Поэты 1880–1890-х годов

550. «Голая береза шелестит о стекла…»

Голая береза шелестит о стекла Робкими руками… Отчего же взор твой засветился снова Тихими слезами? Отчего безмолвна и с тоской невнятной Смотришь в даль ночную? Отчего с тобою я, как враг, ни слова И, как друг, тоскую? Или это осень тенью молчаливой Пронеслась над нами, И сердца, и мысли мрачно разлучая Гневными крылами? <1900>

551. «Нет, не могила страшна…»

Нет, не могила страшна — Страшно забвенье, Страшно свалиться Без силы, без воли В пропасть холодную Вечного сна… Благо тому, чью могилу И крест молчаливый Дружеский мягко венок обовьет, Точно объятье Теплой руки, Живою поэзией красок. Вот василек полевой — Память далекого детства, И розы тревожный восторг, Там астр сиротливых мечтательность, Георгин одинокая гордость, И тихой фиалки, Свежей затворницы леса, Смиренный и всепримиряющий Шепот душистый. <1900>

552. ИЗМЕНА

От сонных берегов, где в ласковом покое Волны безропотной затишье голубое, От узкой заводи, где на заре едва Плескалась под веслом глубокая трава И в раннем лепете приветливой наяды Душе мечталися бесценные награды,— Прости, любимая! — я порываюсь вдаль За черный гребень гор, где гневно блещет сталь, И в смертных прихотях, и в долгих воплях боя Хочу испить до дна призванье роковое. <1900>

553. ПЕТУХ

Когда еще недвижны воды И даль морозная глуха, Мне веет радостью свободы Веселый голос петуха. Легко пронзая мглу ночную Призывом звонким и простым, Он шлет улыбку золотую Мечтам рассеянным моим. Он бодро требует ответа Своей трубе, и слышен в ней Мне праздник зелени и света В родном саду, в тени ветвей,— Где по дорожкам солнце бродит, Где речка сонная тиха И по заре свежей доходит Веселый голос петуха. <1900>

554. ФРЕЙБУРГ Картина Мюнье

С уступа плющ сползал широкими извивами, Внизу белела древняя стена, И песня рыбака дрожала переливами, И голубела сонная волна. И сердце родину любило молчаливую, И блеск реки, и колокол вдали, И меж лесистых скал тропинку прихотливую Куда-то ввысь от долов, от земли. Над светлой тишиной, над мирными долинами Последний раз хотелося вздохнуть — И унестись навек за теми исполинами В сияющий и бесконечный путь. <1900>

555. СТАТУЯ МИНЕРВЫ

Вот изваянье любимицы мудрого Зевса. Смотришь, как строгий резец в благородном усильи, Творческим духом провидя высокую тайну, Мрамору твердому предал божественный образ. Смотришь — и молишься чистому счастию знанья, Мысли кипящей и мудрости тихим вершинам. <1900>

556. СИОН

Мшистые камни… Стена… То шепот, то стоны молитвы… Вы ли, гонимые, здесь бледной стеснились толпой? Мрачною верой горят, как факелы темные, взоры; Буря рыданий и слез к темному небу растет… «Боже! Мы — прах пред твоей венчающей верных десницей. Боже! Открой нам, открой недостижимый Сион!» <1900>

557. НАДПИСЬ НА «ДЕКАМЕРОНЕ»

Тот был душою герой, кто в бледном преддверии гроба, В темных угрозах чумы жизни разгадку обрел: Смерти — молчанье могил и мрамор холодных надгробий, Жизни — веселье и блеск, жизни — любовь и цветы. Бодро испей до конца всю чашу манящих восторгов — Черная смерть у дверей в строгих одеждах стоит. <1900>

558. СОБАКИ

Что за тревожную ночь послали сегодня мне боги! Строго-прекрасная к нам в светлом молчаньи сошла. Небо казалось очам фантастично глубокой поэмой, Полной мерцающих тайн, полной звездящихся слез. И к озаренной воде сбегались туманные тени, Точно сбирались отплыть и поджидали гребца. Нервы натянуты были, как струны, готовые к пенью… Вдруг исполнительный пес поднял отчаянный лай. Чу! полководца признала и славит лохматая стая; Резко дисканты визжат, глухо рокочут басы. Мудрый политик мирит, а молодость требует боя, И разглашает набат внутренней смуты пожар. <1900>

559–561. ВЛАДИВОСТОКСКИЕ ЯМБЫ

1. «Не говори: уж всё воспето…»

Не говори: уж всё воспето. Смотри, как тих морской залив, Смотри, в какую бездну света Вон тот свергается обрыв. И так легко, неуловимо Созвучье неба и земли, Что разве б арфой серафима Мы повторить его могли. 14 августа 1925

2. «Порой взамен беспечной неги…»

Порой взамен беспечной неги Свирепо заревет тайфун И в стройный хор живых элегий Ворвется хаос диких струн — В такой безумной схватке фурий, С таким стремленьем сокрушить, Как будто ты, страна лазури, Еще не бросила творить. 10 сентября 1928

3. «Какая тишина и нежность…»

Какая тишина и нежность, Как далеко от пылких бурь. Забыта ты, весны мятежность, И лета знойная лазурь. Уж утром медленно и строго Встает неяркая заря, И шепчет сердцу много-много Усталый сумрак сентября. 1928

ПЕРЕВОДЫ

Из «Гомеровских гимнов» 562. К ГЕЕ, ВСЕОБЩЕЙ МАТЕРИ

Гею, всеобщую мать, воспою я, благое начало, Старшую всех, и всего, что живет на земле, пропитанье. Всё, что проходит по суше, хранимой богами, и в море, Всё, что летает, — твоей питается всё благостыней. Ты и счастливых детьми создаешь, и счастливых плодами, Жизни дыхание ты и даешь и отъемлешь, царица, У человека. Блажен счастливец, кого благосклонным Сердцем оценишь ты: всё у того пребывает в избытке. В тяжких колосьях — его плодородная нива, и в поле Агнцев пасутся стада, и дом наполняют богатства; Сами в согласья с законом, в украшенном женами граде Царствуют, — светлое счастье и роскошь им спутники в жизни. Юноши — скромным весельем и ранним сияют расцветом, Девы с радостью в сердце в цветами украшенных хорах Тешатся мирно и пляшут по мягкому цвету лужайки, Если почтишь их, благая, в избытке дающая матерь. Радуйся, матерь богов, многозвездного Неба супруга, И благодушно за песнь отплати нам отрадною жизнью. Я ж и тебя не забуду, и песню припомню другую. <1899>