Поединок с абвером(Документальная повесть)

Подувший ветерок поднял с руин хлопья пепла и понес на искалеченные осколками яблони. Разведчик повел плечами, встряхнул головой, будто прогоняя тревожный сон. «Отчаяние — плохой советчик. Надо взять себя в руки, успокоиться, искать выход», — подумал он и, посмотрев на часы, пошел к автомобилю.

Черный «опель» возвращался в Берлин. Недалеко от того места, где обер-лейтенанта останавливал патруль, показалась группа военнопленных, человек двадцать. После обезвреживания неразорвавшихся бомб их снова гнали в лагерь — от одной смерти к другой. Голодные, изможденные непосильным и опасным трудом, они еле передвигали ноги. «Обреченные, — горько отметил разведчик. — Едва ли кому из них удастся вернуться к родному дому…»

Эта картина вызвала у обер-лейтенанта неожиданное воспоминание. Он даже сбавил скорость… Пересыльный концлагерь в Карлхорсте под Берлином; несколько раз вместе с Пайчером он ездил туда по служебным делам. Среди таких же военнопленных он заметил человека в вылинявшем матросском бушлате. От других он ничем не отличался. Но лицо… Лицо матроса показалось знакомым… «Где, когда я его видел? — напряженно размышлял Шлезингер. — Не иначе как встречались до войны… — И вдруг промелькнула тревожная мысль: — А что, если он узнает меня?..»

Чтобы избежать провала, посещение концлагеря пришлось прекратить.

Теперь, после трагической смерти Карла Розе, у разведчика возникла идея: попытаться использовать для связи с Центром именно того матроса. Естественно, чтобы отважиться на такой шаг, его надо тщательно проверить. Если окажется надежным человеком, подготовить и, прикрываясь выполнением задания «Зондерштаба-Р», переправить через линию фронта. Вариант реальный, хотя и небезопасный. Правда, дело облегчается тем, что этот замысел совпадает с поручением шефа, который требует послать в распоряжение харьковского резидента хорошо подготовленного агента из числа военнопленных.

«Опель» следовал рядом с колонной. Он то останавливался, пропуская ее, то снова догонял. Конвоиры настороженно озирались. Наконец пленные скрылись за воротами лагеря, временно расположенного на бывшем карлхорстском ипподроме. Машина резко набрала скорость и затерялась в лабиринте безлюдных улиц.

СЛУЖЕБНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Петер Розе продолжительное время готовился к нелегальному переходу через границу для выполнения заданий советской разведки на территории фашистской Германии. Он уже прочно вошел в роль хорошо известного ему Рауля Болдмана, задержанного при попытке бежать за границу. Раскаявшись в своем поступке, тот сам предложил использовать его биографию и связи.

Советско-польскую и польско-чехословацкую границы Петер перешел в октябре 1938 года с помощью контрабандистов.

В Прешове продал ювелиру золотое кольцо. За вырученные деньги купил костюм и ботинки. Зашел на кладбище. Там, в пустующей часовне, переоделся, а свои, грязные, изношенные, одежду и обувь забросил в кусты. В тот же день он покинул Прешов и без каких-либо препятствий поездом добрался до Праги, а оттуда автобусом — в небольшой городок Хеб. Побродив по улицам до наступления темноты, отыскал аккуратный, светлый домик. Пройдя по выложенной красным кирпичом дорожке, нажал кнопку звонка. У входа вспыхнул свет, послышались неторопливые шаги. Дверь открыл пожилой седоволосый мужчина.

— Вы Ганс Болдман? — спросил по-немецки разведчик, зайдя в дом.

— Да. А в чем дело?

Гость вдруг заключил «дядю» в объятия, уткнулся лицом ему в плечо и даже пустил слезу. Хозяева растерянно переглянулись.

