Подари мне небо

– Тогда я снимаю штаны обратно? – Марк потянулся к пуговице на джинсах, заставив меня рассмеяться.

– Боюсь, что шаги, которые я только что слышала, принадлежат твоей сестре, а я не хочу, чтобы она слышала, что мы…

– Что мы… что? Думаешь, она считает, что мы здесь изучаем основы геометрии?

– Нет, – я снова рассмеялась, – но это не повод, чтобы…, – я слегка смутилась, – в общем, отвернись, я оденусь.

– Вот ещё, пропустить такое зрелище? Я, пожалуй, откажусь, и посмотрю.

Я закатила глаза и, пытаясь одной рукой удержать одеяло, а второй дотянуться до одежды, запуталась и чуть не упала. Сильные руки Марка поймали меня, и я почувствовала, что одеяло я уже не держу. Стало жарко, захотелось остаться в этой комнате ещё ненадолго, чтобы…

– Марк! Кейт! – раздался голос Леи, – Вы где?

– Я же говорила, – я улыбнулась, – нужно идти к ней.

– Как скажешь. Но я тебя умоляю, не слушай её нравоучения. Не её дело, с кем я живу, что я делаю, и что происходит за дверью моей комнаты. Я очень люблю свою сестру, но моя личная жизнь касается только меня. Ну, теперь она касается и тебя, – Марк подмигнул мне, – жду тебя в столовой, – он вышел и закрыл дверь.

Я привела себя в порядок и спустилась вниз. Краем уха я слышала, как Марк с сестрой о чём-то спорят, и взмолилась, чтобы спор не касался моих отношений с Марком.

– Как спала? – спросила я у Леи, подходя ближе к Марку и целуя его в щёку, – удалось отдохнуть?

– Да, я настолько устала, что как только голова коснулась подушки, отключилась.

– Кстати, когда ты вернёшься домой и заберёшь своего волкодава? – поинтересовался Марк.

– Завтра, – Лея отвернулась к холодильнику, – как ты вообще живёшь? У тебя в холодильнике практически ничего нет.

– Я редко успеваю поесть дома, – заметил Марк, а я тут же вспомнила тот шикарный ужин, который он устроил для меня, – ты же знаешь, что я живу в небе.

– Кейт, – внезапно обратилась ко мне Лея, и я внутренне сжалась, приготовившись к провокационным вопросам, – ты ещё не готова разделить с Марком небесную жизнь?

– Лея! – прикрикнул Марк, – Я же просил тебя.

– Молчу-молчу, – она снова занялась своими делами, а я почувствовала себя третьей лишней. Между братом и сестрой явно состоялся какой-то разговор, касающийся меня. И я догадывалась, что тема вновь касалась неба, моих страхов и того, что если я не буду летать, то Марку нечего со мной делать. Но это не её дело. Это дело только Марка и моё. И мы сами в состоянии разобраться с тем, как нам жить и где.

– Марк, я, пожалуй, поеду домой, я обещала родителям, что…

– Я отвезу тебя, – мгновенно отозвался он, – заодно спрошу тебя кое о чём. Лея, я тебя очень люблю, но убедительно прошу тебя – забирай свою собаку, и езжай домой. Я своего решения не изменю.

О каком, интересно, решении он говорит? Что он решил и что он хочет мне сказать?

Я села в машину Марка, уже как-то привычно, как в свою. Марк завёл мотор, и, не тронувшись с места, повернулся ко мне. Пронзительный взгляд его синих глаз говорил мне о том, что то, что хочет сказать мне Марк – это что-то серьёзное.

– Кейт, я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Я хочу после рейса возвращаться домой, зная, что меня там ждёшь ты. Если я не буду проводить ночь в небе с сотнями пассажиров, я хочу проводить эту ночь только с тобой. Просыпаться утром в одной постели, вечером в ней же засыпать. Вместе завтракать. Ездить по магазинам. Возможно, тебе покажется, что всё быстро и внезапно, но я не хочу терять драгоценные минуты, проводя их без тебя.

– Я могу подумать? – его взгляд был настолько обжигающим, что думать было, в общем-то, не о чем.

– Можешь, – кивнул он, – у тебя есть пятнадцать минут, пока мы едем до твоего дома, – он тронулся с места, – или, добившись цели и сняв с меня рубашку, ты уже думаешь, как поскорее сбежать?

Я рассмеялась.

