Почти подруги

– Я вас все равно сниму, давайте сначала сцену.

И Аля сыграла, сыграла на себе-инструменте так, будто это соло перед тысячей зрителей. Она сделала что могла, оставалось надеяться. Надежды повисали над ней, как невидимые колокольчики, за последние месяцы их скопилось полсотни, и ни один колокольчик пока не прозвонил. Между тем последний Алин день на съемках стремительно катился к вечеру.

– Вот, возьмите. Резюме ассистентов для вас, девять штук. Из агентства прислали, – усталая Аля протянула Катерине распечатки.

Та пробежалась взглядом по первым строкам и хлопнула листками об стол.

– Тьфу! Да мне некогда читать эту хрень! А тем более встречаться с кем попало. Почему они просто не пришлют двух лучших? Почему никто в этой стране не хочет работать?!

– Я хочу, да роль не дают…

Нет реакции.

– Перезвонить им?

– Не надо, – Жукова уставилась на Алю пристально, размышляя о чем-то. – Значит, ты пока на паузе… Ну-ка, садись.

Аля присела на край соседнего стула.

– Тебе сколько лет? Печатаешь быстро? С компьютером у тебя нормально – ну там, почту отправить, Ворд, Эксель, диаграмму нарисовать? Инглиш на каком уровне? А с грамотностью что? Пишешь без ошибок? Ты где-нибудь работала раньше?..

Продюсерша бомбардировала Алю вопросами с минуту, то довольно кивая, то хмыкая: «ладно… не важно».

– Я смотрю, ты не дура, – заключила Жукова. Она глядела Але в глаза и держала паузу, от которой Свирская смутилась. – Ты мне нравишься. Пойдешь ко мне в ассистентки?

Для безработной ответ был очевиден, но Аля удержала его на языке. Она сделала озадаченную физию.

– Временно, недели на три, – пояснила Катерина. – Или четыре, пять – не больше. Пока я не найду себе человека на постоянку.

Йу-ху-у-у! На четыре недели она задержится в мире кино! Да, да, да! И все же Аля растянула паузу перед ответом на пяток секунд, наслаждаясь тем, как неспешно рассматривает предложение самой главной на площадке персоны, подвесила ее – ай да я!

– Да-а… это интересно, – сказала Аля.

Ах, как было лестно, что эта Катерина Великая в один миг поняла: на Алю можно положиться, она умница и вообще то, что надо! Ну а что про Жукову говорят «с характером» – ерунда. Четыре недели можно любой характер потерпеть.

Жукова сообщила, что работа на полный день, иногда и дольше, сказала, сколько будет платить в неделю. За месяц вышла бы хорошая сумма, по сравнению с тем, что Аля зарабатывала официанткой. Bye-bye, безденежье! С запозданием пришла мысль, что ассистентка при Жуковой вряд ли сможет ходить на кастинги… Но зато Аля заведет знакомства, да и сама Жукова может роль подкинуть, не так ли?

– Я согласна! Согласна-согласна.

– Вот и славно. Завтра воскресенье, но ты мне будешь нужна. Кстати, давай-ка на «ты». И без отчеств. Просто Катерина. Мне дипломатический пердеж не нужен, мне нужна работа без дураков, на совесть. Все понятно?

Само присутствие Жуковой рядом ощущалось как некая физическая величина, будто она то ли создавала свое собственное тяготение, то ли распространялась дальше своих видимых границ, напирая на того, кто рядом. А ее прямой взгляд обладал еще большей весомой силой, практически давлением. Аля не знала, вызывался ли этот эффект властью, должностью или принадлежал Катерине как таковой.

– Все ясно, без дураков, – быстро кивнула Свирская.

«Снято!» – крикнул режиссер и тут же, вслед за самым последним «снято», весь павильон заполнили крики и аплодисменты, накачанные многочасовым ожиданием финала. «К столу! Наливайте!» – вскоре перекрыл овацию голосище Жуковой. Было уже одиннадцать ночи и вряд ли кто-то хотел есть, но все устремились к столам, где лежали кружки апельсинов и ананасов, глянцевые яблоки, шоколадные конфеты в коробках, копченая колбаса и сыры пяти сортов, слишком роскошные для пластиковых тарелок, возвышались бутылки вина и белые колонны из бумажных стаканов, надетых друг на друга.

