Почти понарошку
Шрифт:
***
Если поначалу у нее и была привычка чуть что, звонить в дверь, то с некоторых пор она научилась открывать ключом, не предупреждая звонками, что заходит. Вот и теперь. Несколько мгновений она судорожно рылась в сумочке, разыскивая ключ, который, как всегда, затерялся среди мелочевки. А когда нашла, нетерпеливо вставила его в замок. Повернула, дверь подалась, и Даша вошла в квартиру. Включила в коридоре свет и громко выкрикнула:
– Я есть в списках!
–
– В тех самых… Сегодня вывесили наконец-то. Я с утра проторчала на крыльце. Только в три часа впустили. Герман, я поступила!
– Поздравляю! – улыбнулся Гера. – Зря переживала.
– Спасибо! ААААА! – взвизгнула Даша, с самой жизнерадостной миной бегом пересекла комнату и, плюхнувшись возле него на диван, порывисто обняла за шею: - Спасибо, спасибо, спасибо!
– Мне-то за что? Сама готовилась, сама поступала, - Герман приобнял ее в ответ. – Отмечать будем?
– Не знаю. Я не думала! Я даже сама себя уговаривала не расстраиваться, когда ничего не получится, а получилось и… и ты... Черт, если б ты меня не сбил, я бы не приехала! – Дашка поцеловала его в щеку и тут же, смутившись, отстранилась.
– Вообще-то, это ты меня пыталась сбить, - Герман с улыбкой наблюдал за ней.
– Не знаю… Не помню! Это, кажется, в прошлой жизни было!
– Очень может быть. Так как? Сходим куда-нибудь или дома? Шампанское есть. Ты шампанское любишь?
– У меня от него голова болит. И пьянею сразу. Но это все равно! Сегодня точно только шампанское. В следующий раз – на выпускном.
– Зануда ты, Дашка, - рассмеялся Герман. Достал бокалы, конфеты. Бутылка открылась с тихим вздохом, и Гера провозгласил тост: - Еще раз поздравляю! Родителям звонила?
– Нет… Сначала на метро ехала, потом домой спешила.
– Давай звони!
– Да? Ну да…
Даша бросилась в коридор разыскивать сумочку, в сумочке – телефон. И вскоре до него стал доноситься ее радостный звонкий голос, которым она сообщала о своей первой серьезной победе. Кажется, Дашка очень сильно гордилась собой. Впрочем, повод действительно был весомый.
Чертово время пробегало незаметно. Будто и не происходило ничего. В то же время происходило многое. Заслуженное и не всегда.
Даша пропадала в универе. Но нельзя было сказать, что Герман часто замечал ее отсутствие. Слишком много отвлекающих факторов вмешивалось в его домашние дела. Его основная жизнь сейчас проходила в клинике.
С горем пополам был выписан Григораш. Герман, из последних сил сдерживая себя, пытался объяснить ему, что следующий раз наверняка окажется последним, и привезут его не в реанимацию.
Юлька с самой лучезарной улыбкой ежедневно заглядывала к нему на чай,
доказывая, что так выглядит дружба. Что-то весело щебетала, приносила его любимые пряники и давала редкие осторожные советы по поводу его костюма.«Когда ты заводишь речь о цвете запонки на левом рукаве, у меня укрепляется уверенность, что ты выбрала не ту профессию», - не сдержался однажды Герман.
«Глупости! – отмахнулась Юлька. – Кто-то же должен тебе помочь в таком нелегком деле, раз твоей жене это не очень интересно!»
«Прежде всего, это не интересно мне. Почему бы тебе не заняться Русланом?»
Она на мгновение задумалась, а потом рассмеялась: «Не знаю, Гера! Наверное, не привыкла о ком-то еще заботиться!»
И упорхнула, небрежно хлопнув дверью.
Впрочем, явления Юльки были не самым сложным. Труднее было решить, должен ли он лезть в чужую жизнь. У Эгембердиева умер пациент. Руслан пил по-черному который день. А Герман точно знал, что, окажись на его месте (а рано или поздно все бывают на этом месте), не хотел бы ничьего вмешательства. И потому он брал телефон – и не звонил. Однажды даже приехал к Руслану домой.
Постоял во дворе, но так и не вышел из машины.
День маленькой Дашиной победы, отмеченной шампанским и шоколадом, вернул Германа в его странный семейный мирок. Но ненадолго. Следующий день огорошил Липковича сильнее прочих.
Началось все утром в клинике. Юлька выскочила из ординаторской, столкнувшись с ним носом к носу. WOGовская кофейная чашка в ее руках благополучно подпрыгнула, расплескивая успевший остыть кофе прямо на Юльку. Она громко взвизгнула и растерянно посмотрела на расползающееся по халату пятно.
– У меня рубашка тоже белая! – неожиданно для Липковича рассмеялась Нескородева.
– Ну прости, - развел руками Герман.
– Повинен смерти! – еще веселее засмеялась Юлька и вдруг прищурилась: - А у тебя в кабинете на вешалке по-прежнему мой запасной халат висит, или выбросил?
– А висел? – удивился Липкович.
– Уууууу! Я сейчас обижусь, милый!
– Не стоит. Мы можем посмотреть.
– Ну пошли. Кофе хочешь? Почти лед! – она протянула ему чашку, но ее сверхлучезарное настроение выглядело странно.
Герман отрицательно качнул головой и провел Юлю в свой кабинет.
– Точно висит, - усмехнулся он.
– Эх ты! – Юлька вытащила из шкафа плечики и сдернула с них халат. – Женщины любят внимание, между прочим!
– Между прочим, раньше тебя все устраивало, - Герман смотрел на нее, не отрываясь. Она быстрым движением расстегнула кнопки халата с ярким пятном кофе на груди, небрежно скинула его. Ее обнаженные руки мелькнули перед его глазами, прежде чем скрыться под белоснежной тканью. – А сейчас и вовсе должно быть безразлично.