Поцелуй Мрака

– Она что, сломала ногу? – причитала Аннита.

– Нет, кажется, только запуталась в чем-то… – предположил Алехандро, всматриваясь вдаль. – По-моему, у нее на ногах какая-то веревка или что-то вроде этого. Я освобожу ее, не беспокойся!

С этими словами он бросился к выходу, а Аннита засеменила вслед за ним. Марисоль проводила их испуганным взглядом. Потом поднялась и подошла к окну. Видеть брата, пусть и вдалеке, было спокойнее. Вот они с Аннитой выбежали на крыльцо и торопливо направились к несчастной овце. Марисоль оперлась локтями на подоконник и с интересом приготовилась смотреть, как они будут освобождать животное. Но вдруг прямо под самым окном раздались едва различимые шаги, затем шорох. Боковым зрением Марисоль уловила какое-то движение. Но в тот самый момент, когда она собиралась опустить глаза и посмотреть, кто крадется под окном, за ее спиной раздался хрипловатый строгий голос:

– Что случилось?

Марисоль застыла, как парализованная, не в силах пошевелиться. Сзади повисла тишина, звенящая, оглушительная. У Марисоль тряслись поджилки, душа испуганно трепетала.

– Что случилось? – повторился вопрос.

Марисоль обернулась, инстинктивно прижимаясь к подоконнику, будто намереваясь в случае чего выпрыгнуть и убежать прочь. Взгляд ее встретился с холодными темно-синими, словно ледяная пропасть, глазами. Она смотрела в них, не дыша, потеряв дар речи. Хотя в этот раз пропасть казалась чуть светлее, потому что была освещена лучом солнца, заглядывающего в кухню.

– Ты немая? – спросил Фоско насмешливо.

– Нет… – пробормотала Марисоль не своим голосом. Потом начала дышать. Перед глазами все поплыло, ладони вспотели, колени задрожали. – Там… овца… Кажется, она… попала в ловушку, – выдавила Марисоль.

Фоско развернулся к ней спиной и сделал шаг в полутень гостиной. Очертания его фигуры тут же будто размылись.

– Синьор Фоско… – окликнула его Марисоль, совершенно не понимая, откуда в ней взялось столько смелости.

Он застыл. Потом медленно обернулся. И снова его обжигающий взгляд, проникающий в самую душу, лишил Марисоль дара речи. Она моментально забыла, что собиралась ему сказать. Но он продолжал смотреть на нее вопросительно, и она просто не смела молчать.

– Я… хотела сказать… что… – никак не удавалось Марисоль собраться с мыслями. – Я хотела… поблагодарить вас… за мое спасение… – наконец выдохнула она.

Фоско продолжал молчать, не сводя с нее испытующего взора. Марисоль чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Лицо ее вновь стало бледным, глаза расширились, губы затрепетали. Фоско скользнул взглядом ниже, к подбородку, который мелко дрожал. Потом к худеньким плечам, по которым волнами рассыпались каштановые волосы. Мужская белая рубашка скрывала женственную грудь и тонкий стан, но глядя на Марисоль против света, он видел очертания форм ее стройного молодого тела. Взор его скользнул ниже, к черным штанам для верховой езды.

– Почему ты одета в мужской костюм? – спросил он. В глазах появилось удивление.

– Потому что… Потому что… я… сбежала из дома… С моим братом… И чтобы не… быть узнанной…. Чтобы меня приняли…. За его слугу… я… – путано выкладывала Марисоль то, что надо было хранить в тайне. Хотя Аннита наверняка уже поведала эти сведения хозяину.

– Почему ты сбежала из дома? – спросил Фоско.

Это напоминало допрос, и Марисоль подумала, что для ее же блага лучше отвечать честно.

– Потому что… не хотела…

– Не хотела – что? – поторопил он.

– Выходить замуж… за того, кого… я не люблю… Он старый, некрасивый… У него отвратительный…

От этих слов взгляд Фоско помрачнел. Черные тучи закрыли солнце, освещавшее пропасть в его глазах, и начали метать молнии.

– Исчезни… – прошипел он, развернулся и бесследно растворился в полутьме гостиной.

Марисоль прислонилась к стене, бледная, изнуренная, до смерти перепуганная.

