Подарок рыжей феи

— Ну, ничего, если она получит письмо от тебя, то прибежит на край света с закрытыми глазами.

— И где ты возьмёшь письмо? — полюбопытствовал граф, ни мало не беспокоясь о такой возможности. Принц выдержал паузу для загадочности.

— У меня есть образец твоего почерка, и люди, которые могут его изобразить не хуже тебя самого.

Граф не удивился:

— Где взял? Наверняка стихи, да?

— Допустим.

— Лютеция стащила?

Принц промолчал, потом сказал:

— В общем, составить письмо от твоего имени для любимой и для дорогих друзей нам не составит труда.

Любящий муж и верный друг равнодушно повёл плечом:

— Пробуйте. Посмотрим, что у вас получится. Ты всю эту карусель устраиваешь, чтобы не раскрывать себя, да? Мол, пираты там какие-то, безызвестные похитители… Этого хочешь?

— Да, — прямо ответил принц, понимая, что пленник всё равно знает это так же точно, как он сам.

— Так хочу предупредить. По дружбе. Что если Виола или Розанчик не досчитаются хоть одного тире или запятой в моей неправильной пунктуации, а любовное письмо будет подписано: "Целую, цветочек мой. Твой до гроба, Гиацинт Ориенталь", — лучше сразу договаривайся со всеми лично. Всё равно в момент станет ясно, чьих это рук дело.

— Спасибо за совет, — процедил сквозь зубы Чёрный Тюльпан, понимая, что граф и в этом прав. — Что ж, тогда мне придётся послать к ним официального парламентёра, который передаст требования о выкупе и данные, куда приехать за тобой, а там их всех и встретят мои люди.

Причём, я сразу предупрежу всех, что если будет нанесён хоть малейший ущерб парламентёру, будь он задержан на миг позже срока, который я установлю, как ты умрёшь. Я думаю, об этом достаточно только сказать, просто, без всяких преувеличений и угроз, и они поймут, что шутить не надо. Когда пташки будут в моих руках их-то, как раз, я и обменяю на своих друзей, хотя в переговорах будет идти речь в основном о тебе и Виоле. Но для тебя у меня имеется приятный сюрприз…

— Интересно…

Принц обещающе кивнул:

— Не сомневайся, интересней не придумаешь! Как тебе нравится климат Норвегии?

— Лучше Гренландия[2], — Гиацинт внутренне насторожился.

— Увы, в Гренландии я не работаю. Придётся удовольствоваться Норвегией. Тебе отведена роль почётного рабочего в моих шахтах.

— Где? — переспросил граф. — В Норвегии, вроде бы, алмазов нет, не в упрёк ей будь сказано. Что ж ты там добываешь?

— Немного — медь, попадается даже медный изумруд. Серебро (там рядом у меня есть небольшой серебряный рудник, восточнее Гломфьорда). Золота совсем немножко… Но это всё так, игрушки, доход быстрый, но от случая к случаю. А главное золотое дно у меня в другом!

— Что же это?

— Добыча апатитов. Их там масса…

— И они национальное достояние Норвежской короны; несанкционированная добыча и вывоз за границу карается, кажется, смертной казнью. — Граф безучастно вздохнул: — Впрочем, я могу и ошибаться…

— Нет, ты прав…

— Как всегда!

Принц злорадно повторил:

— На этот раз, ты прав. Но никто и не знает, что я добываю (и не хвастаясь скажу — в огромном количестве) апатитовую руду. У меня документально заверенные грамоты Испанского короля на участие, вместе с представителями других государств, в раскопках сокровищниц и могил древних викингов и норманнов. Формально я ДАЮ деньги в пользу Норвежской короны, а не забираю. Могу бить шахты где хочу и сколько угодно! А трудятся у меня, извини, тебе, разумеется, это не по вкусу, но трудятся на шахтах рабы. И тебе отведена такая же почётная роль.

Из апатитовой руды мы прямо на месте после переработки получаем первосортный суперфосфат. Витамины всем нужны! Половина элиты Флермонда получает мои фосфатные витамины — соли, эликсиры и так далее. Это — миллионы! На здоровье экономить стыдно, если деньги имеются, конечно. Ты сам убедишься, какой у меня здоровый климат в шахтах. Все мигом вылечиваются от всех болезней и работают, как каторжные! Представь, даже наблюдается эффект омоложения. Честное слово! Умирают все просто исключительно молодыми! Как тебе подобная перспектива?

Гиацинт не шевелился. Едва разжав губы, ответил:

— Отличная перспектива…

Собеседника он по-прежнему не удостаивал взглядом. Всё его внимание было поглощено бледнеющим на глазах небом.

Неро не выдержал:

— Что ты там высматриваешь? Надеешься увидеть идущий на помощь корабль? Напрасно!

Гиацинт молчал, глядя в окно.

Принц заорал, теряя самообладание, разбитое о каменную стену спокойствия своего врага:

— Да чего ты ждёшь, в конце концов?!

— Зелёный луч заката.

— Издеваешься?!! — взвизгнул Неро. Граф с полуулыбкой качнул головой:

— Нет. Серьёзно. Погода подходящая…

— Скоро к твоим услугам будет северное сияние! Правда, на поверхность рабочие выходят раз в три дня, если заслужат это прилежным трудом, а сияние бывает тоже не каждый день, но пару раз успеешь увидеть, я думаю.

— Хорошо, только отстань от меня сейчас. Видишь, темнеет.

Против воли принц тоже устремил взгляд в небо. Последние золотистые лучи таяли в море.

— Зачем он тебе сдался-то? — шепотом спросил Неро, уже околдованный ожиданием чуда.

— Загадать желание, если повезёт.

— Да не бывает зелёных лучей! Морские сказки! Смотри, уже всё.

Последний золотой луч погас за горизонтом. Вдруг, на миг, мир осветился всеми оттенками изумруда, а потом на море упала ночь…

.

Они долго молчали, стараясь сохранить то волшебное ощущение, которое подарил им последний, зелёный луч заката. О нём ходят легенды, и тот, кому повезло его увидеть…

Враги молчали, не думая о чём-то конкретном, вернее, сразу о самом главном, а мелочи стёрлись, растворились и погасли, как лучи закатного солнца.

Наконец, Неро спросил:

— Сколько раз в жизни ты видел ЭТО?.. — принц не мог подобрать слова, объясняющего, что именно они видели. Граф улыбнулся, искоса взглянув на него:

— Сколько раз? Единственный. Сегодня.

Над горизонтом зажглись первые несмелые звёзды, и Неро` подумал, что в его жизни что-то могло быть по-другому и, может быть, как раз сейчас — стало.

Мысленно Чёрный Тюльпан считал загорающиеся звёзды: "Одна… две… три… четыре…"

.

[1] “Ихо ди пута” — “сын шлюхи” (исп.)

[2] вероятно, предпочтение графа вызвано названием: Зеленая земля (Гренландия) для него лучше Северной земли (Норвегия), хотя в Гренландии так же холодно.

8. Ход королевой

.

"Дельфиниум" находился в пятидесяти милях от Барселоны.

Ветер не благоприятствовал яхте, но малыш "Дельфиниум", лихо лавируя, всё же умудрялся проходить почти триста миль в сутки. После Корсики, в сравнительно спокойном море (хотя рядом проходили торговые пути французских кораблей, но они держались ближе к берегу), не опасаясь внезапного появления встречного судна, Виола приказала поставить абсолютно все паруса и идти с максимальной скоростью, возможной при таком ветре.