Под алыми небесами

Пино ножом зачистил концы разорванного провода, соединил их с помощью медицинского пластыря из аптечки, тем же пластырем укрепил второй провод. Взял заплатки и резиновый клей из ремонтного комплекта, заклеил дыру в радиаторе с обеих сторон. Потом снял спустившее переднее колесо и поставил на его место целое заднее. Затем снял и выбросил заднее колесо с пробитой покрышкой. Когда он завел двигатель, тот заработал неустойчиво, но уже не кашлял, как старый курильщик.

– Я думаю, до Милана доедем, mon general, а дальше – одному Богу известно.

– За Миланом не имеет значения, – сказал Лейерс, который к этому времени, казалось, окончательно пришел в себя. Он сел на заднее сиденье. – «Даймлер» – слишком заметная цель. Мы поменяем машину.

– Oui, mon general, – сказал Пино и попытался тронуться с места.

Машина клюнула носом, и двигатель заглох. Пино попробовал еще раз, давая больше газа, и машина пошла. Но на четырех колесах вместо шести «даймлер» чувствовал себя неустойчиво, и они спотыкались и тряслись на дороге. Вторая передача не работала. Ему пришлось прибавить обороты – хотя он и делал это с опаской, – чтобы включить третью, но, когда они набрали более или менее приличную скорость, вибрации слегка поуменьшились.

Они проехали восемь километров, когда генерал Лейерс попросил фонарик, порылся в саквояже и извлек оттуда бутылку. Вытащив пробку, он сделал глоток, потом протянул бутылку через спинку переднего сиденья.

– Держите, – сказал он. – Виски. Вы заслужили. Вы спасли мне жизнь.

Пино смотрел на это иначе.

– Я сделал только то, что сделал бы любой на моем месте, – сказал он.

– Нет, – презрительно сказал Лейерс. – Большинство от страха потеряли бы способность соображать и мчались бы по дороге под пулеметный огонь. Но вы не испугались. Сохранили здравый смысл. Вы – то, что я называю «решительный молодой человек».

– Я хотел бы тоже считать себя таким, mon general, – сказал Пино, снова наслаждаясь похвалой Лейерса.

Он взял бутылку и сделал глоток. Почувствовал, как потеплело в желудке.

Лейерс забрал у него бутылку:

– До Милана вам больше нельзя.

Генерал усмехнулся. За вибрациями двигателя Пино услышал, что Лейерс сделал еще несколько глотков прямо из горлышка.

Лейерс невесело рассмеялся:

– В некотором роде, форарбайтер Лелла, вы напоминаете мне кое-кого. Даже двух человек.

– Oui, mon general? – сказал Пино. – И кто они?

Немец несколько секунд молчал, потом еще раз отхлебнул виски и сказал:

– Мой сын и мой племянник.

Пино не ожидал этого.

– Я не знал, что у вас есть сын, mon general, – сказал он и посмотрел в зеркало, не видя ничего в темноте, но угадывая силуэт человека на заднем сиденье.

– Ганс Юрген. Ему почти семнадцать. Умный. Изобретательный, как вы.

Пино не знал, как ему реагировать, а потому спросил:

– А ваш племянник?

После паузы Лейерс вздохнул и ответил:

– Вильгельм. Вилли – так мы его называли. Сын моей сестры. Он служил у фельдмаршала Роммеля. Погиб в Эль-Аламейне. – Генерал помолчал. – По какой-то причине его мать винит меня в гибели единственного сына.

Пино услышал боль в голосе Лейерса и сказал:

– Очень жаль, mon general. Но ваш племянник служил у Роммеля, у «Лиса пустыни».

– Вилли был решительным молодым человеком, – согласился генерал сипловатым голосом и снова глотнул из бутылки. – Он был командиром, который не боялся опасностей. И это стоило ему жизни в двадцать восемь лет в сердце кишащей блохами египетской пустыни.

– Вилли был танкистом?

Лейерс откашлялся и сказал:

– В Седьмой танковой.

– Дивизия-призрак.

Генерал Лейерс наклонил голову:

– Откуда вы это знаете?

Из передач Би-би-си, подумал Пино, но решил, что говорить об этом не стоит, а потому ответил:

– Я читал все газеты. И видел киножурнал.

– Чтение газет – редкое занятие для человека ваших лет, – сказал Лейерс. – Но Ганс Юрген и Вилли читали все время, в особенности спортивный раздел. Мы вместе ходили на спортивные зрелища. Мы с Вилли видели Джесси Оуэнса на берлинской Олимпиаде. Фантастика. Как сердился фюрер, когда чернокожий победил наших лучших из лучших. Но Джесси Оуэнс! Этот негр был гением бега. Вилли все время повторял это. И он был прав.

Генерал замолчал, погрузившись в воспоминания, размышляя, скорбя.

– А у вас есть другие дети? – спросил Пино.

– Младшая дочь. Ингрид, – сказал генерал, оживляясь.

– И где они, Ганс Юрген и Ингрид?

– В Берлине. С моей женой Ханнелизе.

Пино кивнул и сосредоточился на дороге, а генерал продолжал прикладываться к бутылке, делая небольшие, но регулярные глотки.

– Долли – старый друг, – сообщил генерал немного спустя. – Я ее давно знаю, форарбайтер. Она мне очень нравится. Я многим ей обязан. Я забочусь о ней. И всегда буду заботиться. Но такие мужчины, как я, не оставляют жен, чтобы жениться на таких, как Долли. Это как если бы старый козел пытался посадить в клетку тигрицу в расцвете сил.

Он рассмеялся восторженно, хотя и не без горечи, опять отхлебнул виски.

Пино был потрясен тем, что Лейерс так разоткровенничался с ним после семи недель холодной замкнутости и при таком различии в положении и возрасте. Но ему хотелось, чтобы генерал продолжал говорить. Кто знает, что он еще может сказать?

Лейерс замолчал, снова пригубил виски.

– Mon general, – сказал наконец Пино, – позвольте спросить?

Лейерс, едва ворочая языком, сказал:

– О чем?

Пино притормозил на перекрестке, поморщился, когда услышал звук обратного выхлопа, и спросил:

– Вы и в самом деле работаете на Адольфа Гитлера?

Лейерс молчал, казалось, целую вечность. Потом ответил, слегка неразборчиво:

– Я много-много раз сидел по левую руку от фюрера, форарбайтер. Люди говорят, что между нами связь, потому что наши отцы работали таможенными инспекторами. Это верно. Но я человек, который делает дело и на которого можно положиться. А Гитлер уважает таких людей. Он уважает, но…

Пино посмотрел в зеркало – генерал сделал еще глоток.

– Но?.. – спросил Пино.

– Но хорошо, что я в Италии. Если находиться слишком близко к таким людям, как Гитлер, то в один прекрасный день ты сгоришь. Поэтому я сохраняю дистанцию. Делаю мое дело. Я заслужил его уважение, и ничего более. Вы понимаете?

– Oui, mon general.

Прошло четыре или пять минут, прежде чем генерал Лейерс отхлебнул еще виски и сказал:

– Я по профессии инженер, форарбайтер. Я защитил диссертацию. С самого начала, будучи еще совсем молодым человеком, я работал на правительство в сфере вооружений, распределял контракты. На многие миллионы марок. Я научился вести переговоры с большими людьми, промышленниками вроде Флика и Круппа. А потому люди вроде Флика и Круппа в долгу передо мной.