Как сквозь землю провалилосьсолнце в море. Светстал рассеян, словно вспомнилчто-то. Мчались с дюнв волны три наяды юных,тешась прытью ног.Сколько же им было десятьнаших лет назад?
«Ты ушла из жизни. Да, я…»
Ты ушла из жизни. Да, язнаю – из моей(я живьем не погребаюженщин ли, друзей).Жутко ладя шутки те же,плоть, тоску, тщеславье теша,злая, как молва,ты еще жива.
«Воробьи.
Скворцы. Вороны…»
Воробьи. Скворцы. Вороны.Голуби с ленцой.Каски из пластмассы. Робы.Ватники. Лицочерной «Волги» из. Ухабылезут на бугры.Псы бездомные. Прорабы.Крысы и воры.
«Не склониться мне привычно…»
Не склониться мне привычнонад загаром безграничным,не очнуться вдругсредь уснувших рук.Жажда обернулась местью:сух колодец – в немродинок твоих созвездьяне увижу днем.
«Глухоты лохань…»
Глухоты лоханьсобственную всклянь —чу! – качнула… Но покудав мире Бах и Букстехудесуществуют, всё же как-томожно слышать вдругхоть тревожных пиччикатомоцартовский звук.
«Сторонитесь душ…»
Сторонитесь душ,тех, что слишком ужодиноки. Ведь они-тотак и льнут к вам. Что же скрытоза злосчастным иходиночеством – средь пылив однокомнатной квартирегде-то между книг.
«Ночь. Кварталов электрички…»
Ночь. Кварталов электричкивкруг столицы мчат ритмично —ветер пустырейгасит поскорейв мимолетных окнах тени —паранойя сновиденийдо ненастных утргонит спящих внутрь.
«В бурю, в вёдро, как младенцев…»
В бурю, в вёдро, как младенцев,к платьицам, к дубленкам – к сердцу,прижимая их,из домов нагихклочья комнатных собачек(всех их как-то звать)вынесут и чуть не плача,ставят на асфальт.
«Истеричная беспечность…»
Истеричная беспечностьвечеринок. Чок!С девочками, из-за плеч насзрящими. Дичок(чок!) с бородкой, словно ключикот чужих квартир, —надокучили мне, внучек,и чума, и пир.
«Лот в Содоме мимоходом…»
Лот в Содоме мимоходомжил. В тоске на дом,окруженный пьяным сбродом,что глядеть? – огнемон гори! Но движет еюта же страсть одна:в любопытстве каменеетЛотова жена.
«Сосны в синеве и бельма…»
Сосны в синеве и бельмаоблачности глыб.Несмотря на корабельный,просмоленный скрип,покачнувшись, точно пьяныйсушей мореход,бор стоит, навек отпрянувот балтийских вод.
«В душной дюне навзничь лягу…»
В душной дюне навзничь лягу.Как росы ночную влагу,дюн дневных песок —лап,
когтей и ногтысячи следов впитал он,их рассыпал, разметал он,оттого в пескахднем бесследно так.
«Оттепель теперь – наслышка…»
Оттепель теперь – наслышка.Стужа: ни гу-гу.Слесарю, что, выпив лишку,ночь проспал в снегу,ампутировали парутароватых рук:«Уж не то слесарить, падло,нечем выпить, друг!»
«Рос я при социализме…»
Рос я при социализмепобедившем. Поздно в жизния очнулся. Звукизо всех наукпоздно выбрав понаслышке,я с тех пор поднесь —весь – вокзальная одышка:опоздал… конец.
«Пропаганды гной ли, бомбы…»
Пропаганды гной ли, бомбы,ампул ли напалм,как инверсии в любовныхсопряженьях – намстоль привычных компанейски —или негде? или не с кем? —пухнут города —или некогда?
«Облик ли, душа ль из слов, не…»
Облик ли, душа ль из слов, непроясненных в нейчеловек куда условней,относительней,нежли тот язык, на коемговорят о неминогда… но будь покоен —редко: днем с огнем.
«А на улице-тихоне…»
А на улице-тихоне —покупатели,дети, патрули в законе,тот же дом вдали,что и рядом, те же модыпрячут женщин тук…Даже странно, что погодаизменилась вдруг.
«Сердце суть насос из мышц и…»
Сердце суть насос из мышц иклапанов и т.д. – качает кровь и мысли,коих в темнотеудивляться надоело —МОЗГ НА ВСЕ ГОТОВ.Лишь душа – сей призрак тела —состоит из слов.
«Вопросил приятель в раже…»
Вопросил приятель в ражелитра на двоих:«Чья же все ж страна-пропажа —наша или их?» —Их охрана и острастка,страх, как у ворья.Наши – страсть и страха ряска.А страна – ничья.
«Снег завесил угасанье…»
Снег завесил угасаньедачного денька.Станцией и небесамипахло. Вспомни-ка:сумерки и снег сгущалиощущение —будто все еще в начале,все еще вчерне.
«Но в стране такой ничейной…»
Но в стране такой ничейной,чтоб не стать частицей черни,знаком плюс иль знаком минуспохваляясь – здесь, на выносли – в земле ничьей,чтобы слиться с ней,путь единый вем:трудно быть никем.
«Из сторожки душной мы с ней…»
Из сторожки душной мы с нейвышли в душный мраз.(Я принес собакам мискухлебной тюри). Насобступила ночь окрестныхпустырей, и тысорняки рвала над настомснежным, как цветы.