****

После ужина, пока Алехандро отправился вымыться перед сном и завтрашним путешествием, Марисоль впервые за последние несколько дней достала свой дневник. Она ревностно оберегала его и умудрилась сохранить даже в той буре, в которую попала. Тетрадь подмокла, а некоторые строчки немного потекли, но оставались читабельными. Пробежав глазами последнюю запись, она подивились своим ощущениям: ей показалось, что безмятежная жизнь осталась где-то в несуществующем прошлом.

Взяв свой карандашик, она задумчиво уставилась на чистый разворот.

«Мы с Алехандро попали в жуткий замок, – начала она писать. – Он вроде бы красивый и надежный, но с другой стороны, он мрачный и опасный, полный непонятных звуков и шорохов. Единственное светлое пятно – Аннита. Чудесная добродушная испанка, живущая в замке, будто затворница. Она, конечно, утверждает обратное: что живет она здесь по собственному желанию и вполне счастливо. Но я не верю этому.

Но самое загадочное и пугающее, что есть в этом замке, – это хозяин. Он вернулся совершенно неожиданно, я видела его лицо лишь несколько мгновений, а потом он натянул маску. Я до смерти его боюсь. У него невероятные глаза! Красивые, но такие ледяные, что кровь стынет в жилах. И говорит он странно: будто шипит сквозь зубы злым голосом. Я боюсь его и хочу поскорее уехать, вырваться из этого страшного сна, в который мы угодили с моим братом. По моей вине, конечно…

Я думала, хозяин замка убьет нас при первой же возможности. Я была уверена, что именно он отравил меня, но Алехандро утверждает, что он, напротив, меня спас. Мне казалось, у него нет сердца, но если он в самом деле спас меня, значит, оно у него есть?»

****

Марисоль легко вспрыгнула на спину гнедого коня. Он нетерпеливо затанцевал под ней. Она посмотрела на раскинувшееся перед взором изумрудное поле, перекатывающееся на ветру размеренными волнами. Ветер играл с несозревшими еще колосьями, согретыми в лучах утреннего солнца. Дневное светило вальяжно поднималось на синий небосвод, ласково касаясь верхушек деревьев.

Вдохнув полной грудью, Марисоль подняла руку, готовая натянуть поводья. Но что-то заставило ее обернуться. Некое необъяснимое чувство, будто кто-то за ней наблюдает. Она обернулась.

Позади стоял замок, мрачный и загадочный. Он будто прильнул к отвесной черной скале, над которой нависло сизое, угрожающее грозой облако. И вдруг молния: яркая, сильная, ослепительная. И в этой вспышке мелькнуло лицо в черной маске. Мужская фигура оперлась о подоконник, на котором виднелись кровавые пятна. Он умоляюще смотрел на нее, Марисоль, сердце которой от страха покрылось ледяной коркой. Ее охватил неописуемый ужас. И вдруг она услышала хриплый сдавленный голос:

– Не уходи… Прошу тебя…

А потом – новая вспышка молнии, и фигура исчезла, оставив на подоконнике следы крови.

– Нееееет! – закричала Марисоль во весь голос. И проснулась.

– Марисоль, ты что?! – в панике уставился на нее Алехандро, едва не свалившись с кровати.

– Прости… – пробормотала Марисоль, с глубоким вздохом откидываясь на подушку. – Мне приснился кошмар.

– Санта Мадонна… – тоже облегченно вздохнул Алехандро. – Что за кошмар? – положил он ладонь сестре на лоб, проверяя, не начался ли у той снова жар.

– Нет… Нет… Не хочу вспоминать, – замотала Марисоль головой, зажмуриваясь.

– Какое счастье, что завтра мы уедем отсюда, – обессиленно произнес Алехандро. – Ты стала очень нервной.

– Дай мне руку, прошу тебя, – схватила Марисоль его за запястье.

Но оглушительный раскат грома прервал ее. Казалось, молния ударила прямо в крышу над их комнатой. Марисоль в ужасе уставилась на приоткрытое окно.

– Видимо, снова начинается гроза… – недовольно заметил Алехандро, поднимаясь с кровати, чтобы закрыть окно. – Наверное, это и породило твои кошмары, хотя лично я раскатов не слышал. – Заперев окно, он лег обратно в кровать и взял Марисоль за руку. – Спи, сестренка...