Почти смешная история
Шрифт:
– Значит, давайте сразу смываться, а то Таисия Павловна вас разыщет и опять арестует!
– Правильно, – поддержала Иллария. – Уходим сразу!
Мешков взял портфель, и оба направились к двери.
– Я навязчивая, да? – спросила Иллария.
– Вы выдумщица, вы все про себя выдумываете!
Мешков отворил дверь и… увидел Таисию Павловну, которая сердито выпалила:
– Я жду, чем это все закончится!
– Она совершеннолетняя! – напомнил Мешков.
– Я вполне совершеннолетняя, – повторила Иллария. – Я еду на вокзал, провожать.
– Ах, вы уезжаете. – Таисия
Иллария и Мешков шли по улице.
– Вы к Таисии несправедливы, – говорила Иллария, – у нее дарование, она заслуженный деятель. Ее выставляют во всем мире. Я служу таланту, это лучше, чем служить министерству.
– Я не в министерстве, я в тресте. Был бы умный, не сидел бы на ста восьмидесяти, а давно ушел в НИИ и сделал диссертацию. – Мешков сам себе удивился и вспылил: – Слушайте, что это я с вами начинаю разговоры разговаривать?
– Вы ко мне привыкаете, – объяснила Иллария.
– Вот что. – Мешков поглядел на часы. – До поезда еще… тридцать шесть минут, мы можем дойти до вокзала пешком, а там, к вопросу о привыкании, пожмем руки и – никаких телефонов, адресов…
– Вы правы, – согласилась Иллария, – баб, которые на шею вешаются, – их никто не любит!
– Лично я, – рассердился Мешков, – люблю пельмени, дальневосточные, с уксусом и перцем, поговорили, повыясняли, хватит, дальше идем молча…
Здесь им повстречался Лазаренко.
– Уезжаешь?
– Уезжаю.
– Провожаете? – Лазаренко взглянул на Илларию.
– Провожаю.
– Новая прическа вам идет. Общий привет. – И Лазаренко пошел своей дорогой.
Тут Мешков, против собственной воли, поглядел на прическу Илларии.
– Ну что? – Иллария замерла.
– Прическа идет, и мы идем, а то поезд уйдет без меня…
Потом Иллария стояла у вагона и Мешков топтался возле него и откровенно ждал, чтобы она ушла. Вся эта история тяготила его, и он смутно, сам не зная почему чувствовал свою вину и от этого еще больше раздражался.
– Отъезжающие, пройдите в вагон! – объявила проводница.
– Ну все, счастливо! – Мешков взял руку Илларии, потряс, быстро выпустил руку и поднялся по ступеньке вагона.
Вдруг Иллария тоже начала подниматься в вагон.
– Пожалуй, я поеду с вами до ближайшей станции.
– Не надо! – испугался Мешков и стал легонько подталкивать Илларию. – Зачем? Это бред!
– Вы что, спихиваете меня со ступенек?
– Отправляемся! – крикнула проводница. – Товарищи, отойдите от выхода, пройдите внутрь вагона! Вы что стоите на ступеньках? – накинулась она на Илларию. – Вы едете или нет?
– Нет! – поспешно сказал Мешков.
– Я бы поехала, – Иллария улыбнулась проводнице, – только, слышите, он не хочет! – Она спрыгнула на платформу и повернула к вокзалу, не оборачиваясь.
Мимо нее задвигались, застучали вагоны, она шла по бетонной платформе, не смотрела на уходящий поезд и не глядела ни на кого.
Когда длинная платформа кончилась, Иллария вошла в здание вокзала, прямиком направилась
к аптечному киоску и спросила у продавщицы, старенькой, в седых буклях:– У вас продается цианистый калий?
В поезде Мешков торчал в коридоре, напротив своего купе, и курил, глядя в окно. Он оперся локтем о металлический прут, на котором висели скомканные белые занавески, прут выскочил из гнезда. Мешков покачал головой и стал устанавливать прут на место. Подошла проводница:
– Ваш билет! И не трогайте вы занавески, вечно все их дергают, вот они и залапанные!
– Пожалуйста! – Мешков достал билет и отдал.
– Место номер пятнадцать. – Проводница уложила билет в папку, в коленкоровый карман под пятнадцатым номером. – Что же вы жену-то с собой не взяли?
– Это не жена, – раздраженно ответил Мешков. На душе у него было неспокойно. Вся эта нелепая история с Илларией выбила его из колеи. Так бы он уже давно завалился в вагон-ресторан, занял место, пока его еще можно найти, и завел бы симпатичный разговор с таким же командированным. А сейчас никуда не хотелось идти.
– Ишь ты, – услышал Мешков издевательский голос проводницы, – не жена… Сам-то подержанный, можно определить, вторичное сырье, а все одно – завел! И конечно, наобещал!
– Да никого я не заводил! – взбеленился Мешков. – И вообще, какое ваше дело!
– Мое дело бабье, а вас всех, мужиков-шустряков, пересажать надо!
– Чай принесите! – приказал Мешков.
– Не принесу! – с вызовом отказалась проводница. – Все вы по городам шастаете, нам жизнь портите. Всухомятку живите, без чаю, а не нравится – жалуйтесь! Меня уволить нельзя, пусть такую другую дуреху ищут в этой трясучке вкалывать…
И заторопилась по служебному делу – собирать билеты…
Мешков опустил сигарету в металлическую пепельницу и вернулся в купе. На верхней полке кто-то спал. Внизу над крупной бельевой корзиной колдовал толстяк. Он доставал из корзины продукты и густо заставлял ими маленький вагонный столик.
Увидев Мешкова, толстяк обрадовался, что-то прожевал, проглотил:
– Помидорчиков хотите?
– Нет, спасибо! – Мешков уселся на полку напротив.
– Огурчиков соленых? – Толстяк один огурец отправил в рот, а другой протянул Мешкову. – Они из рассола, мыть не надо!
– Спасибо, нет! – опять отказался Мешков.
– Кабачок фаршированный? Жинка моя…
– Спасибо, не хочется, настроения нет! – Приставучий толстяк уже начинал злить.
– Еда от всего лечит – от болезней, от настроений! Хотите пирог с яйцами, с луком-порей… Жинка моя…
– Нет!
– Хлебушка черного с копченой грудинкой?
– Нет!
– Вот… рыбец… фантастический рыбец, будто бриллиантовый!!
– Нет!
– Ну тогда курочку… – растерялся толстяк. – Больше она мне ничего не поклала!
– А гусятины в вашем магазине нет? – с издевкой спросил Мешков.
Толстяк принял вопрос Мешкова, как говорится, на полном серьезе.
– Вот беда… Гусяки нету…
– А я ем только, как вы его зовете, гусяку! – Мешков поднялся, снова вышел в коридор и стал продвигаться по вагону. Навстречу шел другой пассажир.