Поэты 1880–1890-х годов

191. «Не смолкай, говори… В ласке речи твоей…»

Не смолкай, говори… В ласке речи твоей, В беззаветном весельи свиданья Принесла мне с собою ты свежесть полей И цветов благовонных лобзанья. Я внимаю тебе — и целебный обман Сердце властной мечтою объемлет, Мне мерещится ночь… В лунном блеске туман Над сверкающим озером дремлет. Ни движенья, ни звука вокруг, ни души! Беспредметная даль пред очами, Мы с тобою вдвоем в полутьме и тиши, Под лазурью, луной и звездами. Только воды дрожат, только дышат цветы Да туманится воздух росистый И, горя сквозь туман, как звезда с высоты, В душу светит мне взгляд твой лучистый. В беспредельном молчаньи теней и лучей Шепчешь ты про любовь и участье… Не смолкай, говори… В ласке речи твоей Мне звучит беспредельное счастье! 1888

192. «Мне легче дышится на горных высотах…»

Мне легче дышится на горных высотах: Там близко к небесам и от людей далеко; Объятый радостью простора, там в мечтах Я забываюся, блуждая одиноко. И что за яркие, крылатые мечты С нездешним пением туда ко мне слетают, — Но только захочу их звуки иль черты Запомнить, уловить — они, умолкнув, тают. И пусть! Ведь заключить их в цепи точных слов, Их выразить, назвать — усилия напрасны; Как стаи легкие кудрявых облаков, Лишь безымянные они прекрасны! 1893

193. «Звездистый сумрак, тишина…»

Звездистый сумрак, тишина, Лишь вёсел плеск в немом просторе, Венецианская луна… Адриатическое море… По синим, медленным волнам Плыву в задумчивой гондоле; А сердце рвется поневоле К иным, далеким берегам. В волнах полуночных туманов Там месяц бледный из-за туч Наводит свой холодный луч На сонмы плещущих фонтанов, На кровли царственных дворцов, На сени пышные садов, И в тех садах, сквозь мрак их сонный, На тот приют уединенный, Где, грусть разлуки затая, Родное сердце ждет меня. Там нет дыханья южной ночи, Нет страстных звезд, нет синих вод, Но там горят слезами очи, Туда любовь меня зовет. И, одинок, с тоской во взоре Плыву я… Полночь, тишина… Венецианская луна… Адриатическое море… …………………………… О, дайте крылья мне скорей, О, дайте мне волшебной силы: Хочу лететь на север милый К подруге плачущей моей! <1894>

194. «О муза, не зови и взором не ласкай!..»

О муза, не зови и взором не ласкай! Во взоре этом и призыве И в сердца сладостно-мучительном порыве Мне чувствуется вновь утраченный мой рай. Но в светлом том раю я гость чужой и лишний, Повсюду за собой влача унынья гнет… К чему ж под пеплом жар давнишний Мне душу черствую порой томит и жжет? Не вспыхнет пламень чудотворный, Не вырвется из уст напев былой любви… В чертог сияющий из мрака ночи черной Умолкшего певца, о муза, не зови. <1894>

195. ЗАРЯ ВО ВСЮ НОЧЬ

Было поздно; в душе замирающий шум Пережитого дня был чуть слышен; Сумрак вешнего бреда, видений и дум Надвигался — волшебен и пышен. В нем росли очертанья дремучих дерев, В нем туманились гладкие воды; Шла заря от заката к востоку — садов Проникая вершины и своды. И боролася ночь с этой белой зарей, И боролися — радость с печалью, Непроглядная грусть с незакатной мечтой, Ближний сумрак с сияющей далью. И заря побеждала, и ночь не могла Заключить ее в своды темницы — И победная радость росла, всё росла Вместе с пламенем юной денницы. <1894>

196. НОЧЬ

Это звездное небо в сияньи ночном, Это синее море под лунным лучом, Этот дремлющий берег и мерный прибой Замирающих волн — как могуч их покой! Как победно он льется в усталую грудь, Как в его волшебстве хорошо отдохнуть, Позабыть истомившую сердце печаль, Унестись безвозвратно в безбрежную даль, Где печаль над крылатой мечтой не властна, Где лишь море, да небо, да ночь, да луна! <1894>

