Почти цивилизованный Восток

Чарльз поморщился. Вот меньше всего хотелось, чтобы кто-то влезал в голову.

– Клянусь, я буду аккуратен, но мне нужно это увидеть. Самому.

– Твой…

– Мы с Бальтазаром росли вместе. И он не сын моего отца, если ты об этом. Отец никогда не оскорбил бы мать подобным образом. Скорее уж он сын его старого… друга? Знакомого? Человека, которому отец был многим обязан. А тот погиб. И отец взял Зара в дом. Мы росли. Вместе. Если бы Зар захотел, он бы получил и поместье, и содержание, и протекцию на любую службу. Но он всегда отличался склонностью к авантюрам. И… не суть важно. Главное, в контору он пришел раньше меня, я уже следом. И да, он старше меня по званию, если думаешь, что я приказал ему сюда отправиться.

– Не думаю.

– Ну да… так вот, он – мой брат. Пусть и не по крови, но… он куда ближе остальных. А меня не оказалось, когда он был нужен. И теперь я вовсе не уверен, что Зар выживет.

Чарльз нахмурился вспоминая подробности.

Имя он слышал.

Определенно.

– Они говорили… о сыщике, который купил приглашение у кого-то… того человека изгнали из клуба. Меня уверили, что это просто ритуал, что он не сумеет найти это место. Он не знает ни имен, ни лиц.

– Подозреваю, что так оно и есть.

– А его лицо я запомнил. Но это тоже не имеет значения, верно?

– Проверка.

– То есть?

– Смотрят, что ты будешь делать. Станешь ли искать? А если найдешь, будешь ли задавать вопросы? Какие.

– И…

– И искать станешь. Это в твоем характере. Вопросы тоже задать стоит. Но ни я, ни кто-либо… если появится кто-то третий, они просто исчезнут.

Чарльз потер шею.

– Убийство – это всегда крайняя мера. И одно дело избавиться от старой шлюхи, и совсем другое – убрать графа Диксона, человека весьма известного. Да и обласканного вниманием Его императорского Величества. Твоя смерть создаст больше проблем, чем выгоды. А они, как я успел понять, весьма практичны. Так что да… если ты не пройдешь проверку, они просто исчезнут.

– Хорошо, - шея чесаться не перестала. – Я… найду этого… брата, мать его, в отставке. И порасспрашиваю. И… потом-то что?

– Дождешься приглашения. А там видно будет.

– Какой-то у тебя план неопределенный.

– Какой уж есть, - Эдвин хлопнул в ладоши. – Идем. Пора покойников выносить. И… полагаю, ты с Орвудом весьма дружен стал? Навещай его почаще. Вам будет о чем поговорить.

– Я не твой подчиненный!

– Это пока, Чарльз… это пока.

Вот ведь. Надо было выбирать отъезд.

Эдди спустился в подвалы.

Подвалы при отеле были и вправду знатные. Начинались они за кухнями, и сперва даже казались обыкновенными приличными подвалами. Теми, в которых хранят, сыры да колбасы, тяжелые окорока, бочки с соленьями и всякого рода мешки, весьма нужные в кухонном деле. В них-то и пахло съестным.

– Лестница только одна, - Саттервуд огляделся и поежился. – Всякий раз вот ощущение такое… не знаю, как объяснить. Словно сквозняком тянет. Но откуда тут сквозняки?

Сквозняков и вправду не было.

Холод был.

Такой… неправильный холод.

– Где её нашли? – Эдди принюхался. Сквозь ароматы копченостей, сквозь душное облако приправ доносился-таки легкий едва уловимый смрад.

– Так… я сам не присутствовал, - Саттервуд, кажется, несколько смутился.

– А кто присутствовал?

– Бартон. Позвать?

– Позовите. И свечи пусть прихватит.

– Лампы?

– И лампы тоже.

Эдди прошел сквозь ряды. Сколько съестного, в жизни столько и в одном месте не видел.

– Там дальше винный погреб.

Дубовые бочонки выстроились на полках слева. Справа, припорошенные пылью, дремали винные бутылки. Зато вонь стала отчетливей.

– Вы… не чувствуете?

– Что? – встрепенулся Саттервуд и принялся крутить головой. – Здесь… призраки?

– Воняет.

Саттервуд принюхался.

– Извините… я прикажу убраться.

– Нет, не этот запах, который… и убираться смысла нет. Здесь довольно чисто.

Разве что на бутылках пыль.

– Нет-нет, - заметив взгляд, Саттервуд замахал руками. – Что вы… ни в коем случае нельзя. Пыль – это своего рода знак качества. Подтверждение, что бутыль лежала здесь много лет. Выдержанное вино.

Этаких извращений Эдди не понимал, но кивнул.

На всякий случай.

– Так… я позову?

Саттервуду явно хотелось убраться подальше. А уж на дверь, которая почти сливалась с кирпичной стеной, он глядел и вовсе с откровенным страхом.

– Позовите, - Эдди подошел к двери. – А за ней что?

– Тоже подвалы, но их… не используют. Понимаете, город ведь на самом деле стар. И многие здания здесь возводились поверх других. Ходят слухи, что иные… п-подземелья вовсе даже не людьми созданы. Но это только слухи. Полагаю, преувеличивают. Другое дело, что город строился и перестраивался не раз. Был и пожар, уничтоживший почти весь квартал, а после даже землетрясение приключилось. Вот и выходило, что новые здания возводились поверх старых. Планы утеряны, и… мы просто держим дверь запертой.

Только не в тот день.

– Всегда?

– Посмотрите сами, - Саттервуд оскорбился даже. – Видите? Есть и засов. И навесной замок. Не представляю, как ребенок мог туда попасть.

– Никак, - вздохнул Эдди, коснувшись двери. И запах, запах близкой смерти сделался отчетливей. – Зовите вашего… Бартона. И ключ пусть принесет.

– Открывать будете?

– Буду.

– Я… пожалуйста, осторожнее.

– А там опасно?

Саттервуд отвернулся.

Вздохнул.

И признался.

– Несколько лет тому там… горничная. Из новых. Её не сразу нашли… до того еще кухарка. И просто… я всякий раз собирался заколотить эту проклятую дверь.

– Отчего не заколотили?

– Не знаю, - сказал он растерянно. – Просто не знаю, но… будьте осторожны. Жози… завтра обещала прибыть.

Понятно.

Он не об Эдди беспокоиться, скорее уж о своем месте и отеле. Точнее о месте, а уж отель ему постольку-поскольку. Хотя, конечно, и не только ему.

Когда Саттервуд ушел, появилось желание отправиться следом.

Стало тихо.

Слишком уж тихо. И запахи обострились. Эдди закрыл глаза, пытаясь понять, что за они. Тлен? Нет, не то… гниль? Самую малость. Сладковатый аромат близкой смерти.

Предупреждающий.

Порождающий страх. И Эдди почувствовал почти непреодолимое желание убраться.

– Шалишь, - сказал он, не открывая глаз.

Что бы там ни было, оно было там давно. И не слишком радовалось гостям.

…замок.

Замок на двери амбарный, внушительный, но стоило прикоснуться, и он, тихо звякнув, повис на одной дужке.