В счастливый дом, где розы на столе,Где птицы неразлучные щебечут,Тоска войдет и, приютясь в золе,Внезапной смерти приготовит встречу.1936–1937 «Ночные птицы»
«Уже твою корону не расклеют…»
Уже твою корону не расклеют,На первом бале — первый визави,О, разве счастье взрослое лелеют,Как эту боль о детской нелюбви?Был котильон, и на груди — медали,И звонкие большие номера.О, сколько бы ни жили и ни ждали,Наш первый бал не кончился вчера.Он длится… И паркет, покрытый воском,Плывет к
скамье, как солнечная нить,Где, хмурым и заплаканным подростком,Ты даже ночь клялась не пережить.1936–1937 «Городской ангел»
«Но из мрака тоски и разлуки…»
Но из мрака тоски и разлуки,Ускользая из тлена и пут,Озаряются нежные руки,И как лебеди руки плывут.Проклиная, благословляя,Как на лире, легко трепеща,Голубую ладонь раскрывая,Ничего на пути не ища…Чтобы только еще прикоснуться,И вокруг обессиленных плечРаспахнуться и тесно сомкнуться.Чтоб печальное сердце сберечь.И, его заслоняя от муки,От такого привычного зла,Подымаются белые руки.Продевают запястья в крыла.И, покорно тогда затихая,Свой полет отдаляя во сне,Чует сердце, что бьется, вздыхая,После плача и счастья вдвойне.1936–1937 «Ночные птицы»
ЛИЛОВЫЙ КАМЕНЬ
I
Понапрасну рядом ходишь,Понапрасну устаешь,Глаз печальных не отводишьИ покоя не даешь.Камень розово-лиловый,Аметистовый,На рубашечке на новой,На батистовой.Этот камень утишаетЖар любовного огня,Этот камень утешаетНелюбимую, меня.Из персидской из сирениРозовато-голубойПало счастье на колени,Счастье выпало с тобой.Только счастье не досталось,Сколько счастья ни ждала,А уж как бы целовалась,Как бы вечером ждала.Не досталось, почему бы?Не досталось, а комуЭти брови, эти губы,Да в девичьем терему?..Проходи с обманным словом,Хоть насвистывай,Камень холоден лиловый,Аметистовый.
II
Иссушил, измучил взглядом.Только я была слепой.Проходил со мною рядом,Только разною тропой.Не со мною благосклонныйБлагосклонным будет вновь,Картой розовой, червоннойДля разлучницы — любовь.Так оставь меня до срока,До того, как подойду,И сама я, черноока.Уродилась на беду…Угасить ли мне обновойАметистовойЖар последний, жар суровый —Жар неистовый?
«Серебряному горлу подражай…»
Серебряному горлу подражай,Что в небо запрокинуто и плачет.Давно остыл в амбарах урожай,И всюду заколачивают дачи.А журавли летят, и угловойСкликается с другими вожаками,Скликается с последней синевой,С моими утомленными руками.И замыкая занесенный клин,Я только летней памяти отвечу:Печаль сама уже течет навстречу,Ты не страшись и голову закинь.
«Уже твой лик неповторим…»
Уже твой лик неповторим.Там черный ангел тронул воды,Легко отсчитываю годы,О сколько лет, о сколько зим…Стояла ночь… Но нет, ееУже не помню и не знаю,Глаза твои, лицо твоеУже часами вспоминаю.Неуловимые чертыМутятся, их заносит илом,И ангел приникает к жилам,К последним снам, к последним силам,И с ними исчезаешь ты…«Современные
записки». 1937. Т. 64
«Еще вести покорный стих…»
Еще вести покорный стихПеро привычно продолжало,Но было творческое жалоИзъято из стихов моих.И сколько месяцев прошло —Заклятые свершились сроки.Уже не ранящие строкиК руке слетали тяжело.И крыльев мутную слюдуЛегко ломая за игрою.Не знали, что душа пороюУже предчувствует беду.И на таинственной черте,Уже не поднимая взгляда.Слабеет от чужого ядаИ видит сны о немоте…«Меч». 18.VIII.1937
«Был страшен миг последней немотой…»
Был страшен миг последней немотойПеред грозой. Клубилось, трепеталоИ застывало снова за чертой,Где молнии уже вильнуло жало,Где старый дом, стоявший в тупике,Впервые озаренный — словно сдвинут.Где все карнизы голуби покинут,Где вырос флаг на явленном древке.И полоснуло грохоту навстречуПо воздуху над тучами в разбег,По пригородам падал первый снегС фруктовых гор, не охлаждая сечу.Но вот смотри, за первой прядью прядьДождя легчайшего и теплого, льняногоУже из форточки перебирать.Хотя и страшно, но совсем немного.Внизу мутится улица? канал?Мелькают тучи, на глазах скудея…За этот миг наш кактус расцветалБыстрей, чем под ладонью чудодея.«Меч». 24.XI.1937
«Возвращайся в пятый раз и сотый…»
А в Библии красный кленовый лист.
А. Ахматова (2-й вариант)
Возвращайся в пятый раз и сотый.Знаю я, тебе не надо знать,Что прошу с печальною охотой,Что приму с надеждою опять.Звезды с неба падают и вянут.По пути теряют стебельки…Кто восстанет? Для чего восстанут?Спи, мой ангел, ночи — коротки.А наутро разберешься сразу,Для чего вернулся и к кому,Спи, мой ангел, сине-кареглазый,Я тебя нарочно не пойму.Но прощу, конечно, и поверюИ, тихонько окна заслонив,Подберу серебряные перьяС пола в книги, песни заложив.1936–1937 «Городской ангел»
«Теченье городской реки…»
Теченье городской реки,такие скользкие перилаи две протянутых рукиуже без воли и без силы —благословляющие такдуши последнее биенье,воспоминанье и забвенье,и сон камней, и синий мрак,и тишину, и высоту.И звезды, что тяжеловаты,вдруг приближаются к мостуи обрываются куда-то, —с прозрачным звоном и огнем,легко сжирающим пространство,тоску свою и постоянство,свой дальний край, свой отчим дом…«Современные записки». 1938. Т. 67.
«На севере венки из жести…»
На севере венки из жести,а здесь живые белые венки,влюбленные не умирают вместе,разведены две правые руки.На севере тоскует лебедьи смотрит в небо с птичьего двора,легко очерчен треугольник в небе,но ты один не вылетел вчера.Разлука простирается без края,томится мертвый на осеннем льду,летит живой и достигает раяи ждет его в безветренном саду.За облаками в перекрестном шумепопарно — крылья и рука с рукой.Не жди меня, твой друг сегодня умерИ обойден небесною тоской.«Современные записки». 1938. Т. 67