Подгорное золото

Она надеялась до последнего. До самого того момента, когда увидела Киана. Он почти не изменился, разве что загорел и самую чуточку подрос. Знакомый, до боли родной, он непонимающе глядел то на Кинни, то на застывшего альва.

– Ну, что? – первым встрепенулся Фиох. – Что говорил Фиох, людь?.. Кинни, что я тебе говорил? Ты слышала или слушала?.. Уходи отсюда, Кинни.

– Киан, – с трудом проговорила Кинни, вскочив. – Киан, братец...

И что-то в ее изменившемся голосе, в поникших плечах и страдальчески изогнутых бровях заставило Фиоха замолчать, потерпеть с уговорами. Несколько долгих минут, пока Кинни плакала, держала брата за руки и сбивчиво рассказывала о бабушке, о себе и о них – них с братом, – Фиох молчал.

А потом достал из-за пазухи шкатулку и протянул Киану...

На что надеялся?

Подгорное Золото сильнее люди. И, – альв понял это с внезапным ужасом, – сильнее альвов.

Это потом, когда Киан ушел, так ничего и не вспомнив, а Кинни вновь опустилась на землю, Фиох ответил на так и не произнесенный вопрос – «зачем?» Зачем они, альвы, дети гор и подземелий, с таким упоением помогали люди?

– Подгорное Золото жестоко поступает с людью, но это значит лишь, что людь слишком слаба. А нам... – Фиох совершенно не был уверен в том, надо ли Кинни это знать. Он говорил для себя. – Нам нравится смотреть, как меняется людь. Какой она бывает, ты бы видела... И какой становится. Одинаковой. Людь считает жестокость мерзкой, а мы считаем ее прекрасной... Ведь, пережив однажды жестокость Подгорного Золота, людь остается... людью. Сильной, только вот... Никто еще не переживал.

И вот так вот вышло, что и альвы теперь – в подчинении Подгорного Золота. Раз за разом убеждаясь в людской слабости, альвы становились выше и чище – хотя бы в своих глазах.

И ровно до тех пор, пока людская девчонка не сунулась сюда в поисках брата. Фиох не осуждал себя никогда. Просто... просто она смогла его обмануть. И – говоря по правде, – она не поборола зов золота, хотя бы потому что никогда его не слышала, как остальные, находящиеся здесь.

– Тебе просто нужно уйти, – закончил альв.

Кинни ответила не сразу. Она уже не плакала.

– Нет, – сказала девушка, подтянув колени к груди. – Ты прав, Подгорное Золото жестоко, и ты прав снова – мы считаем жестокость мерзкой. А раз так, – она с трудом поднялась и вытерла мокрые щеки ладонями. – Мы должны уничтожить Подгорное Золото.

Фиох должен был признать, что слышал нечто подобное не раз и не два от люди. Традиционная гордость жителей анклавов звучала в голосах – гордость за себя и за всех своих братьев и сестер. Помощь слабым, спасение недостойных, жертвенность – все это было знакомо люди. И совершенно глупо выглядело в глазах альвов.

– Они возненавидят и убьют тебя, людь, – спокойно сказал Фиох. – А вернее, ты ничего не сможешь сделать и умрешь сама.

– Тогда ты можешь посмотреть на это! – Кинни невольно повысила голос. – Ну, когда еще представится шанс увидеть такое?

– Да ты хоть знаешь, как это сделать? Знаешь, как убить Слепого Дракона?

Альв разозлился мгновенно. Мгновенно и неожиданно для себя самого. И опомнился далеко не сразу – он уже успел выйти из шатра и сделать несколько шагов. Кинни шла следом. И ее растерянный голос заставил Фиоха опомниться.

– То есть... То есть это не... иносказание?

– О чем говорит людь?

– О Слепом Драконе... – Кинни огляделась. – Разве ты не понимаешь? Это все – его царство. И все здесь слепы... Я так думала...

Сначала Фиох рассмеялся, сжав кулаки, а затем улыбнулся – горько и зло.

– Если бы, Кинни, если бы... Слепой Дракон реален, и он – единственное существо, которое мне порою...

Он долго не мог произнести слово «жаль».

– Слишком уж мы похожи с ним просто, – говорил Фиох на ходу, с уже знакомыми интонациями. Он опять бурчал под нос, недовольно, то ли объясняя Кинни, то ли убеждая себя самого. – Да, точно, всего лишь похожи, но альвам не нужна жалость, а ему... А ему ничего и не остается, так что и можно...

А Кинни не могла понять ничего.

Коротким и скучным вышел путь к другому краю долины. Через цветущие земли, мимо счастливых, занятых людей, на которых Кинни не могла смотреть... Альв вел ее вдоль ручья. Кинни думала – назло, оказалось – нет, просто ручей тек из жилища Слепого Дракона.

Принято было считать, что Дракон живет в пещере, но каменные своды говорили о подземном дворце, как и черный зев-вход – идеальной формы, он напоминал, скорее, дверной проем. Кинни даже показалось, что она разглядела крюки для фонарей на стенах туннеля.

С каждым шагом темнота сгущалась, а воздух становился горячее. Иногда Кинни оскальзывалась и ступала в воду – ручей тек и здесь. Но скоро пол под ногами стал твердым камнем, а ручей – каналом с аккуратными бортиками, которые Кинни смогла разглядеть благодаря слабому свету, исходившему от застывшей громады спящего зверя и кристаллов улы.

От дракона девушку отделяла добрая сотня шагов. Подземный зал был огромен, поддерживающие потолок столбы – в три обхвата, а воздух... Кинни почти теряла сознание, так здесь было душно и жарко. Пот заливал глаза, ноздри обжигало дыханием спящего дракона, пол, казалось, жег ступни даже свозь подошву сапог.

– Это его тепло, – пробормотала девушка, не в силах подойти ближе к чудовищу.

– Его, – согласился альв. – Долина живет благодаря нему.

Кинни не могла бояться. Ее страшили летающие ящеры и змеи – сторожа могильных курганов, но здесь... Жители Чэйе-Хенн летали вместе с городом, строили стальных коней и големов, создавали боевые машины... И здесь была всего лишь одна из них.

– Это просто... Это слишком просто, – Кинни все-таки медленно побрела к дракону. – Вытащить улу – и он станет лишь бездушной грудой металла. Это... Это всего лишь механизм, ничего больше.

Словно услышав ее, дракон приподнял голову, пробуждаясь.