Подари мне небо

– У меня ничего, – задумчиво сказал он, – но…

– Но тебе зачем-то нужно знать, что у меня с ней? Если у тебя с ней ничего, то, извини, но эта тема тебя не касается, – я хотел было встать, но он остановил меня.

– Подожди. Ты же знаешь, что у Кейт была сестра…

– Да, – коротко ответил я, – знаю. Но не понимаю, какое отношение к её сестре, погибшей сестре, имеют наши отношения?

– Значит, у вас есть отношения?

Я закатил глаза. Что за допрос? Какое ему дело до того, что у меня за отношения и с кем? Не с его женой – это главное. Остальное его не должно волновать. В правилах авиакомпании не прописано, с кем и когда я могу заводить отношения. Всё, что происходит за пределами полётов и предполётных подготовок, сугубо моя личная жизнь.

– Допустим, у нас отношения, – осторожно начал я, – какие у тебя с этим проблемы?

– Если тебе нравится эта девушка, то ты должен понимать, что после того, что случилось с её сестрой, она не сможет связывать свою жизнь с тобой. Она не будет повторять судьбу своей сестры.

– Конечно, не будет, – я кивнул, – я никогда не допущу, чтобы она беременная села одна в самолёт, чтобы полететь на отдых, на который мы собирались вместе.

Том, не говоря ничего, сверлил меня взглядом, явно разозлившись от моих слов. А что он хотел? Чтобы я сказал ему, что я с ним согласен и убежал в поисках другой женщины? Да кем он вообще себя возомнил?

– Ты же не знаешь всей ситуации, ты же не понимаешь, что…

– Мне не нужно знать всю ситуацию. Я знаю ровно то, что должен. И не понимаю, как вы все, включая тебя, допустили, что девушка, потерявшая сестру, уехала чёрт знает куда, одна! И прожив три года в своих переживаниях, зациклилась на том, что все те, кто летают на самолётах – обязательно погибают. И если ты хотя бы намекнёшь ей на то, что со мной опасно связываться, скажешь ей что-то про смерть, я выберу самый дальний рейс, и устрою забастовку над океаном. А ты будешь сидеть и гадать, долетим я и мои пять сотен пассажиров до места назначения или нет.

– Ух ты, – присвистнул он, – ты так серьёзно к ней относишься?

– Это тоже не твоё дело, – грубо ответил я, – как и к кому я отношусь, с кем я сплю, а с кем не успеваю. Не путай меня со своим другом, мы лишь работаем в одной авиакомпании, и волей случая знаем одного и того же человека. И если моя личная жизнь каким-то образом помешает моей работе, вот тогда можешь вызвать меня на разговор. А до тех пор, пока мои пассажиры живы и здоровы, а я в качестве командира воздушного судна сижу за штурвалом, а не в туалете предаюсь интимным утехам, разговор о моей личной жизни предлагаю закрыть. Том, мы взрослые люди, давай просто выполнять свою работу. Обещаю, на свадьбу я тебя приглашу, – я подмигнул ему и встал, пытаясь закончить разговор на позитивной ноте.

– А что на счёт ужина? Может быть, нам поужинать?

– То есть с Кейт мне встречаться опасно, а ужин наедине с тобой ты считаешь отличной идеей? – рассмеялся я, – прости, но я предпочитаю женщин. А вот Марии надо бы задуматься.

– Ты меня не так понял.

– Слава Богу! А то я начал сомневаться, там ли я работаю. Что там с ужином?

– Может быть, вы с Кейт придёте к нам на ужин?

– Я поговорю с ней и дам тебе знать. Спасибо.

Я быстро вышел, потому что разговор мне нравился всё меньше и меньше. Если быть честным, разговор мне не нравился вообще. Сначала эти непонятки с расписанием и требованиями, потом этот внезапный разговор о Кейт. А потом резкое предложение ужина. Чего хотел Том, я не понимал.

Зачем ему знать какие у нас с Кейт отношения? Кстати, об отношениях. Я впервые за эти дни задумался об этом. Каких-то официальных статусов мы друг другу не приписывали, но ещё с первой встречи было ясно, что между нами что-то есть. И нет, это была не химия, о которой все вокруг говорят. Это было что-то проще, но выглядело это надёжнее, чем внезапная вспышка чувств. Потому что то, что резко вспыхивало – также быстро и гасло. А тут всё как-то не так, как обычно. Я сам не знал как. Если бы я был обычным человеком, не влюблённым в небо, я бы уже строил глобальные планы…но я влюблён в небо, а она его боится. А вот влюблён ли я в неё? Кажется, у меня только сейчас появился ответ на этот вопрос. Я сел в машину и поехал домой.

