Подмена

Бабочка повела крылышками и вспорхнула, увлекая меня за собой. Мы обогнули фонтан со статуей праматери фей, прошли мимо клумб, усыпанных радужными розами, и ступили на тропинку, мощенную причудливыми фиолетовыми камнями.

Я шла и шла, ведомая загадочной бабочкой и в какой-то момент потеряла ее из виду.

— Эй, где ты?

Мой голос прозвучал иначе. Он будто отражался от глухих стен, и его эхо еще долго блуждало между высоких кустарников, образовавших тоннель. Я свернула направо, потом налево, и так несколько раз, пока окончательно не заблудилась. Стены из колючего боярышника обступили со всех сторон. Меня завели в лабиринт!

Попробовала выпустить крылья, но они не повиновались. Блеклые, лишенные магических сил, они грустно свисали за спиной и не могли поднять меня в воздух. Паника подкатывала к горлу и скручивала его холодными спазмами. Я хаотично металась по лабиринту в поисках выхода, но, кажется, только глубже увязала. А холод в сердце стал почти невыносимым.

На мне оказался белоснежный шифоновый сарафан — в таком феи отправляются в последний полет. Я расстегнула лиф и обнаружила круглую метку, усыпанную друидическими рунами. Руническое письмо друидов читать не умею, но распознать его среди тысячи других рун несложно. Оно завораживает своей красотой и плавностью линий.

— Джиа…

Где-то вдали послышался голос Ремальда.

— Рем? — крикнула изо всех сил. — Рем, я здесь!!!

Лихорадочно застегнула лиф и бросилась вперед.

— Джиа…

Но чем быстрее я бежала, тем дальше уходил голос.

— Рем! Помоги мне!!!

Попробовала продраться сквозь кустарник, но только исколола кожу острыми шипами. Кровь, настоящая, живая, сочилась по ладоням и капала в траву. Голос охрип от крика, а в голове бешено колотила кровь. Что происходит? Где я? Что за руна на моей груди и почему на мне саван фей?

Саван фей… фонтан с королевой фей…

— Во имя святой пыльцы, неужели я умерла?

Вскинула голову и ужаснулась. Небо цвета ванили, солнце, что не греет, цветы, что не пахнут и еда без вкуса.

Сорвала крупную ягоду боярышника и съела, не почувствовав ничего.

Никаких сомнений — я в Адгаре. И выхода обратно не существует.

Это место, куда попадают феи после смерти. Они петляют по лабиринту три дня и три ночи, сталкиваясь со своими самыми страшными грехами и самыми добрыми делами. На третий день выход находится сам и сама фея принимает решение, куда ей идти: в Колааду — место вечного блаженства или Анахааду, место для исправления.

— Джиа, — снова позвал Ремальд. — Вернись ко мне…

Значит, это не Рем. Это игры моего подсознания.

Отчаяние захлестнуло с головой, а из глаз брызнули слезы. Я плакала без остановки, позволив излиться боли. К ночи слезы иссякли и, свернувшись калачиком, я заснула. Все равно уже умерла. Мертвой фее бояться нечего, ведь самое страшное уже случилось.

Утром меня снова разбудил голос Ремальда. Такой родной, спокойный и сильный. Он не сдавался и звал меня за собой. Неотступно, настойчиво. В какой-то момент я решила, что терять мне все равно нечего, и пошла вперед, вспомнив правило руки. Если держаться одной рукой за стену лабиринта, то рано или поздно он приведет к выходу. Конечно, с магическим лабиринтом такое правило может не сработать, но… вдруг? Мы, женщины, всегда надеемся на чудо. И оно произошло.

Через несколько часов мучений, изодрав ладони в кровь, я вышла из лабиринта. На поляне, вопреки всякой логике, стояла не праматерь фей. На ней стоял Ремальд, в великолепном белоснежном балахоне друидов.

— Это правда ты? — прошептала пересохшими губами.

— Это правда я, — ответил друид с усталой улыбкой.

— Но… как?

Куда больше вероятность, что у меня галлюциногенный бред.

— Нарушил парочку законов мирозданья. Семь, вообще-то, — задумчиво поправился мужчина.

Я нервно усмехнулась. Даже один нарушенный закон мирозданья обернется гневом богов. Что говорить о семи?

— Пойдем домой.

— Из Адгара нет выхода. Только не для меня.

— Я заберу тебя откуда угодно, Джиа. Даже из лап смерти, — решительно заявил Ремальд, накрывая ладонью руну на моей груди.

Тело прошила невыносимая боль. Она скрутила каждую мышцу, каждую клеточку моего тела, сжала сухожилия до предела, заставляя выгибаться и впиваться пальцами в матрац. Мой крик разрывал тишину, вспарывал ее судорожными всхлипами, а потом все резко прекратилось.

— Родная, я здесь, с тобой. Все хорошо, — шептал Ремальд, сбивая мой жар ледяным прикосновением ладони.

Я металась по подушке, по лицу стекал пот, а невыносимый жар обжигал внутренности.

— Горячо… Очень горячо, — проговорила дрожащими губами.

— Выпей это.

Почему «это», которое дают лекари, всегда на редкость гадкое? Насилу выпила болотную воду с запахом потных носков и постаралась не вернуть ее обратно через нос. Облегчение наступило стремительно. С каждым новым глотком жар отступал, сердце успокаивалось, а дрожь уходила, уступая место спокойствию и умиротворению.

Ремальд аккуратно трогал мое тело, поглаживал волосы, что-то шептал, а бархатные волны расслабления уносили меня в какие-то очень приятные ласковые дали. Снов в этот раз не было. Тем более таких пугающих и реалистичных как Адгар.

— Джиа, — произнес кто-то негромко. — Джиа…

Я с трудом подняла ресницы. Тело словно свинцом налилось: тяжелое, непослушное. Лежало бревном на чистых ароматных простынях и не желало шевелиться.

— Меня зовут Файрия. Я ваш лекарь, — представилась дриада и склонилась передо мной в реверансе.

Дриада?

Прекрасные раскосые глаза цвета горького шоколада, блестящие волосы, забранные в высокий хвост, фигура как песочные часы, обтягивающее платье цвета спелой малины. Никаких сомнений — дриада. А еще это пение за окном, какое только в их общинах бывает.

— Где я?

— Вы в Ладоге.

Ладоге?! Той самой Ладоге, которой правит Айлаайя? Та-ак… Что-то мне все это не нравится! Каким ветром меня сюда занесло? Уж явно не попутным.

— Что я здесь делаю?

Попыталась подняться, но окоченевшее тело не слушалось.

— Восстанавливаетесь. В Ладоге самый мощный источник лесной силы.

Я внимательно осмотрелась. Мы находились в домике на дереве. Из окна лился медовый свет, доносилось пение птиц и свежий ветер. В самой комнате было прохладно и уютно. Все, в общем-то, неплохо, только мешал артефакт на моей руке.

— Это скейр, — пояснила дриада, как там ее зовут. — Через него ваше тело восполняет резерв утраченных сил. Чтобы не допустить травматизации, скейр парализует тело пациента. Но не переживайте, процедура подходит к концу. Ваши жизненные параметры в норме, — женщина проверила кристаллы на тумбочке возле кровати и довольно хмыкнула. — Думаю, через несколько минут мы снимем его и попробуем полетать. Что скажете?