197. В ГУРЗУФЕ

Посвящается памяти Пушкина

Он был когда-то здесь; на склоне этих гор Стоял он в царственном раздумьи; это море Влекло его мечты в неведомый простор И отражалося в подъятом к солнцу взоре. На этом берегу, в соседстве диких скал, Беглец толпы людской, лишь волн внимая шуму, Свою великую в тиши он думал думу И песни вольные в мечтаньях создавал. Те песни разнеслись по свету, и доныне В сердцах избранников они звучат… а он, Певец земли родной, погиб, людской гордыней, Отравой клеветы и завистью сражен. В холодном сумраке безвременной могилы На дальнем севере, под снежной пеленой, Лежит он — и доднесь презренные зоилы Святыню имени его сквернят хулой. Но сердцу верится, что в царстве вечной ночи Певцу невнятен шум житейской суеты; Что, сквозь могильный сон, души бессмертной очи Доступны лишь лучам бессмертной красоты; Что, может быть, сюда, на этот склон оврага, Где верные ему платан и кипарис Под небом голубым и солнцем разрослись, Где дремлют старые утесы Аю-дага, — Певца святая тень приносится порой Вдали земных сует, страстей, обид и горя, Как некогда, смотреть в простор безбрежный моря, С волнами говорить и слушать их прибой. <1894>

198. «День кончен, ночь идет, — страшусь я этой ночи!..»

День кончен, ночь идет, — страшусь я этой ночи! Я знаю: тихий сон в приют мой не слетит, И будет мрак ее смотреть мне прямо в очи, И тишина ее со мной заговорит. О чем заговорит? Какой коснется раны В заветном тайнике души моей больной? Какие озарит в ней бездны и туманы? Какие призраки поставит предо мной? Что вновь она создаст? Что прежнее разрушит? В какую глубину свой бросит взор немой? Всё — тайна в ней! Но страх томит меня и душит Пред этой шепчущей и зрячей темнотой. О сон, покрой меня ревнивыми крылами! О бред, зажги вокруг победные лучи! Явись, желанный лик, и стань перед очами, Чтоб тьмы мне не видать… О ночь, молчи, молчи! <1894>

199. «Не в ласке девственной лазури…»

Не в ласке девственной лазури И не в лобзаньях тьмы ночной — В огнях грозы и в стонах бури Мне внятен вечности покой. Сквозь шум и вихрь стихий мятежных, Сквозь знойной страсти вопль и бред Ясней он шлет с высот безбрежных Свой всепрощающий привет. И чем больнее буря стонет, Чем злее страсть, безумней сны, Тем безвозвратней, глубже тонет Душа в блаженстве тишины! <1894>

200. «В моей душе уж вечереет…»

В моей душе уж вечереет, Последний гаснет отблеск дня, И близкой ночи сумрак веет Струей холодной на меня. Но встреча с юностью счастливой, Ее веселье, смех и шум Порой живят волной шумливой Печальный мрак вечерних дум. Участным взором я встречаю Ту мимолетную волну И, ей любуясь, вспоминаю Свою далекую весну. <1894>

201. В САДАХ ИТАЛИИ

Если ждет твое сердце любви — поспешай В тот излюбленный солнцем, пленительный край, Где у склонов цветущих прибрежий и гор Расстилается моря лазурный простор, Где красу юных пальм сторожит кипарис, Где с землей небеса в томной неге слились. Там недвижной теплынью окутанный день Будет нежить мечтаний беспечную лень; А крылатая, черная южная ночь Обоймет… обольстит… и умчит тебя прочь От забот и боязни, сомнений и слез В звездный мир воплощенья несбыточных грез. Этот мир… он — порыв, он — безумье, он — бред! Ни минувшего в нем, ни грядущего нет! Он, лобзая, молчит, потому что нет слов, Чтобы выразить зной его пламенных снов; К жизни робкого сердца, объятого тьмой, Он прильнет лишь на миг… Но тот миг — будет твой! <1903>