– Да, были такие планы, – хитро улыбнулась я, – теперь придётся строить новые.

– А они тоже включают в себя отсутствие рубашки или ты решила зайти дальше? – его глаза улыбались, и я расслабленно прикрыла глаза.

– Я согласна.

– С чем? – невозмутимо спросил меня Марк, – с тем, что я буду без рубашки? Ну, так я не удивлён, потому что я весьма неплохо сложён, и судя по тому, как ты сегодня утром…

– Прекрати, – со смехом взмолилась я, – ты меня смущаешь! Я согласна переехать к тебе. Согласна ждать тебя из рейсов, согласна засыпать с тобой в одной постели, согласна просыпаться вместе и спускаться к завтраку. Только, пожалуйста, возвращайся. Всегда возвращайся. Пусть твой самолёт всегда будет возвращаться на землю.

– Я обещаю, – тихо сказал Марк, – я обещаю, что всегда буду возвращаться на землю.

***

– Я забыл тебе сказать, что Том со своей женой пригласили нас на ужин, – сообщил мне Марк, когда мы вышли из машины.

– И зачем ему это? – поморщилась я.

– Не знаю, но, предполагаю, что отказаться мы не имеем права.

Я пожала плечами. Ужин так ужин. С Марком – куда угодно.

– И когда они нас ждут?

– Дату мы ещё не обсудили.

– Обсудим Тома позже, – сказала я, – сейчас я не хочу о нём говорить.

– Как скажешь, – он нагнулся, чтобы поцеловать меня, а потом также резко отстранился, – но я хочу, чтобы ты знала ещё кое-что.

Глава 24. Марк.

Я сам не ожидал, что скажу ей это сегодня. Что скажу это сейчас. Что я вообще скажу это так быстро, но это было именно то, что я чувствовал. То, о чём нельзя молчать. Когда я только начинал свою лётную карьеру, у меня был инструктор, который однажды сказал мне, что самая романтичная профессия – профессия пилота. И дело было не только в том, что пилоты были ближе к небу, что из их кабины открывался потрясающий вид на весь мир, который остаётся под ногами. Когда ты каждый день поднимаешь в небо тяжёлый самолёт, за твоей спиной – не просто груз, а живые люди – каждый со своей судьбой, своим характером, своими желаниями, ты чувствуешь себя не только ответственным за их жизни. Ты чувствуешь, насколько эта жизнь скоротечна. Вот самолёт оторвался от земли, набрал высоту, летит. И вдруг отказ двигателя. И у тебя есть два варианта – выжить или нет. И, безусловно, выбранный вариант зависит от твоих умений, от того, насколько ты собран и умён. Но ещё зависит от решения неба. Если оно согласно помочь – оно поможет. Если нет – увы. И такого рода размышления делают из пилотов романтиков.

– Что ты сказал? – тихо спросила Кейт, – повтори ещё раз.

– Я люблю тебя – повторил я, улыбаясь, – готов повторять это много раз.

Я правда был готов. Сказать сложно лишь первый раз. Сомневаешься, а не торопишься ли, а точно ли любишь. А что вообще такое любовь? А когда слова произнесены, когда их слышит та, кому они принадлежат, падает камень с души. И ты готов повторять это снова и снова.

От мыслей меня отвлекли её руки, которые мягко притянули меня за затылок, нежно целуя в губы. Я хотел ей сказать, что не требую никаких признаний взамен. В конце концов, я выразил свои чувства, а это не значит, что она должна чувствовать то же, что и я. Я не собирался торопить её или заставлять отвечать мне тем же. Но она посмотрела мне в глаза, а в них было то же небо, которое она видела в моих. С одной лишь разницей – в моих глазах это небо было надеждой, в её – страхом.

И в этот момент, когда ответ не прозвучал, хоть и был для меня очевиден, открылась дверь её дома. Кейт вздрогнула и сделала шаг назад, смущаясь, как будто была школьницей, которую застукали за курением.

– Кейт? И… полагаю, Марк? – обратился ко мне невысокий мужчина, по всей видимости, отец Кейт.

– Марк, очень приятно, – я пожал ему руку, не отводя взгляда, – у вас потрясающая дочь.

– Пап, ты куда-то собрался? – вмешалась Кейт в разговор.

– Я поеду встречать маму, она сегодня задерживается на работе, скоро вернёмся. Марк, – ещё раз обратился ко мне её отец, – если вы не против, оставайтесь на ужин.