Поэты 1840–1850-х годов

28

Друзья! зачем в дремоте сладкой Семью тревожить нам теперь? Мне жаль, что в этот час украдкой Незваный гость стучится в дверь. Постой, Пегас, ты знаешь слово, Что и татарина лихова, И англичанина, ей-ей, Нам гость не вовремя скучней. Крылатый конь! Вздохни покуда, — Нам предстоит далекий путь: В Москву мне надо заглянуть, — Нам верст пятьсот тянуть отсюда! Там, в белокаменной, другой Живет для повести герой. 1 ноября 1854 Пальна

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Блистали ложи золотые, Народу тьма — и час настал, Желанный час, когда впервые Мочалов Гамлета играл! Я помню этот день чудесный! Шекспир, по слухам нам известный, И нашу сцену посетил: Как будто стройный ряд светил Прошли невиданные сцены. Нам открывался новый свет, Пока не выведал Гамлет Братоубийственной измены, Как зверь подстреленный вскочил И смехом кровь заледенил!

2

Народ весь дрогнул — страх и холод Его объял! И раз за раз Тут сердце стукнуло как молот… Но миг прошел — и, разразясь Неслыханным, безумным треском, Толпа и воплями и плеском Взгремела! Этот страшный гул, Казалось, своды пошатнул! А он, он, гордый, с ликом бледным, В красе трагической своей, Стоял как некий чародей, Смеялся хохотом победным, И вечно памятен для всех Остался этот грозный смех!

3

Тогда как, действие кончая, Над сценой занавес упал И, вновь «Мочалова!» взывая, Партер стучал, раек стонал,— Тогда, шумящею толпою Сбегая лестницей витою, Внизу сошелся сонм друзей Тогдашней сцены и искусства. Неясен был их речи звук, В объятиях, в пожатье рук Спешило выразиться чувство — И вот в кофейную, теснясь, Толпа их шумно понеслась.

4

Уж там стояла мгла седая, В дыму тускнел огонь свечей И, сотней трубки набивая, Шнырял услужливый лакей. Уж в угол отдаленный залы Собрались дружно театралы — И тише стал их разговор: Их занял всех ученый спор. Тот спор еще до их прихода Вели два зрителя давно, Усевшись с чаем на окно, Вдали от праздного народа, Один, расчетливый в словах, В перчатках белых и в очках.

5

«Нет, нет, профессор! как хотите, — Его противник говорил, — Не так на дело вы глядите! Вас Тик и Шлегель с толку сбил, Совсем не в этом наша сила…» — «Да что ж, нельзя смотреть, мой милый, Шекспира в этом тени нет! Ваш средний круг, и высший свет, И ваш народ — такие дети! Что так в восторг приводит их? Плох перевод, неверен стих, Балетные костюмы эти!.. Да где ж вам и актеров взять В Шекспире роли понимать?»

6

— Где взять? У нас! В том наша слава, Что быстро школу мы прошли; Не в ней своим талантам право, А в силе собственной нашли. Значенье наше тем велико! Не он ли начал с Полиника, Мочалов наш? С недавних пор Он был и Фердинанд, и Мор, Но чьим он формам покорился? Везде его таланта луч Своеобычен и могуч. Как метеор, он нам явился И одиноко догорел — Но в нем дар русский уцелел!

7

Затем, в нем что-то есть такое, То, чем игра его жива. И на него, как на героя, Смотреть стекается Москва И ценит дар его высоко! Так сам Шекспир, когда глубоко Художника с Гамлетом слил, Актера нам определил. Вот эти чуйки, лисьи шубы, Им разве надобен Гамлет? Им до Гамлета дела нет, Как и Гамлету до Гекубы! Но верьте мне, из роду в род Меж них Мочалов не умрет!

8

И тут, в молчании глубоком, Раздался резкий звон в дверях, И ринулся народ потоком По коридорам и в сенях. Начался акт — и опустела Кофейная. Едва горела Во мгле печальная свеча. Один наш ритор сгоряча Всё речь держал: «Друзья, оставим Себе на память этот час! Гамлет пойдет еще сто раз, Теперь Мочалова прославим — Налейте в честь ему со мной Вы первый кубок круговой!»

9

Сказал — и тихо и спокойно Студенты вышли на подъезд. Колонны там белели стройно; Лучи морозных, ярких звезд Над темной площадью горели; И там и сям костры виднели, Бросая красный полусвет; За ними черный ряд карет Казался тучею густою; И сквозь оконное стекло Игриво, весело, светло, Огнистой, длинной полосою Иллюминованный кругом, Сиял направо белый дом.

10

Куда, куда пора девалась, Как из театра завсегда К тебе обычно направлялась Студентов истых череда, Дом Полторацкого! Давно ли?.. Ах, лет пятнадцать или боле,— Я должен с грустию сказать! Друзья, о чем нам воспевать, Когда теперь без оговорок Что прожито — осуждено, Об чем не вспомнишь — всё давно, Когда нам скоро будет сорок, А он, великий наш поэт, Грустил невступно в тридцать лет!