Почтовая открытка

К прибывшим обращается старший офицер. На нем новенький мундир, все сверкает — от кожаных ботинок до пуговиц. Он салютует по-нацистски и объявляет:

— Вы в образцовом лагере Третьего рейха. Здесь мы заставляем работать паразитов, которые всегда жили за счет других. Вы научитесь наконец приносить пользу. Радуйтесь тому, что внесете свой вклад в грядущую победу рейха.

Затем Ноэми направляют налево, в женский лагерь, где она проходит через центр дезинфекции, более известный как «баня». Здесь всех женщин раздевают догола, потом усаживают в ряд на скамейки. Так, совершенно голыми, они ждут, пока их полностью обреют — голову, лобок — и отправят под душ. Только нескольких девушек освобождают от бритья — их отправят в лагерный бордель.

Машинка стрекочет и скользит по голове, и длинные волосы Ноэми, которыми она так гордилась, которые укладывала в высокую корону, падают на пол. Они смешиваются с волосами других женщин, образуя огромный шелковистый ковер. Эти волосы, согласно циркуляру Глюкса от шестого августа 1942 года, пойдут на изготовление тапочек для моряков подводного флота. И на валенки для железнодорожников.

Одежду прибывших свозят в барак с названием «Канада», там ее сортируют вместе со всеми предметами, представляющими ценность. Носовые платки, расчески, помазки и чемоданы отправляются в Главное управление СС по вопросам расы и поселения. Часы отправляют в Главное административно-хозяйственное управление СС в Ораниенбурге. Очки — в санитарную службу. В лагерях утилизируют и перерабатывают все, что может на что-то сгодиться, используются и сами трупы. Человеческий пепел, богатый фосфатами, распыляется при осушении болот для удобрения почвы. Золотые зубы после переплавки ежедневно дают несколько килограммов чистого золота. Недалеко от лагеря устроен литейный цех, откуда слитки вывозятся в тайные хранилища СС в Берлине.

Ноэми дают миску и ложку, потом отводят в барак. Этот лагерь в двадцать раз больше, чем Питивье. Приходится много ходить пешком под постоянным наблюдением вооруженных охранников, под крики мужчин и лай собак. Иногда Ноэми кажется, что она слышит звуки струнного оркестра, она говорит себе, что этого не может быть… а потом вдруг видит помост и евреев-музыкантов — они играют, чтобы люди работали под музыку. Для смеха лагерные охранники одели мужчин как женщин. На дирижере белое свадебное платье.

У всех женщин в бараках обриты головы, порезы кровоточат. Ноэми снова видит нары, как в Питивье, только здесь ей надо делить постель с пятью или шестью девушками. Соломы нет, они спят на голых досках.

Ноэми спрашивает у одной из узниц, где они находятся. Освенцим. Ноэми никогда не слышала такого названия. Она не знает, где это место на карте, Она объясняет остальным девушкам, что ее брат уехал на грузовике с больными и ей надо его найти. Одна из узниц берет Ноэми за плечо, ведет ко входу в барак и показывает ей трубы, из которых густо валит дым, жирный черный дым вперемешку с серым пеплом. Ноэми решает, что в той стороне находится лазарет, она надеется завтра отыскать там брата.

Грузовик Жака едет через весь лагерь и подъезжает к березовой рощице. Там стоят бараки, где, как ему сказали, можно будет помыться. По прибытии кто-то спрашивает его об образовании. Взрослым узникам надо сообщить свою профессию. Заключенных снова хотят убедить, что им предстоит работать.

Жак не говорит, что ему уже восемнадцать лет, — вопреки данному совету он называет правильную дату своего рождения. Он не" решается лгать, боясь наказания. Его направляют по лестнице в подвальное помещение, где расположены раздевалки. Здесь берет начало длинная очередь, которая вьется черной змеей дальше: к людям из первых грузовиков присоединяются те, кого отбраковали после осмотра.

Жаку велят перед заселением в лагерь принять душ со специальным средством для дезинфекции. Ему выдают полотенце и кусок мыла. Эсэсовцы объявляют, что после душа всех накормят. А также позволят отдохнуть и поспать перед тем, как завтра выйти на работу. Эти слова вселяют в Жака некоторую надежду. Он торопится: чем быстрее пройдешь обязательную дезинфекцию, тем быстрее наполнишь чем-нибудь пустой желудок. Заключенные настолько физически слабы, что не сопротивляются, они совершенно пассивны.

В раздевалке вдоль стен написаны цифры. Жак садится на полочку, чтобы снять одежду. Ему неприятно раздеваться на людях. Ему неприятно, что другие видят его наготу, и самому неловко смотреть на голые мужские тела. Дежурный эсэсовец в сопровождении переводчика из узников-французов объясняет, что нужно запомнить номер, под которым оставлены вещи, чтобы потом, выйдя из душа, быстро их найти. Он также приказывает связать ботинки шнурками вместе.

Все должно быть оставлено в аккуратном, сложенном виде, так легче будет сортировать вещи в «Канаде».

«Schnell, schnell, schnell». Жака и других заключенных толкают, чтобы не задерживали других, чтобы не сбивали ритм — и не успели ни о чем подумать, не успели отреагировать. Охранники-эсэсовцы подталкивают их автоматами в спины, чтобы заполнить душевую комнату как можно большим количеством людей. Жак получает удар прикладом по плечу, рука повисает, как плеть. Заполнив помещение, охранники запирают двери. Снаружи двое мужчин открывают люк, чтобы пустить внутрь «Циклон Б». Это газ на основе синильной кислоты, убивающий человека за несколько минут. Узники поднимают головы и видят на потолке душевые лейки. И сразу всё понимают.

Я вижу лицо Жака; темноволосый мальчик лежит на полу газовой камеры.

Я опускаю ладони на его широко раскрытые глаза и закрываю ему веки, на этой странице и навсегда.

Моэми умрет от тифа через несколько недель после прибытия в Освенцим. Как Ирен Немировски. История не сообщает, довелось ли им когда-либо встретиться.

Глава 31

В конце августа Эфраима и Эмму навещает Жозеф Дебор. Он вернулся из отпуска и узнал, что дети Рабиновичей арестованы в начале лета.

— Я могу помочь вам добраться до Испании, — говорит он.

— Мы лучше подождем, пока вернутся дети, — отвечает Эфраим и провожает мужа учительницы до порога. Возвращается. Накрывает стол, ставит приборы для детей. Так он делает каждый день с момента их ареста.

В четверг, восьмого октября 1942 года, в 16:00 Рабиновичи слышат громкий стук в дверь. Они давно ждут этой минуты. Спокойно открывают; за дверью два французских жандарма, которые пришли их арестовать. Началась новая общефранцузская операция, направленная против евреев, не имеющих гражданства.

— Я знаю, как звали жандармов, — говорит Леля. — Сказать?

Я думаю и отвечаю, что лучше не надо.

Эмма и Эфраим готовы, чемоданы собраны, дом убран, мебель укрыта простынями от пыли. Эмма аккуратно разобрала бумаги Ноэми. Она сложила записи дочери в один из ящиков стола. На конверте надпись: «ДНЕВНИКИ НОЭМИ».

Рабиновичи не сопротивляются; они чувствуют, они верят, что скоро встретятся с детьми. Они покорно следуют за жандармами, они сдаются.

На голове у Эфраима элегантная шляпа серого фетра. Эмма одета в практичный темно-синий костюм, пальто с меховым воротником и удобные красные туфли на невысоком каблуке. В сумочке — карандаш, перьевая ручка, карманный ножик, пилочка для ногтей, черные перчатки, портмоне и продуктовая карточка. И все деньги.