Поединок. Выпуск 14

Весьма возможно и даже наверно — К. А. Горохова совершила ряд отступлений от закона, понуждаемая к этому устаревшими инструкциями, которые сковывали инициативу и мешали выполнению государственного плана. Ее деяний я не касаюсь — кому надо, тот разберется. Но ваш долг (так мне казалось) состоял в том и только в том, чтобы помочь страдающему человеку (таковым в то время была моя жена, оказавшаяся жертвой своих сильных и, к сожалению, не всегда сдерживаемых чувств). Мое скромное замечание по этому поводу вы оставили без внимания.

Теперь мы предвидим ваше новое вторжение в нашу жизнь. Мы — это я, моя жена Скачкова Светлана Артемовна, на которой я женился вторично (надеюсь, право разводиться и возвращаться обратно к своей жене пока еще не оспаривается даже вами, так что я воздержусь от объяснения причин, которые побудили меня принять решение о восстановлении нашей семьи), и ее мать Горохова К. А., амнистированная по закону.

Предстоит рассмотрение в суде гражданского дела о праве собственности на жилой дом. Уже замечены очевидные признаки постороннего вмешательства в дело, давления на суд, разжигания вокруг чисто юридического вопроса низменных страстей, на которые всегда падки мещане всех сортов, сплетники и завистники. Чувствуется чья-то умелая дирижерская палочка...

Пишу вам в надежде, что вы извлечете из сказанного должные выводы...»

Это письмо, продиктованное понятной причиной и преследующее понятную цель, я переслал в прокуратуру. Вскоре мне сообщили, что точная копия письма прокуратурой уже получена от самого автора.

В завершение небольшой отрывок из письма Галины Ивановны. Оно дополняет обращение Вадима некоторыми яркими деталями, помогая сюжету сделать резкий вираж и на новом витке начаться как бы с нуля. Что делать: сюжет взят из жизни и поэтому непредсказуем, неудержим и желаниям нашим никак не подвластен.

«...Спешите меня поздравить: я снова буду судить Гороховых. Точнее — рассуживать. Мастерков призывает меня в заседатели по гражданскому делу.

Предыстория такова. На суде (уголовном) у Гороховой-матери что-то вроде бы не подтвердилось, что-то отпало, что-то ей потихоньку скостили и поменяли статью. Так что на круг вышло четыре года, правда с конфискацией. Теперь она подпала под амнистию по случаю Международного года женщин, вернулась еще более энергичной, еще более воинственной и решила отсудить конфискованный дом, который и без того был конфискован лишь на бумаге.

Война предстоит затяжная, Мастерков заранее предупредил, что есть много юридических доводов в ее пользу. К тому же воюет Калерия не одна, а вместе с дочерью и с ее дважды мужем... Вот теперь, подключив отчима Светланы, сестру Калерии и еще ораву родственников числом до двенадцати, они штурмуют судебные бастионы с помощью трех адвокатов, приехавших из Москвы. Шансы, говорят, у истцов имеются, но и у справедливости тоже ведь есть какие-то шансы...»

РАССКАЗЫ

Евгений Богданов Двойник

Я жив. Но жив не я. Нет, я в себе таю

Того, кто дал мне жизнь в обмен на смерть мою.

П. Флеминг. «Озарение»

1

Последние ночи перед поездкой его не оставляла тревога. Мой бог, сколько лет он собирался в Россию, сколько раз отговаривал себя от этого шага! Но вот сомнения позади, пятый день доктор Хельмут Иоганн Лемке, доцент секции математики, гостит в Москве и благодарен провидению, подарившему эту поездку. Впрочем, приглашение исходило от ассоциации советских голографов, следовательно, герр Лемке искренне благодарен ассоциации.

Ни скрытой враждебности, ни коварных вопросов, ни навязчивого внимания — ничего этого не было и в помине. Пожалуй, он мог бы посетовать как раз на недостаток внимания, так как между утренними и вечерними заседаниями был практически предоставлен самому себе. В программу конференции входили просмотры методических фильмов. Лемке видел их много раз, в некоторых сам принимал участие как соавтор или консультант, и, таким образом, отказ от просмотров давал ему дополнительный ресурс времени. И Лемке использовал его для знакомства с русской столицей. Это было очень полезно. Он точно бы исцелял себя впечатлениями, наслаивая их на свое прошлое, и прошлое с каждым днем отступало, таяло в его памяти, как давнее, преодоленное заболевание.

Москва при близком знакомстве оказалась таким же пчелиным ульем, как любой крупный современный город с аналогичными урбанистическими проблемами. С одной из них Лемке столкнулся сейчас на площади перед отелем «Киевский», где имел номер. Только что прошел сильный ливень, и проблема представляла собой гигантскую дождевую лужу, колыхавшуюся на асфальте непреодолимой водной преградой.

Толпа, вынесшая Лемке из чрева метро, напирала сзади; он стоял уже почти что в воде. Стайка индусов, задрав белые сари, с журавлиным курлыканьем переправлялась вброд. Несколько смельчаков с туфлями в руках последовали их примеру. Лемке решил обойти лужу слева, со стороны вокзального дебаркадера, напоминающего станцию эсбана «Александрплац». Забирая влево, он оказался на стоянке такси. От подъезда отеля его отделяло не более полусотни метров, но лужа здесь была много глубже, машины форсировали ее по радиатор в воде. Тогда Лемке пришло в голову взять такси. Он допускал, что водитель такси может не согласиться на столь незначительную дистанцию, но попробовать стоило. В конце концов, он оплачивает посадку, что составляет двадцать копеек, и один километр пробега, то есть еще столько же. Плюс десять процентов чаевых. Совсем неплохие деньги за полминуты работы.

«Интересно, — мимолетно подумал он, — как чисто технически фюрер предполагал затопить Москву?»

Свободных такси не было. Он уже отчаялся, когда подле него притормозил обшарпанный кабриолет марки ГАЗ-69. Водитель, совсем девчонка, легла на сиденье, чтобы дотянуться до пассажирской дверцы. Открыв ее, сделала приглашающий жест. На мгновение Лемке ослепили ее круглые незагоревшие груди, мелькнувшие в вырезе спортивной майки.

— Эй, чего топчешься? — рассмеялась она. — Садись, перевезу!

Лемке просиял благодарной улыбкой, вскочил в кабину.

— Видать, колодцы забились! — девчушка со скрежетом включила скорость. — Прочистить некому... Ладно, если свои! А если иностранцы? Просто срам. Между прочим, сейчас идет международная конференция. По голой графике. Слыхал?

Лемке посчитал за лучшее промолчать.

— Дед, тебе ведь на остановку? Тогда с прибытием!

— Спасибо... — не без грусти поблагодарил он. Вообще-то для своих пятидесяти пяти он неплохо выглядел: худощав, подтянут, но для этой девчушки, увы... дед. Гроссфатер.

Покинув кабриолет, Лемке оказался на автобусной остановке, чуть дальше, чем было нужно. Но отсюда до входа в отель он мог, не замочив туфли, пробраться по цокольным отмосткам здания. Лемке поздравил себя с удачей и машинально скользнул взглядом по автобусному табло.

Этого делать не следовало.

Номер маршрута не говорил ему ровно ничего, но название конечного пункта — Немчиново — пронзило мозг высверком молнии. То самое прошлое, погребенное временем, которое он хотел бы навсегда забыть, высветилось вдруг объемно и ярко, как спектральная голограмма.