Подгоряне

на Тоадера!.. Человек десять лет учился в Москве, и ничего с ним не

случилось!.. Не умер!.. Не бегал от людей, которые хотели ему добра!.. А

ты... видишь, какой ты?., не хочешь учиться. Калараш ведь не за тыщу верст

от нашего села, до него рукой подать... в любой день можешь прибежать домой

к своим маме и дедушке!.. Эх, дуралей ты, дуралей!.. Упираешься, как козел

на ярмарке! Государство тебя оденет, обует, кормить будет бесплатно и научит

уму-разуму!- Дадут тебе поначалу малюсенькую скрипку, и будешь пиликать да

подпевать себе потихоньку!..

Бадица Василе принес и свой баян с упругими, незаигранными мехами.

– Бери его, Ванюша!!! Дарю тебе!.. Он мне ни к чему с одной-то рукой.

А струмент хороший. Новенький, как только что с фабрики. Мне прислали его с

Донбасса сыновья... Бери, бери!

Ванюшка взял и покраснел, как жених, которого заставляли поцеловать

избранницу. Гладил дрожащими пальцами клавиши баяна. Краем глаза посматривал

то на одного, то на другого гостя. Чаще всего - на свою мать, Веронику, и на

дедушку, как бы ища у них защиты, спрашивая одновременно: не на свою ли

погибель он запел там, в овраге?

Художественный руководитель совхозного духового оркестра взял баян из

рук Ванюшки, пробежал натренированными пальцами по его клавишам, выдал

несколько разных мелодий, а затем заиграл вальс Иоганна Штрауса "Голубой

Дунай". Вальс распрямил складки на лицах взрослых, лица эти посветлели,

сделались теплей и мягче. Растроганная до слез дивной мелодией, Вероника

сказала дрогнувшим голосом:

– Иди уж, сатаненок!.. Зачем мучаешь добрых людей!

– Не пойду!.. Сказал - не пойду, и не пойду!-

– Конечное дело - какая же коза добровольно пойдет на базар!
– Георгий

Негарэ стоял посреди избы с кувшином в руках, угощал собравшихся и какое-то

время не вмешивался в разговор. А теперь заговорил и он. - Я, Ванюшка,

засуну тебя в мешок и сам отнесу в каларашскую музыкальную школу. Завяжу

тебе глаза и отнесу так, чтоб ты не нашел дороги обратно. Понял?

– А кто тебе будет пасти корову?
– воскликнул смышленый мальчишка.

Корова принадлежала Георгию Негарэ, и Ванюшка знал, что такие люди, как

его дедушка, не расстаются легко со скотиной. Если совхоз перепашет все

овраги, все поляны и лесные просеки, то все равно Георгий Негарэ не

останется без коровы на дворе. Внука не было на свете, когда этот двор

ломился от скотины: коров, волов, овец и свиней. Не знал Ванюшка и того, что

из-за этой живности его бабушка угодила аж в Читинскую область, за тридевять

земель от родного села, разделила там участь с другими зажиточными

земляками, которых называли кулаками, И его собственная жизнь теснейшим

образом переплетена с бабушкиными странствиями, поскольку бабушка совершала

их не одна, а со своей дочерью Вероникой. Ванюшка не мучился оттого, что

мальчишки часто напоминали ему о том, что мать принесла его в подоле, что он

незаконнорожденный. Эка беда! Крепенький, как молодой дубок, Ванюшка мог

постоять за себя, повергал наземь даже тех школьников, которые годами были

старше его, А вне школы, в тех самых степных оврагах, его сверстники вели

себя иначе, они не только не задирали Ванюшку, а искали дружбы с ним. Не

намекали и на девичью "промашку" его матери. Лишь удивлялись, почему Ванюшка

носит фамилию мош Петраке. Разве в Сибири не было других фамилий?.. Ведь мош

Петраке не был женатым человеком, и фамилия его Лефтер - чем же она лучше

Негарэ? Вырастет Ванюшка, и к нему перейдет неизбежно и прозвище мош

Петраке - Козел. А что хорошего в такой кличке?! Все, завидя парня, будут

орать: "Ванюшка-Козел пошел!" Сам же Ваня мало задумывался над тем, почему

он носит фамилию Петраке. Один из самых бойких его ровесников-всезнаек

объяснял это тем, что у незаконнорожденных детей нет отца, а потому и нет

фамилий - такие должны носить фамилию своей матери, точнее - ее отца. Но в

таком разе Ванюшке следовало бы называться Иваном Негарэ, так почему же

все-таки ему прилепили фамилию мош Петраке-Козла? Лефтер - куда хуже Негарэ.

Лефтером зовут человека, у которого ни гроша в кармане. А Негарэ - особый

сорт травы, из которой делают щетки, чтобы белить стены домов...

Обо всем этом размышляли мальчишки у степного костра, где пекли

кукурузу. Ванюшке трудно было разобраться во всех этих жизненных

хитросплетениях. Не мог он взять в толк и то, что мош Петраке любил его

бабушку, а потому и последовал за ней в Сибирь добровольно. Ванюшка слышал

что-то такое, но даже не пытался по-настоящему вникнуть в суть дела, да это

пока что лежало за пределами его детского умишка. Для него был один

дедушка - это Георгий Негарэ. Вот ему-то как раз и нанес он неожиданный удар

"ниже пояса" своим хитро рассчитанным вопросом: "А кто тебе будет пасти

корову?"

Ванюшка рассчитывал и на эффект. Он думал, что от его удара дедушка

рухнет на лавку в полной растерянности. Но получилось нечто действительно

неожиданное, но только уж для внука: дедушка расхохотался. Хохот его был

таким гулким, каким он бывает, когда человек находится в пустой бочке:

Негарэ обладал не только несокрушимой физической силой, но и могучим басом,

– Х-хо-хо-хо!.. О корове моей вспомнил, негодник!.. А ты о ней не

печалься, Ванюшка!.. Будем пасти по очереди... лишь бы сохранить ее во

дворе!.. Не умрет наша буренка с голоду!..

Слова деда малость смутили внука. Ванюшка хорошо знал, что с той поры,

как перепахали все луга, долины и отлогие балки, люди были поставлены перед

необходимостью решать сложный для них вопрос: либо вовсе отказываться от

скотины (многие так и поступили), либо искать выход из затруднительного