Под чёрным крылом Архау

Мы с ним устроились на террасе дома, выходившей во внутренний дворик. Точнее, устроилась я, забравшись с ногами в плетёное кресло и подставив лицо полуденному солнцу, а Эль-Фарх хлопотал у плетёного столика над большим чайником из чёрной глины. И, казалось, что серебряные змеи, которыми расписан чайник, вот-вот зашипят от нетерпения. На лице мужчины застыло выражение отрешённой сосредоточенности, которое скорее пристало бы проводящему эксперимент феру. А вигор его пульсировал зеленью, совсем как у вчерашнего бармена.

Надо сказать, что на сегодняшний день я знала о шеклене столько же, сколько при первом знакомстве - за исключением его тела, тщательно изученного мною за прошедшую ночь. Во время разговора он искусно избегал упоминаний о себе, и сменял тему, стоило мне вступить на скользкую почву расспросов. Будь он фером, я постаралась бы утолить своё любопытство, однако он был человеком. Всего лишь человеком. А у людей и феров, хотя внешне мы практически не отличаемся, не бывает детей. Так что через неделю мы расстанемся навсегда. И пусть все секреты и тайны Эль-Фарха останутся при нём.

От маленькой чашечки, протянутой мне Эль-Фархом, исходил умопомрачительный запах.

– Ммм, - после первого глотка у меня не нашлось слов. После второго тоже. И лишь после третьего я смогла оторваться от дегустации и произнести, - с тем, что я пробовала раньше, это не имеет ничего общего. Кроме названия.

Ответом мне был короткий смешок шеклена.

– Изумительно, - пробормотала я после ещё трех глотков, - лучшие повара Истрона и Мгаба отдали бы по полжизни за рецепт этого напитка.

– Увы, моя сладостная, - рассмеялся Эль-Фарх, - они были бы жестоко разочарованы, потом что никакого рецепта нет.

– Как нет?

– Так же, как нет рецепта у восхода или заката.

– Но ведь шадр...

– Шадр - не просто кора ша, которую здесь обдают кипятком, а потом заливают мёдом, пытаясь забить её природную горечь.

Сказано это таким тоном, что я едва удержалась от улыбки. Больше всего можно узнать о человеке, когда он садится на своего любимого конька. И потому я подлила масла в огонь, заявив:

– А некоторые невежи ещё и молоком разбавляют!

Но Эль-Фарх на мою подначку не повёлся. Вместо этого он подмигнул мне и весело сказал:

– Не стоит быть такой самокритичной, Каритэ.

И поцеловал меня в нос. Как маленькую.

– На самом деле, сладостная моя, - сказал шеклен, усаживаясь в кресло напротив, - в шадр можно добавлять и молоко, и мёд, и любые специи. Главное, чтобы всё добавленное сочеталось с временем года, временем суток, и, что особенно важно, с твоим настроением.

Он сделал глоток из своей чашки и замолчал, наслаждаясь напитком. Я последовала его примеру.

Увы, шадр в моей чашке закончился слишком быстро, хотя я и пыталась маленькими глотками растянуть удовольствие.

– Судя по тому, что ты не стал добавлять сюда ни сахар, ни мёд, - задумчиво произнесла я, - тебе потребовалась горечь шадра, чтобы перебить мою сладостность.

– Хм, может быть. Не помню, - задумчиво протянул мужчина и, одним глотком допив свою порцию, решительно поставил чашку на столик.

– Надо ещё разок попробовать.

Плавным движением он поднялся из кресла.

– Мы собирались пойти за нужным, - напомнила я.

– Мы успеем за нужным, - сказал Эль-Фарх, шагнув ко мне.

– И за ненужным, - продолжил он, сделав ещё шаг.

– Потом, - многообещающе произнёс шеклен, нависая надо мной.

Мне оставалось только сдаться на милость дегустатора.

'Потом' наступило далеко ближе к закату. Мы, наконец, выбрались из дома и Эль-Фарх принялся оглядываться в поисках свободного мобиля.

– Зачем?
– удивилась я.
– До торговой улицы здесь рукой подать.

– Наши женщины пешком не ходят, - пояснил шеклен тоном, каким малым детям поясняют прописные истины, и снисходительно посмотрел на меня.

Я с трудом удержалась от того, чтобы объяснить разницу между ферой с приставкой 'ак' и 'вашими женщинами', но, вспомнив занятия по человеческой психологии, умоляюще посмотрела на Эль-Фарха.

– Но мне так хочется разделить этот город с тобой, - попросила я, - давай пройдёмся.

Шеклен немного поколебался и уступил. Вот только шёл он в полушаге от меня, не обгоняя и не отставая, с вежливым интересом слушая мой щебет. Но моего энтузиазма вполне хватало на двоих - теперь уже я села на своего конька.

– Смотри, видишь фигурки прилумов на фризе? Ну, вон же, там, на втором этаже над балкончиком? Это характерный признак домов эпохи Безвластия... А вон там вокруг двери - языки пламени? Нет, нет, левее. Да. По преданию, первому хозяину этого дома было предсказано, что ему предстоит сгореть заживо, вот он и попытался обойти предсказание.

– И как, - заинтересовался, наконец, мой спутник, - помог ли благородному господину запечатлённый в камне обман?

– Говорят, что он сгорел в лихорадке, - ответила я.
– Хотя я читала, что на самом деле его сожгли на костре за покровительство предсказателям. Случилось это как раз перед самым Отделением...

Я замолчала, почувствовав, что меня занесло. Обсуждать Отделение феров с обычным человеком не стоило.

– Весьма поучительная история, - заметил шеклен.
– Как говорят наши мудрецы, если слишком часто оглядываться, можно и споткнуться.

Так за разговорами мы дошли до улицы Уптарс, то есть улицы Высокого торга. Местные острословы называли её Уппарс - улицей Высоких цен. И то, и другое было правдой: здесь располагались самые дорогие лавки и рестораны. Но в моём кошельке было достаточно пурпура, чтобы именно здесь обзаводиться тем 'нужным', что не умещалось в маленькую дорожную сумку, в первую очередь, одеждой и обувью по местной моде.

Витрины магазинчиков, мимо которых мы проходили, пестрели нарядами самых невероятных фасонов.