Глава 23. Кейт.

Мне показалось, что я ослышалась. Потому что Марк не мог этого сказать. Точнее мог, но это было так странно, так…

– Кейт? – тихо позвал меня он, – ты в порядке?

Нет, не совсем. Я размышляла над тем, как ему ответить. И нужно ли вообще отвечать? А если не отвечать, то тогда что делать? Подойти? Убежать?

– Успокойся, – раздался мягкий голос где-то над ухом, и я почувствовала его тёплые руки – знаешь, чем прекрасно небо? Там жизнь проще. На высоте сорок тысяч футов ты совсем по-другому относишься к тому, что происходит внизу. Ты молишься, боишься, а когда боишься – говоришь то, что никогда бы не сказал без страха. Потом что-то забывается, а что-то остается в памяти. И не только в памяти. Что-то сказанное становится первым маленьким шажочком в счастливую будущую жизнь. Кейт, я не могу вписать тебя в свою небесную жизнь, ты к этому не готова, – Марк снова повторил эти слова. Слова, которые будто ножом разрезали меня напополам. Я была не готова к этим словам. К этой правде.

– Но я могу вписать тебя в свою земную жизнь, – тут же продолжил он, увидев мой испуг, – и в глубине души надеяться, что однажды ты вместе со мной поднимешься по трапу самолёта, и я, обращаясь к пассажирам, буду знать, что обращаюсь ещё и к тебе. А ты будешь спокойна, потому что за штурвалом буду я.

Я почувствовала его ещё ближе, и поняла, что он не ждёт ответа. Точнее ждёт, но слова для этого были не нужны. Я потянула его на себя, почувствовав, как он прижимает меня к стене, как его руки пробираются под мою футболку, подушечки пальцев касаются обнажённой спины. Как его губы находят мои.

– Предлагаю продолжить в более удобном месте, – прошептал он мне на ухо. Отвечать я была не в состоянии, просто молча кивнув, по пути в его спальню снимая с него рубашку.

Марк толкнул дверь своей спальни спиной, не отрывая от меня ни рук, ни губ. Внезапно я почувствовала, как он отстранился, и открыла глаза, чтобы возмутится, но секундная пауза была нужна ему лишь для того, чтобы сравнять счёт – моя футболка очутилась на полу, горячее дыхание обожгло шею.

– Твоя сестра просила не шуметь, – простонала я в ответ на его ласки, но Марк меня не слышал, продолжая снимать с меня лишние предметы одежды, оставляя на каждом обнажённом участке тела поцелуи.

К чёрту его сестру, к чёрту всё что, она говорила. Всё, что важно было сейчас – это чувствовать рядом того, без кого теперь я не представляла свою жизнь. Того, кто смог вырвать меня из ужаса, в котором я жила более трёх лет. Того, кто наконец-то заставил меня забыть о прошлом, и наслаждаться настоящим. Того, чьи губы сейчас так бесцеремонно изучали моё тело, заставляя меня выгибаться и закусывать губу, чтобы сдержать стоны.

В этот раз всё было не так, как в первый. Не так спонтанно, не так быстро, не так непонятно. Появилось ощущение, что в этом мире есть только я и он, и больше никого вокруг. Ни его сестры, ни самолётов, ни прошлого, никаких тайн, никого. Эти чувства накрывают обычно ненадолго, потому что реальность вытесняет их своей силой, подминает под себя, напоминает о том, что всё это – мимолётно. Но это те чувства, которые нужны, пусть даже и мимолётно. Это те чувства, без которых никогда не почувствуешь себя живой, нужной, любимой. Это жизнь. И, кажется, что я только сейчас поняла, как именно её нужно жить.

***

– Ты укрываешься одеялом, пряча от меня всё то, что я только что видел, – заметил Марк, натягивая штаны, – и не прочь взглянуть ещё раз.

Я почувствовала, что краснею. Странное ощущение. В порыве чувств, страсти и желаний я даже не задумывалась о том, что на меня смотрят и, возможно, оценивают. Но как только тело слегка остывает, сердце успокаивается, приходит другое чувство – чувство стеснения, неуверенности в себе.

– Я просто замёрзла, – попыталась я оправдаться, зная, как это глупо звучит.