Почувствуй

– Говорил же, раньше привезут, – говорит, догоняя.

– Думаешь, боялись, что соскочим?

Пожимает плечами. Мы пожимаем механикам руки, перекидываемся парой слов и подходим к тачке. Переглядываемся. Стаскиваем брезент и глаза округляем. Захар не удерживается и просто орет:

– Ни хрена себе! Да она лучше чем на фото!

– Инджой, блть, – говорю в некотором ступоре. – Вау.

Некоторое время мы бегаем вокруг, рассматриваем, изучаем. Потом Захар протягивает сигарету. Благодарю кивком и достаю из кармана спички. Прикуриваю. Он тоже. Стоим, размышляем. Я говорю:

– Как он так–то? Лошара.

– Ага. До слез.

Мы оба смотрит на битый «Форд Мустанг» кабриолет. В идеальном состоянии, если не считать смятого переда.

– Починим, покрасим, будет как новенький, – говорит Захар. – Покатаемся, а потом еще и пол–ляма поднимем.

– Тихо ты, – обрываю. Механики могут услышать и подохренеть. Им–то процент достанется значительно меньше. У самого аж мурашки по телу, клянусь. Будущее играет яркими красками. – Всё круто. Но одна беда.

– Что еще?

– Продавать жалко.

Захар ржет, запрокинув голову. И отмахивается:

– Тут как с телками. Жалеть нельзя: каждая новая лучше предыдущей.

– С удовольствием посмотрю, как тебя скрутит какая–нибудь.

– Годам к шестидесяти. Двадцатилетняя сиськастая девственница. Ну что, отмечаем?

– Если только быстро.

Обещал Юле, что не буду задерживаться. Она–то дома в кровати с книжкой, нехорошо выйдет.

Глава 19

Юля

Мы с Любой выходили из универа, размышляя, чем займемся вечером, как мой сотовый завибрировал. Ева.

– Да?

– Юля, выручай. Труба полная! – затараторила начальница. – Таня заболела, Егор недоступен, Марина уже загружена до предела. Больше некому.

– Ева, так уже времени сколько! Я не могу, сказала же.

– Плачу в полтора раза больше.

Аж ногой топаю от раздражения.

– Ев, блин! А завтра ты нам с Матвеем не хочешь заплатить по новому тарифу? Я же предупреждала, что никак. У меня потом проблемы будут.

– Пожалуйста! Я буду твоей должницей. Юлечка!

Я вздохнула.

– А какие костюмы?

– Амонг ас.

Там лицо закрыто. Бросила растерянный взгляд на Любашу, та подняла руки и истошно покачала головой, дескать, даже не проси. Я закивала, как бы говоря: «Придется». Она прошептала: «Ни за что».

И вот в начале девятого мы стоим на улице. Теплый сентябрьский воздух приятно окутывает, моя косуха расстегнута, а шарф зажат в руке. Ветра нет, поразительно–теплая осень. И всё же отчего–то хочется поежиться.

– Можешь ехать, всё нормально, – тороплю я, взглянув на часы, а потом опасливо по сторонам. – У тебя, наверное, есть планы на пятницу. Мы и так задержались.

Костя держит в руках пакеты с костюмами и не двигается с места. Во всем виноват панический Любашин страх перед сценой. И моя жажда наживы, наверное. Но мы с Костей сделали это еще раз. Отлично выступили.

– Я подожду лучше. Темнеет, мало ли. Тебя точно заберут? – интересуется он с легкой улыбкой.

– Думаешь, могут украсть? – приподнимаю брови.

Наши глаза на секунду встречаются. Я зябко обнимаю себя и озираюсь по сторонам. Если нас увидит кто–то из друзей Матвея, будет капец. Маленький город Красноярск, всего миллион жителей.

– Ну этого мы точно не допустим, – обнадеживает Костя. – Кстати, мы с тобой еще прошлые деньги не потратили. Хотя, ты мне обещала.

– Разве? Не помню такого.

– Было–было. А то спущу на какое–нибудь фуфло. Как насчет сегодня? Кино, попкорн.

– Ой нет. Только не сегодня.

Отец должен приехать с минуты на минуту. Я вроде как под домашним арестом после ночи у Матвея, который, правда, сама себе назначила. Домой вчера заявилась поздно после тренировки и посиделок у Любаши, но встретила меня тишина квартиры. Оказалось, отец внезапно машину поменял, и они с мамой поехали с друзьям обмывать покупку. Я то ждала скандал, а оказалось, что у родителей есть дела поважнее. Когда же утром собиралась в универ, папа еще спал, что было тоже странно.

Я сама ему позвонила в обед и попросила забрать с подработки. Своим са–амым миролюбивым голосом! И заодно покатать на новой тачке.

– Или боишься, что украду я? – шутит Костя.

– Не боюсь совсем.

– Почему?

«Матвей тебя убьет», – хочу ляпнуть вслух, но почему–то молчу. То, что у нас с Костей начали появляться общие секреты, не очень хорошо. В планах такого не было, и поначалу я честно отказалась от подработки в пятницу. Но как назло случился полный аврал! У девочки день рождения, а выйти некому в прямом смысле.

Да и Ева намекнула про премию. А Матвей... где он? С кем? Секция по боксу для него важнее всего на свете. А я ничего плохого не сделала.

В конце–то концов! В будущем я буду где–то работать и общаться с коллегами, в том числе мужчинами. Кому–то нужно вести себя нормально и не выносить мозг, вот и всё. Тем не менее, от греха подальше, Матвею лучше не знать о сегодняшнем вечере.

– Я капризная и прожорливая. Так себе сокровище. На любителя.

– Что–то в этом я сомневаюсь. В твой прожорливости.

Я пожимаю плечами. Поворачиваю голову в сторону и улыбаюсь: папа останавливает новенькую белую «Черри» на парковке. Вау! Красивая какая.

– Идем, – зову я.

Отец открывает багажник и выходит из машины.

– Привет, пап! Какая она красивая! И большая! Супер же! – хлопаю в ладоши.

– Нравится? Сомневался до последнего насчет китайца, но что–то в ней есть.

– Да она космос! – едва не прыгаю на месте. – Потрясающая! Папа, это Костя, мы учимся вместе. И он помогает мне иногда выступать. Костя, это мой папа Виктор Арсеньевич.

– Приятно познакомиться. – Костя протягивает отцу ладонь. После рукопожатия начинает складывать в багажник пакеты, колонку и прочий реквизит.

Далее следует небольшая заминка, я еще раз благодарю Костю, ожидая, что тот попрощается и уйдет. Но он почему–то никуда не уходит и начинает тоже хвалить машину. Слово за слово, я выпрашиваю возможность сесть за руль, отец нехотя соглашается. Костя поддерживает и подбадривает.

– А ты далеко живешь? Может быть, добросить? – вдруг спрашивает отец.