Подгорное золото

Кинни зажмурила глаза, а когда открыла, мгновенно пришла жуткая догадка.

– Так вы... – выдохнула она, оборачиваясь. – Вы этого ждете?! Прежде чем отвести охотника, вы ждете...

– Да, – Фиох был очень горд собой. – Мы – ждем. Людь должна хотеть найти свое золото, должна хотеть увидеть свою мечту, должна! Разве можно вести к Слепому Дракону простую людь, жалкую, недостойную, готовую бросить все, столкнувшись с первой же серьезной трудностью?..

– Это мерзко!

– Нет. Это – жестоко. Но никто никого не заставлял так поступать.

Кинни молчала несколько мгновений, глядя на довольное лицо, а потом толкнула альва и молча спрыгнула с уступа. Погорячилась – едва не отбила ноги, а как потом забраться обратно, представляла с трудом. И все же Кинни вгляделась в подступающую темноту, закатывая рукава.

– Куда же ты? – мягко спросил Фиох.

– Охотиться, – пробормотала Кинни. – Я ничего не ела с прошлого дня.

Были в горах, конечно, охотники и опаснее, и теперь Кинни понимала, почему они не нападали – альвы стерегли ее. Стерегли каждого путника, каждого охотника за золотом. Больше года! Подумать только, больше года!..

– Много вас было здесь? – спросила Кинни, посмотрев вверх. – Много вас следило за мной?

– Потом, – отмахнулся Фиох и уселся на уступе, свесив ноги. – Сейчас я хочу увидеть, как ты охотишься.

Кинни отметила про себя, что он вновь сказал «я».

Это всегда нравилось ему – смотреть на охотящуюся людь. Здесь, в горах, людь поначалу была столь неповоротлива, столь глупа и жалостлива, но потом... Месяц, два, три. Сначала рассыпается ула в ружье, затем нож приходит в негодность – и людь начинает полагаться лишь на свои руки. И тогда становится похожа... нет, не на самих альвов. Просто на зверей. Но уже ближе к альвам, чем простая людь.

Кинни боялась иногда, что теряет все человеческое.

Но это не мешало ей охотиться. На этот раз повезло – змея как раз покидала холодеющий к ночи камень, а Кинни оказалась быстрее. Фиох разочарованно вздохнул, но все же подал руку и помог девушке вскарабкаться обратно.

– Ты не дала Фиоху посмотреть на свою охоту, – сообщил он, разглядывая змею с разбитой камнем головой в руке Кинни. – Это печально. К тому же, Фиох любит змей.

– Я стала быстрее змеи, – внезапно улыбнулась Кинни.

– Ты быстрее птиц, – оскалился Фиох.

Самые запоминающиеся охоты были как раз на птиц. Сколько раз они буквально выскальзывали из рук Кинни, срывались с места, оставляя в ладонях воздух...

– Так сколько альвов следит за одним путником? – напомнила девушка о своем вопросе, пытаясь камнем отпилить змее голову.

– За тобой смотрел один, – Фиох помог ей, оторвал змеиную голову без видимого усилия. Не верилось, что такие тонкие пальцы способны справиться со змеиной кожей. Альв разодрал ее ногтями и протянул девушке сочащуюся кровью тушку. – Ешь.

– Ответь на вопрос.

– Сначала – ешь. Альвы могут долго терпеть голод, людь – нет. Ешь.

Кинни поняла, что видеть это – и охоту, и поглощение сырого мяса, – доставляет альву удовольствие. Что ж, она действительно давно ничего не ела. Она припала ртом к омерзительному на вид мясу, выпивая, слизывая кровь.

Отвратительным это казалось лишь поначалу – а потом всего лишь хотелось жить.

– От тебя пахнет кровью, – тихо сказал альв. – Поначалу ищешь людь днем по шуму, а ночью – по следам, позже – только по запаху. Кровь животных, она пропитывает людь, запах становится иным... Ни с чем не спутать, – он втянул носом воздух, прикрыл глаза. – Ни с чем... Ты спрашиваешь, сколько альвов смотрело за тобой? Сначала четверо, но потом трое решили, что ты не справишься и уйдешь – слишком аккуратная, слишком осторожная, как будто совсем не думающая о золоте, ты держалась очень долго. Трое ушли, остался один. И на вторую же ночь после этого Фиох увидел твою первую охоту. Неловкую, некрасивую, но редко кто сразу становится хищником. Потом Фиох уже не мог оставить тебя, людь. Ты можешь увидеть Подгорное Золото.

– Почему ты так странно говоришь? – спросила Кинни. – Иногда «я», иногда «Фиох».

– Фиох называл себя «я»? Фиох не помнит, – хмыкнул альв.

– Как хочешь, – пожала плечами Кинни. – Тогда расскажи... Расскажи о своей первой охоте.

– Фиох не ослышался?

– Нет. Понимаешь... – под пристальным взглядом было довольно сложно врать. – Понимаешь, когда я впервые ощутила кровь на губах, когда впервые утопила пальцы во внутренностях своей первой жертвы, это было столь...

Альв слушал, и его улыбка становилась шире, а дыхание – тяжелее.

– Это было столь... Я не могу подобрать слов! – Кинни сжимала в кулаке змеиную тушку, сырое мясо липло к коже. – Я только знаю, знаю, это было самое удивительное, самое безумное и всепоглощающее чувство. Из всего, что я когда-либо испытывала!..

– Я поверить не могу, – восхищенно прошептал альв. – Не могу поверить! Ты первая, кто говорит об этом! Я знал! – он засмеялся в темноту. – Я всегда знал, что некоторые из люди могут быть совсем как мы, могут испытывать то же самое. Было несколько таких, я расскажу, расскажу, слушай, одна из них, ее звали...

– Это ты слушай! – Кинни хлестнула его по щеке змеиным хвостом и вскочила на ноги, отпрыгнула подальше от края уступа. – Я не хочу ничего знать о тех подонках, кем бы они не назывались!

Альв замер, обернувшись и непонимающе глядя на нее.

– Ни слова о тех тварях!.. А ты, – Кинни сощурилась, – ты называешь себя «я», когда теряешь самообладание, когда радуешься или желаешь чего-то, когда тебя охватывает восторг, когда ты ошарашен, потрясен... Теперь я знаю, как понять тебя, и эта твоя искренность – она отвратительна.