— Извините. Это от радости. Какое счастье, что я нашел вас! Я — ваш племянник Рауль, сын вашего брата Оскара из России. Отца там арестовали. То же грозило и мне. Но я бежал через границу и с большим риском добрался до вас… Помогите мне. Я долго не буду стеснять вас. Пока найду работу, — не давая хозяевам опомниться, говорил нежданный «племянник».

Настороженность во взгляде озадаченного «дяди» Болдмана исчезла. Его давно волновала судьба единственного брата, заброшенного жизненными вихрями в Россию. Теперь такое чувство он испытывал и к племяннику, появление которого здесь нельзя скрыть от немецких властей, уже действовавших в оккупированных Судетах. Именно это, как позже убедился Рауль, больше всего волновало «дядю». Беглеца расспрашивали об отце и покойной матери, о жизни в России. Он рассказывал подробно, так, как предусматривалось легендой, и все больше завоевывал доверие.

Разговаривали долго. В подходящий момент Рауль вынул карманные часы, когда-то подаренные Гансом брату Оскару в день его рождения, и намеренно дольше необходимого всматривался в циферблат. Дядя Ганс узнал свой подарок. Он вскрикнул и, выхватив часы из рук Рауля, стал внимательно разглядывать. Они окончательно убедили Болдмана, что этот стройный юноша не кто иной, как сын его родного брата.

Двое суток Рауль, отдыхая после тяжелой дороги, не выходил из дома. Ел, спал. На третий день «дядя» с «племянником» поехали в Карловы Вары к зятю Болдмана — штурмбанфюреру СС Пайчеру, занимавшему там пост комиссара политической полиции. Позже Раулю стало известно, что полицейским мундиром давно уже прикрывала свою деятельность имперская тайная служба. Цель поездки — посоветоваться, как быть дальше, куда и кому следует заявить о нелегальном прибытии племянника из Советского Союза.

Пайчер принял их в своем кабинете подчеркнуто радушно, обнял старого Болдмана, предложил сесть. Не спрашивая тестя, кто с ним, начал рассказывать, что получил от жены из Берлина письмо. Эмма намеревается приехать к родителям в Хеб с дочерью. Он, Пайчер, тоже приедет к ним, чтобы вместе отпраздновать день рождения своей Греты.

— Для нас, стариков, большая радость видеть вас, дорогих, в родительском доме, да еще по такому приятному поводу, как совершеннолетие внучки. Обязательно приезжайте, — приглашал Болдман.

— Приедем, непременно будем! — Пайчер внезапно как-то странно, будто только что увидел, посмотрел на Рауля. — А кто этот юноша?

— Мы приехали посоветоваться с тобой, — начал Болдман. — Это Рауль, сын моего брата Оскара. Он бежал из большевистской России, потому что его могли там арестовать так же, как и отца. Оскар еще задолго до начала войны с Россией, в 1914 году, выехал туда работать. Наверное, большевики его уже убили.

Старый Болдман вытер слезу. Пайчер бросился к графину, налил в стакан воды, подал тестю. Воспользовавшись этим, Рауль вынул из кармана платок и, отвернувшись к окну, тоже приложил его к глазам. Это произвело на Пайчера хорошее впечатление. Он о чем-то напряженно думал. В кабинете воцарилась тишина. Лишь было слышно, как тяжело дышит взволнованный Болдман.

Вдруг раздался телефонный звонок. Пайчер взял трубку.

— Сегодня я занят. Заходите завтра, в десять. — Окончив разговор, он подошел к юноше, обнял за плечи: — Не горюй, дорогой. Ты теперь на родине, заживешь по-новому, и все будет хорошо.

— Но я же родился… — Начал было Рауль, однако Пайчер его перебил:

— Для таких немцев, как мы, это не имеет значения. Твой отец немец, ты немец, и теперь Германия станет твоей родиной.

— Я мечтал об этом. Германии я еще не знаю, но отец воспитывал во мне любовь к ней и гордость за свое отечество. Я готов быть таким, как мой отец.