Под жёлтым зонтом

Лари призвал ее:

– Не слушайте их. Накладывайте салат. Здесь нет ничего ресторанного. Дома я готовлю сам.

Не сводя с Макса глаз, Кирилл сказал:

– Правильно. Не слушай нас. Этот сюжет не представляет для тебя интереса.

– Вы что-то пишете сейчас? – спросил Лари.

– Собираюсь, – она отпихнула коленом Цезаря, который вкрадчиво пытался пристроить свою морду на столе.

– Придумываете сюжет?

– Я их не придумываю, – созналась Арина. – Мои истории рождаются сами собой, когда я вижу человека, в лице которого что-то есть… Непонятно, да?

Максим поднял голову:

– Уж не меня ли вы увидели?

– Не тебя, – ответил за нее Кирилл.

– Жаль-жаль. Такой роман мог бы получиться.

Чтобы поддержать Кирилла, она холодно сказала:

– Вот и напишите его сами.

– Как зовут твою дочку? – спросил Кирилл.

Арине показалось, что теперь он пытается сгладить ее резкость. Но в тот же момент Цезарь молча боднул ее в бедро, и пришлось незаметно сбросить ему кусок буженины.

– Лика.

Арина усмехнулась:

– Ну и имена у вас! Извините, Лари.

– Ничего. Все удивляются.

– А как будет полное имя от Лики?

– Никак, – сказал Макс. – Лика и будет.

В уме соединив это с отчеством, Арина с недоумением покосилась на Кирилла, однако тот не выглядел удивленным.

– Сколько ей?

– Одиннадцать месяцев, – четко ответил Макс.

– Разве в таком возрасте дети едят пельмени?

– Едят-едят! Ты же видишь, она ест.

Лари предположил:

– Он воспитывает из нее завсегдатая ресторана. Кирилл, тебе еще придется выгонять ее. Тогда «Ермак» уже будет твоим.

– Я не люблю, когда ты так говоришь!

«Но ты так хочешь этого!» – Арина искоса взглянула на него. Побледневшее к вечеру лицо Кирилла было по-прежнему обращено к Максу. Ей был виден только плавный полупрофиль.

– Говори-не говори, к этому идет.

– У всех к этому идет.

– Эй, приятель! – окликнул Макс. – А ты все еще боишься жуков-могильщиков?

Он обратился к Арине:

– В детстве этот дурачок верил, что если раздавишь жука-могильщика, то вскоре умрешь. Не помню, кто сказал ему такую глупость. Я, наверное. Он был таким… доверчивым. Его легко было обмануть.

Арина с жалостью подумала: «Он и сейчас такой же».

– Мы иногда собирались с мальчишками и специально для него сочиняли всякие небылицы. Всем нравилось следить за ним… Глаза у него становились совсем круглыми, и рот тоже.

Кирилл слушал так внимательно, будто речь шла совсем не о нем. Арине даже захотелось потеребить его за щеку: «Эй! Тебе ведь не десять лет. Не позволяй над собой смеяться!» Но ненасытный наблюдатель опять взял верх…

– Ты с тех пор научился обманывать? – не унимался Максим. – Знаете, он никогда не умел солгать, как следует. Может, фантазии не хватало? Вы, как профессионал, должны в этом разбираться.

«О нет, – возмутилась Арина, – Я не стану смеяться над ним вместе с тобой!»

За нее успел ответить Лари:

– Я бы не взял к себе лгуна. А фантазии у него всегда хватало.

– Для ресторана? Знаю-знаю, это просто царство фантазии! На ваш взгляд.

– Ты никогда этого не понимал, – заговорил Кирилл. – Потому что как раз тебе-то ее и не доставало… Арина, можно тебя на минутку?

Не дожидаясь ее, он быстро вышел на веранду. Когда, неловко улыбаясь хозяевам, Арина присоединилась к нему, ей невольно подумалось: «Краше в гроб кладут…» Кирилл стоял у окна, боком привалившись к раме, и с тоской глядел в сторону черного леса. Оттуда не доносилось никаких звуков, а деревья уже были неразличимы, поэтому казалось, что за окном только густая от сырости мгла.

Притянув Арину, он прижался щекой к ее волосам и умоляюще прошептал:

– Давай уедем отсюда. Глупо я это все придумал… Лучше я отправлю тебя к морю.

– Отправишь меня? – она с недоумением отстранилась. – Что это значит – ты отправишь меня?

– Ну извини, – спохватился Кирилл. – Я не так выразился.

– Будь добр, выражаться так…

– Маленький…

Она вырвала руку:

– Не заискивай! Терпеть этого не могу!

– Ты хочешь остаться?

– Да. Хочу. Мне нужен свежий воздух.

– Конечно, – Кирилл прикрыл глаза, но, уходя в себя, он еще ни разу не обрел мужество. Ничего не вышло и на этот раз.

Откуда-то из темноты пришло так спокойно, будто и жило в нем, безо всякой примеси страха и отвращения: «Вот оно наказание. Свершилось раньше преступления. Я хотел, чтобы она сделала шаг в сторону. И она делает этот шаг. Но – от меня. И во мне нет даже намека на силу, способную ее удержать…»

– Что тебя так расстроило? – смягчилась Арина. – Ведь все было хорошо.

– Хорошо…

– Мило! Я разговариваю с собственным эхом?

– Я люблю тебя, – вдруг сказал он, и Арина сморщилась от досады. Момент признаний уже прошел, и Кирилл не мог этого не чувствовать.

Немного подождав, он снова заговорил:

– Я боюсь даже думать, что рано или поздно наступит день, когда ты не откроешь мне дверь.

Заранее зная, что эти слова больно кольнут его, Арина хладнокровно, заметила:

– Этого не случится. Я живу в квартире, купленной тобой.

– Я подарил ее тебе.

– И все же в этой квартире дверь для тебя всегда будет открыта.

У него жалобно дрогнул подбородок:

– Не слишком обнадеживающе звучит.

– А ты хочешь обнадежиться?

– Я поехал, – он вдруг заговорил деловито, словно очнулся от забытья. – Пятнадцать минут до города и там еще… Мне необходимо успеть. Завтра куча дел, надо выспаться. Спокойной ночи. Ты позвонишь? Впрочем, не надо. У Лари мобильный телефон, разговор обходится дорого. Наверное, это неудобно. Ну все… Еще раз спокойной ночи!

Не успела она очнуться, как Кирилл уже шел к машине – высокий, летящий, элегантный даже в пуловере и джинсах. «Любимый!» – впервые захотелось ей крикнуть вслед, но он бы решил, будто над ним опять смеются. Ей представилось, как ребенком он жадно вбирал чужой обман, и красивые печальные глазки наполнялись ужасом. А после ходил, внимательно глядя под ноги, чтобы не раздавить жука-могильщика и не умереть.

Припав к стеклу, она сумела разглядеть: сейчас Кирилл шел, вскинув голову.