одела штаны.

Гена больше походил на беззаботного Карлсона, нежели на того, кто наказывает. Он выглядел абсолютным добряком, и девочки, скорее, любили его.

– Как тебя зовут? – начал он с психологического подхода.

– Вика.

– Ты давно тут?

– Первый раз. Мне есть нечего, ребенок у меня, понимаешь?

– Понимаю. Но ты не можешь делать это самостоятельно. Город контролируется. Скажи спасибо, что мы нашли тебя. Если бы подъехали наши ребята, то тебе б мало не показалось. Обслужила бы всю бригаду, и по морде бы получила.