Через пять минут Аля стояла в толпе, держа в руке стакан с вином и хрумкая яблоком. В голове, в груди шумело приятное возбуждение – не оттого, что она отхлебнула вина, а возбуждение, подхваченное от соседей, как насморк. Все были рады, все переглядывались, рабочие в комбезах хлопали друг друга по плечам, ассистенты обнимались, как прошедшие трудный перевал альпинисты, Жукова целовала в обе щеки Голуба-голубчика, боксер Уланов приподнял и сжал в объятиях матерящегося довольного режиссера. Всех захватило стремление поделиться пенящимся весельем, приобнять, дотронуться, сказать «какие ж мы молодцы!» или «ай да Петька, ай да сукин сын!», наконец-то произнести «спасибо» – будто ни до ни после не нашлось бы удобней минуты. Нервный белесый продюсер раскраснелся, расплылся в блаженной улыбке, все напряжение спало с него и плечи наконец-то ощутили свободу. Он шел через толпу, принимал поздравления и поздравлял, а добравшись до Али, взял ее на секунду под локоток и сказал игриво-серьезно: «Все-таки ты наш человек! Одобряю!»

Володька-администратор протиснулся к ней и распахнул объятия. Аля, захваченная общим порывом, подскочила к ближайшей знакомой – элегантной художнице по костюмам – и крикнула ей сумбурно: «Вы такая чудная! Я никогда… Спасибо-спасибище!» Эта дама, похожая на Марлен Дитрих и прежде лишь холодно выдававшая поручения, ласково потрепала Свирскую по плечу.

Наконец-то Аля была среди своих! Наконец эти люди, близкие ей по духу, захваченные той же страстью к кино, и не так уж важно – опытные ли, неопытные, с щедрой мерой таланта или скупой – наконец они приняли ее в свой круг. Приняли, крепко. И самое замечательное: несмотря на финальное «снято!», эта минута не была прощанием. Сейчас – временная работа, затем – какой-нибудь счастливый кастинг, а затем и роль… «Вот повезло мне, что Катерина к себе позвала!» – ликовала Аля. Теперь она принадлежит этому миру навсегда, теперь уже ничто не выкинет ее в серый космос обыденности.

Режиссер, стоявший у декорации разгромленной квартиры, где еще не погасили искусственный полдень, подпихнул к себе деревянный эпплбокс, запрыгнул на него и привлек общее внимание громким возгласом.

– Ребят, ну что – всем огроменное спасибо! Классно отработали, молодцы! Ну что еще?.. – он потоптался, внезапно растерявшись. – Эйзенштейн форева! – издал он дикий клич и по толпе прокатилась жидкая волна смешков.

Жукова вскочила на тот же эпплбокс. Балансируя на краю небольшого ящика, она приобняла невысокого режиссера за плечи.

– Дорогие мои, это только цветочки! Ягодки будут, когда мы закончим фильм. Будет супервечеринка, обещаю! Вы все приглашены. Чтобы все пришли! – крикнула Катерина.

– Обязательно! Не упустим! – раздалось из толпы.

– Но главное, главное… – продолжила продюсерша. – Я хочу сказать: вы – лучшая команда, какая у меня была на съемках! Лучшая. Вы о-фи-ген-ные! Сами это знаете, да?

Слушатели захлопали и засмеялись так живо, словно и вправду они были лучшей съемочной группой на земле. Примолкший режиссер сошел с эпплбокса, уступив Жуковой пьедестал.

– Спасибо нашим замечательным светикам! – проникновенно сказала Катерина. – Мужики, вы же знаете: мы без вас дальше носа не видим!

Бригадир осветителей с видом «а то ж» развел руками.

– Спасибо нашим реквизиторам! Это гении сыска, они Янтарную комнату приволокут… Спасибо декораторам и постановщикам, всей команде нашего художника… Гениально!

Ее поддержали улюлюканьем и хлопками.

– Громадный поклон нашему ангелу стиля! Умопомрачительные костюмы… – вдохновенно пела Жукова.