Поэты 1820–1830-х годов. Том 1
Шрифт:
9
Я был в шуму забав; но чувство не хладело: Нет! Сердце пылкое хотело С себязабвением любить, Восторгом чистым упиваться; Я всё откладывал, всё медлил наслаждаться, Я всё сбирался жить… 10
Я на лету не рвал мгновенье, Еще Гораций не прельщал. Не о минутном упоенье Я, полн надеждою, мечтал… Гораций черств для страсти пылкой, Порывов сердца роковых: Француз-римлянин, нравом гибкой, С философической улыбкой, Хорош для юношей седых. Я полюбил его ученье, Как скрылось жизни сновиденье И мир увидел наяву… 11
Признаньем
12
Кто знал ловить земную радость, На жизнь смотрел не свысока, Тех весела, безбурна младость, Любовь шутливая легка; Она для них игра, забава. Мне не дал бог такого нрава: Любви веселой я не знал. 13
С моею странною душою, Как Вертер-Донкишот, боролся я с мечтою, Руссо-фанатика читал; В московском свете представлял Сентиментальную любви карикатуру; Петрарка новый я, пел новую Лауру, И Яуза была Воклюзою моей… 14
Я, в цвете юношеских дней Дурак классический от скучного ученья, Стал романтический дурак От прихоти воображенья. В природе светлой я один лишь видел мрак… Жалел прошедшее, томился ожиданьем; Мой быт существенный я отравлял мечтаньем; Бездомный на небе и на земле в гостях, Довольно пред луной стоял я на часах, На гробовом шатался поле, Живал отшельником в лесах! 15
Я, мученик по доброй воле, Назло грамматики, кой-как, Без настоящего, скитался в мире — так… А мог бы знатен быть, богат, в блестящей доле… Дурацкий кстати мне колпак. Глава 3,4
Je ne suis sorti du p'eril, Que par un chemin p'erilleux [121] .
121
Я избежал опасности только опасным путем (франц.). — Ред.
1
О время! Время! Враг! Губитель! И благодетель и целитель! Твой яд врачующий помог душе больной… Одно лишь время в том успело, В чем не успел рассудок мой: Томился я — оно летело, Что изменялось, что старело… 2
Не весело всё жить мечтами, наобум; Да жить и памятью не споро: Я не забыл, не разлюбил, но скоро В свои права вступился ум… 1–10 [122]
11
Зачем оставил я Кремля седого стены? В Москве бы чудно поживал: Играл бы в клобе я, а в опере зевал; Фортуны б ветреной не испытал измены… Случилося не так. Я тени всё ловил, смешной искатель славы… Мне правду шепчет враг лукавый: Дурацкий кстати вам колпак. 122
Сии строфы пропущены самим сочинителем.
Глава 5
1
Увидеть свод небес иной, Иной климат, иные воды Бывало мне, в младые годы, Моей любимою мечтой. Сбылося юноши желанье: Осуществилося мечтанье. С каким восторгом видел я Давно желанные края! 2
Люблю народ трудолюбивый! Я весело, щастливо жил В моей Германии щастливой! В ней быт простой меня пленил, Искусство жить обворожило. Там время мудрое людей К высокой думе приучило. Там жизнь итог не вялых дней — Глубоких чувств и размышленья; Светлы часы уединенья; Порядок домы сторожит; Там труд есть тайна наслажденья, Мечта
забавы золотит. Веселье там неприхотливо; Нет трутней, праздностью больных; Тревоги, скучно-суетливой, Стихии баричей смешных; Там нет холодного бесстрастья… Германия приют любви, Приют семейственного щастья. 3
Творец! Ее благослови! Избавь от ратного постоя. Он хуже пушек, хуже боя… И без него, ручаюсь я, Кой-кто, немецкие мужья, Покойней, верно, были б вдвое; Без бурь погасли бы их дни; Того не знали бы они, Что знать мужьям всего тошнее… Постой — губитель Гименея. 4
Проказы этого злодея Я сам частехонько видал… Матильда, нежная подруга, Любя существенно супруга, Скрывает в сердце Идеал Еще мечтательного друга. Он сходит к ней В невнятных снах, Его, в пророческих мечтах, Она невидимо видала; Его всегда, не знавши, знала; О нем, в давно минувших днях, В твореньях Шиллера читала, Он гость небесный, не земной… И ей, таинственной судьбой, С ним предназначено свиданье… Билет приносят на постой. Невольно в сердце трепетанье, Невольно вырвалося: «Ах!» Какой-то потаенный страх, Какой-то темный свет надежды, В ланитах жар, потупли вежды, Стыдливость робкая в речах… Вдруг входит, В доломане алом, Гусар вертляный и в усах… Мечта сбылась! Вот бал за балом. Гуляют немцы на пирах. А там победа, вечер званый, Литавры, трубы, барабаны, Гросфатер важный, быстрый вальс… Знакомство, новость, разговоры, Невольный вздох и встреча глаз… Докучной совести укоры Стихают в немке молодой; И о жене своей тамбовской, Вертясь с красавицей заморской, Забыл гусар наш удалой. Мужское сердце — сердце злое, Жену забыть ему легко; И в немке кровь не молоко; Он ей словцо, она другое, Земля взяла свое земное… У немки розы на щеках, Гусар ей веет опахалом… Жена — с усастым Идеалом, А муж существенный… в рогах… 5
Беда от Идеалов в мире! Романтики погубят нас. Им тесно здесь, живут в эфире… Их мрачен взор, их страшен глас, Раскалено воображенье, Пределов нет для их ума. Еще Шекспир — настанет тьма; Еще Байрон — землетрясенье; Беда, родись другая Сталь! Всё так. В них бес сидит лукавый. Но мне расстаться было жаль С философической державой. 6
О, как Германия мила! Она, в дыму своем табачном, В мечтаньи грозном, но не страшном, Нам мир воздушный создала, С земли на небо указала; Она отчизна Идеала, Одушевленной красоты, И эстетической управы, И Шиллера и Гете славы. Она — приволие мечты. 7
В стране разумной, в мире старом Я погулял верхом недаром: Кормил желудок свой и ум, Учился мыслить, есть учился. Я потолстел, я просветился; Казну умножил светлых дум… Листок мечтаний философских Вклеил в дорожный календарь, А список длинный блюд заморских — В гастрономический словарь. 8
Но не постиг мой ум тяжелый Слов важных: кстати и пора, Науки нравиться веселой, Ни мирной тактики двора, Ни дипломатики армейской. Пришел домой: опять дурак, С прибавкой только — европейский. Дурацкий кстати мне колпак. Глава 6
1
Поделиться с друзьями: