Поэзия народов СССР XIX – начала XX века

₁₉₀₄

ИСКРА

Она б еще сверкать могла, Да вот сверкать не пожелала, — На миг все силы собрала, Ночь озарила — и пропала… И снова темнота и мгла. Погас и отблеск искры малой… И жаль сиянья и тепла, И ночь еще темнее стала… След все ж остался… Будет пир! Восторжествует свет над тьмою, И в этот праздник вспомнит мир Ночь, озаренную тобою!

₁₉₀₄

* * *

Ты вновь окрыляешь надежды и мысли, И жизнь украшаешь, и даришь цветы, — И слезы росой на ресницах повисли, И встали из темной могилы мечты. И вновь я лечу к лучезарному краю, Люблю человека, за волю борюсь, И в песнях людскую печаль выливаю, И песням своим всей душой отдаюсь. И снова я верю: все злобное канет, Расступится мрак безысходных ночей, И солнце на землю приветливо взглянет, И слезы осушит улыбкой своей.

ЛЕБЕДИНОЙ СТАЕ

Вы тянетесь в лазурь от серого тумана, От серых дней, от грусти и невзгод На серебристый свет спокойного лимана, На струи чистых вод. Не жаль вам тех из вас, которых бьют морозы И град сечет среди степей глухих: Лазурь вам видится сквозь слезы, А солнце сушит их. И сколько вас в борьбе разбилось над волнами, И сколько вас погибло там от мук, — Но даже смерть сама бессильна перед вами, Ей не сломить ваш дух. Летите же! И, празднуя победу вашу, Вернитесь мыслью к павшим, дорогим… И перед тем, как выпить радостную чашу, Хвалу воздайте им!

1904

АСТРЫ

В ночи, умывая росой лепестки, Раскрылися астры, надели венки. И начали светлой зари ожидать И радугой яркою жизнь украшать… И грезили астры в своем полусне О травах шелковых, о солнечном дне, — И в грезах им чудилась сказка одна, Где всюду цветенье, где вечно весна… Так грезили астры осенней норой, Так ждали прихода весны золотой… А утро их встретило мутным дождем И всхлипами ветра в саду за кустом… И астры увидели рядом тюрьму, И поняли астры, что жить ни к чему, — Склонились, засохли… И тут, как назло, Над мертвыми астрами солнце взошло.

* * *

Милый, глянь — краса какая, Солнцем залита земля. Как вода блестит, сверкая, Как волнуются поля!.. «Я слепой… тебя вот… вижу…» Вот послушай: с новой силой Соловейка трель отбил… Побежим и спросим, милый, Он сильней, чем мы. любил?! «Я глухой… тебя вот… слышу…»

₁₉₀₅

* * *

К высотам, к серебряным далям снегов, К ледовой вершине скалистой! Оттуда я, раньше крылатых орлов, Рассвет повстречаю лучистый… За тучи! Где ясных лучей торжество И солнце плывет, пламенея… Где сердца наполнится светом его, И сам уж светить я сумею.

₁₉₀₆

* * *

Люблю ее, зову своею Голубку милую мою, В полях, в лесах гуляю с нею, Свои ей песенки пою. Она ж задумчива, в тревоге, В слезах глядит куда-то вдаль, Как будто ищет на дороге Все, что ушло, чего ей жаль.

₁₉₀₆

Неизвестный художник. Литография. Соборная площадь в Минске. 1849 г.

* * *

Ты в ту ночь была с другими, Для других венки плела, Надо мной же насмехалась, Издевалась как могла. Почему ж ты, лишь узнала, Что давно женатый я, Уж полгода не смеешься, Только плачешь в три ручья?

₁₉₀₇

* * *

Воля?! Воля?! Брат! Товарищ! Говори! Ужель не сон? Что? Солдаты? Дым пожарищ?… Толпы?… Тысячи знамен?… Дальше!.. Рухнули темницы? Города уже встают? Говори! Сладчайшей птицей Мне уста твои поют! «Марсельезу»! Ночь — короче! Бей в набат! Буди село! Больше нет на свете ночи! Люди! Воля! Рассвело!

₁₉₁₇

ИЗ БЕЛОРУССКИХ ПОЭТОВ

ЯН ЧАЧОТ (1797–1847)

ПОКА СОЛНЦЕ ВСТАНЕТ

Пока солнце встанет, Роса выест очи — Дурь да злоба драться, Лаяться охочи. Барина мы молим, Как отца-кормильца: — Не дай эконому Над нами глумиться! Он живет — не тужит, Ворожбою занят: Грош тебе отдаст он, А два прикарманит.

ПОЧЕМУ ГЛАЗА РАЗЪЕДАЕТ НАШИ?

Почему глаза разъедает наши? Почему рубахи черны от сажи? Почему этот дым наших деток милых Гонит из дому до могилы? Ой, почему, почему? Едва лишь в хате станет теплее, Хозяйка у печки вконец сомлеет, А малые дети, бедняжки, хворают, От дыма треклятого угорают. Ой, почему, почему? Ой, почему сидим, как в норе, мы? В доме своем, как на скотном дворе, мы: Грязи невылазной полная хата, Шастают свиньи, гуси, телята. Ой, почему, почему? Разве исчезли стекло и глина? Разве же нам не сложить камина? Разве же труд — прорубить оконце, Чтоб заглянуло милое солнце? Разве не можем, а? Разве не можем мы для скотины В теплых сенях отделить половину? Хлев смастерить не можем мы разве, Чтобы не жить в навозе и в грязи? Разве не можем, а? Можем мы — только не вдолбим в разум Что окаянную копим заразу, Что на погибель жилище это — Без дымохода, без белого света. Боже! Дай нам понять!

ПАВЛЮК БАГРИМ (1813–1891)

ГЕЙ, БЕРИСЬ, ПАРНИШКА МАЛЫЙ…

Гей, берись, парнишка малый, За скрипочку, за цимбалы, Я ж на дудке заиграю, — Ведь Крошин я покидаю. Там, в Крошине — пан-мучитель, Палками забит родитель, Тужит мать, в слезах сестрица, Так куда ж теперь пуститься Мне, бедняге? Воля божья! Закачусь я в бездорожье, Вурдалаком обернуся, На прощанье оглянуся Да и в ноги поклонюся Матери, старухе милой: «Каб меня не породила, Каб меня ты не вскормила, Тебя горе б не томило… Кабы я орлом родился, На панов бы не трудился! И на барщину б не гнали, И в солдаты б не сдавали… Пастушком не век мне быть, А в солдатах трудно жить. Вот и вырасти боюся, Где же, бедный, обернусь я? Ой, кожан, жалею я, Что не сел ты на меня, Чтобы ростом был я мал И в солдаты не попал».