Почта св. Валентина

– Прекрасно, – торжественно провозгласила дама-председатель. – Остается дождаться и проверить, как будет на самом деле. Теперь вы, господин Хронов.

Хронов потянул первый попавшийся билет и прочитал:

– «Перечислить три любимые слабости невесты». Ну нет, я отказываюсь. Зачем это? Слабости – у меня как раз.

Стемнин тайком поглядел на часы.

– Гоша! Конечно, у меня куча слабостей. Ну вспомни! – заволновалась Ануш.

– Я не замечал. Ну хорошо, хорошо. Сейчас. Мне нравится, как ты разговариваешь с комнатными растениями. Ты не до конца уверена, что они тебя слышат и понимают, зато точно знаешь, что я-то тебя слышу. В то же время, вдруг… ну, мало ли… Поэтому ты что-то бормочешь в листочки и очень стесняешься, даже не меня, а вообще.

– Цветы все понимают. Получше некоторых, Георгий. Кстати, это разве слабость?

– Любимая слабость. А любимая слабость – это практически достоинство. Потом еще я люблю, когда ты оказываешься рядом с кондитерской витриной и смотришь на выпечку. В Париже, помнишь?

– Прекрати! Так нельзя! Это запрещенный прием! – Глаза Ануш сияли.

– …И у тебя такой взгляд при этом, как будто ты сейчас молишься мармеладу.

– Ах ты подлец!

– Согласен. А что ж, такой билет… Еще люблю следить за твоим лицом, когда ты смотришь кино. Потом, когда ты волнуешься и что-то рассказываешь, то не успеваешь перехватить воздух между словами и вдыхаешь в середине слова. А еще…

– Гоша! Там всего три было, притом слабости, а не все подряд, – не выдержала Лина.

Жених с невестой не отрываясь смотрели друг на друга.

– Ну что ж, дорогие Ануш и Георгий. Вы с честью прошли все испытания, – провозгласила дама, тоже взглянув на часы. – Теперь нужно составить бумаги…

– Погодите, – вдруг сказал Хронов. – Разве я не провалил все эти тесты?

– Георгий, ты вот это сейчас что – улизнуть собираешься? – строго спросил Паша.

– Какой улизнуть? Давайте спрашивайте меня дальше, я готов.

– Видите ли, Георгий. – Председательша вдруг заговорила обычным голосом, в котором не было ни золота, ни стали, ни торжественной строгости, только сочувствие. – В семейной жизни легенды бывают так же важны, как безукоризненно правильные поступки. Если люди любят друг друга, конечно. Даже глупость – ну, к вам это не относится, конечно, – может укреплять отношения, потому что становится общей историей, общей тайной. А творить легенду – хотя бы семейную – вы, несомненно, можете.

– Это правда, – признался Хронов и окинул всех виноватым взглядом. – Ну давайте тогда нам наши студенческие.

Документ им выписывали один на двоих, и назывался он «Свидетельство о браке», а еще из синего бархата в двух сафьяновых коробочках выловили два кольца белого золота. Тут Георгий вспомнил о том детском колечке, что лежало у него в кармане. Потом они шли куда-то по пустому темному коридору, спускались по лестнице, пересекали двор, и через арку выходили на улицу. Стемнин, который нервничал и спешил, вдруг остановился и спросил:

– Как вам это все? Ужасно?

– Да ты что, Илюша! Да что ты! – закричал Хронов, который по меньшей мере двадцать раз за сегодняшний день был готов растерзать Стемнина. – Это нечто! Совершенно незабываемо, ни на что подобное мы даже не рассчитывали!

– Это похвала?

Ануш быстро обняла директора Департамента писем:

– Ну конечно! Ты гений, дурашка!

Они уже приближались к ресторану и слышали – больше телом, чем ушами, – теплый прибой музыки. Кто-то из гостей, вышедших на украшенное воздушными шарами крыльцо покурить, показывал на них пальцем и кричал что-то приветственное. Стемнин снова заторопился, вытащил из-за пазухи пухлый конверт из плотной рисовой бумаги и сказал:

– Посидите с гостями. Потом будет французский тост, за ним – танец, а сразу после танца входите прямо в глаза. Машина будет ждать у черного хода.

– В какие глаза? Можешь толком объяснить?

– Толком нельзя! Но вы точно все поймете, вы же такие умные! – И бывший преподаватель рванул к дверям ресторана, в водоворот странной свадьбы, которой давно пора было стать настоящей.

Приветствия, объятия родителей, крики, призывы присесть-выпить-поцеловаться-посмотреть подарки… Как только шум стал спадать, оркестр не громко заиграл вступление. В течение получаса свадьба Ануш и Георгия была похожа на другие свадьбы, хотя теперь уже никто этого не заметил.

9

Сев на свободное место и дернув большую виноградную кисть за ягоду, Стемнин ждал кульминации. После нее шансонье отбывал, вступал в свои права диджей и можно было уходить: оркестр играл только до конца французской части программы. Сразу после этого Стемнин договорился встретиться с Варей.

Стемнину казалось, что песни тянутся слишком долго и их слишком много. Со своего места он видел только Варину прическу и иногда взмывающий смычок. «Когда ты уже угомонишься, Арарат Наполеонович!» – с мукой смотрел он на великого певца, на его встрепанные брови и крупный, казавшийся накладным пунцовый нос. Обернувшись, Стемнин заметил Вартана Мартиросовича, который умильно глядел на шансонье и время от времени согласно кивал головой – то ли словам, то ли особенно трогательным нотам, то ли каким-то своим мыслям. Иногда Вартан Мартиросович поднимал глаза на дочь, иногда переглядывался с Аделью Самвеловной. Размякший Никогосов-отец, видимо, смаковал тот редчайший момент, когда все в жизни хорошо. Видя Вартана Мартиросовича, Стемнин и сам немного успокоился, словно мнение этого человека о сегодняшнем торжестве было главным и решающим.

Но вот маленький шансонье подошел к Ануш и Гоше, обнял их за плечи и заговорил. Из-за стола со вторым микрофоном поднялась переводчица в тяжелых очках и принялась переводить слова певца.

– Mes amis! Moi, j’ai été marié et plus d’une fois. Mais un mariage peut vous fair comprendre beaucoup plus que trois…

– Друзья мои! Я сам был женат, и не раз. – Переводчица вступила таким равнодушным тоном, что все посмотрели на нее с осуждением. – Однако вы можете узнать за один раз больше, чем за три. ( За столами засмеялись. )

Он продолжал говорить. Гости благоговейно внимали непонятной французской речи, словно в самом благозвучии ее заключался высший смысл.

– …Иногда мне хотелось бы вернуться и получить один-единственный урок, но пролитое вино в бокал не соберешь. Вот что я хотел бы сказать вам – от себя, от ваших родителей, родственников и друзей…

На двух круглых экранах покатили, перетекая из одного в другой, старые фотографии, и волной побежала по лицам общая улыбка. Потом детские рисунки, страницы первых школьных тетрадей, замечания в школьных дневниках… Картинки становились все более новыми, а люди на них, наоборот, быстро взрослели.

– …Знаете, почему влюбленные так любят разглядывать детские фотографии своих любимых? Кто-то скажет, что так будущие родители хотят всмотреться в будущих детей, проверить гены. Но это не так… – Теперь все, как и переводчица, смотрели только на певца. – Правда в том, что главное желание любящих – быть вместе, не расставаться нигде и никогда. Поэтому им хочется проникнуть в ту часть жизни возлюбленного, где их не было и быть не могло.

Повернуть время вспять и быть вместе с самого рождения.