Поэзия народов СССР XIX – начала XX века

ВЕСНА

Люди молвят: «Весна». Пишет так календарь. Разве это весна, коли двор побелел? Зря готовишь соху в эту слякоть и хмарь. Да и аист, как на смех, сюда прилетел. Журавли уж летят с криком звонким своим, Юг покинул кулик, чайка где-то кричит. Только ветер все бьет по полянам пустым. «Еще лету не быть!» — стон повсюду стоит. Ой ты, доля моя! Ты — как эта весна, Не приходишь ко мне, хоть давно бы пора. Чарку горя, как пил, так и пью я до дна, И заря не горит, только брезжит с утра. Где же ты? Отзовись! За тобой я пойду, На край света пойду. У какой ты межи? Отзовись соловейкой в зеленом саду, Ясной звездочкой глянь. Где ты, доля, скажи?!

АДАМ ГУРИНОВИЧ (1869–1894)

* * *

Что за голос, тоскливый и звонкий, Облетел все поля и леса, Поднялся над родимой сторонкой И со стоном ушел в небеса? Может, ветер рокочет унылый, Может, старые сосны скрипят, Может, совы — спаси и помилуй! — На погибель кому-то кричат? Может, мать над могилой рыдает, Где лежит ненаглядный сынок, Может, девушка к богу взывает, Потерявши заветный венок? Стон звучит, как набат, — это значит, Что он грудью рожден не одной: Весь народ наш в отчаянье плачет Над несчастной своею судьбой. Руки сильные есть, и охоты, Чтоб трудиться, хватало всегда, Да нигде не найти нам работы, Нет ни хлеба, ни соли — беда! Мало деды оставили наши, Поделили наследство сыны, И сегодня всего нашей пашни — Два шага ширины и длины…

* * *

Нас калечили паны — Их дворянством звали — Нынче сукины сыны Нас за горло взяли. Что есть этот, что был тот — Никакого толка, В деньги наш рабочий пот Превратят — и только. Долго ль будем ждать добра, Кланяться злодеям, Подпевая, как вчера, Панским их затеям? Время всем парням сейчас Собираться кучей, Если много будет нас — Обернемся тучей. Опрокинемся дождем На свои невзгоды, Дружно духом в рост пойдем, Словно в поле всходы. Будет славная гроза, И панам из тучи Молния сверкнет в глаза Смертью неминучей!

ТЁТКА (1876–1916)

СОСЕДЯМ В НЕВОЛЕ

От хат своих, от тихих нив, От братьев всех, кто только жив, Несу слезу, несу я стон, Несу глухой кандальный звон. У нас там ночь, у нас там стук, Устали мы от страшных мук, С нас льется пот, и сохнут груди, Нас пытают! Знайте, люди! Где вы, братья? Руку дайте! Мы — родные, правду знайте: Мы и в доле и в недоле Рядом с вами встанем в поле, Друг за друга, брат за брата, За свободу против ката.

₁₉₀₅

ВЕРА БЕЛОРУСА

Верю я: людьми мы станем, Сгинет наш постылый сон. Широко на свет мы глянем, Век напишет нам закон. Пишет он не на бумаге, Не сдает его в архив, — Льет он пот людей в сермяге На скупую почву нив. Землю поит. Зерна всходят И дают насущный хлеб. Голос слышится в народе: «Поднимайся тот, кто слеп!» Верю, братья, в нашу силу, Знаю: воля есть у нас. Кровь огнем бежит по жилам Ждем, когда придет наш час. Мы ведь крепкие, что камень. Мы из самой твердой стали. Закалил нас в горне пламень Чтоб еще мы крепче стали. И теперь мы из гранита, А душа из динамита. И могучими руками, Братья, сбросим цепи сами!

ДЕРЕВЕНСКИМ ЖЕНЩИНАМ

Ой вы, милые сестрицы! Как цветочки в зной жестокий, — Так увяли ваши лица, Восковыми стали щеки. Точно град трясет калину, Точно гром каменья рушит, — Так и вас гнетет судьбина, Красоту забота сушит. Не узнаешь в вас, подруги, Девушек звонкоголосых. Истомили вас недуги, Серебро сверкает в косах. Вам награда — бугорочек Да безвестный крест сосновый. Безутешных ваших дочек Ждет такой же труд суровый. Вы увянете, сестрицы, Как трава в жару без тени… Ах, бескрылые вы птицы, Бессловесный цвет весенний!

_1907–1908

ФЕЛИКС ТОПЧЕВСКИЙ (2-я пол. XIX века)

РАБОТА И ДЕНЬГИ

Говорят, мужик — всего-то Шельма, хам, лентяй, невежда! Ну, а чья ж тогда работа — Хлеб, гречиха и одежда? Кто в лесу расчистил поле, Осушил кругом болота, Сотворил для всех раздолье? Он, мужик, — его забота. Корабли, дома, соборы, Утварь, парки и палаты, И себе — одни заборы Да продымленные хаты. Чья работа, кто причиной? Кто потел, трудясь годами? Тот, кто хамом и скотиной Прозван вами, господами! Кто опора властелинам? Кто дворцы вознес до неба? Кто перины постелил им? Кто их кормит белым хлебом? Кто отрыл окопы в поле? Чьими лбами стены брали? В чем же нету хамской доли? И с кого же шкуру драли? Да, мужицкими руками Отливают пушки, ядра, Носят ружья со штыками И форты возводят храбро. Может, кто решил, что деньги Кормят, поят, холят тело? Нет, панове и паненки, Деньги — вздор, пустое дело. Денег нет — мы сыты все же, Хоть в лаптях, а хату сложим, Лен спрядем, нашьем одежи, Да еще другим поможем. Плюнуть бы на деньги надо Да работать, не лениться; Деньги не посадят сада И не вырастят пшеницы. Сиднем сядь на кучу денег Да всю жизнь на них любуйся И не сможешь, пан-бездельник, Ни одеться, ни обуться. Люди жили же когда-то И не кланялись монетам, Был и хлеб, была и хата, Люд был людом, свет был светом. Деньги — выдумка пустая, И в деньгах всего-то проку — Целый век кормить лентяя, Хитреца и лежебоку.

ЯНКА ЖУРБА (1881–1964)

ПРИЗЫВ

Прочь, певцы зловещей смерти! Вам скулить не надоело? Нет, не в петлю лезть, а строить Счастье нам пора приспела! Дело каждому найдется: Там — упавших поднимайте, Здесь — уснувших растолкайте, — Ни минуты не теряйте! Бросьте стоны, хватит вздохов! Живо в поле, за работу: Надо крепко потрудиться, Не жалея сил и пота! Целину вспахать глубоко, Разровнять, расчистить поле, Двинуться единодушно К свету счастья, к солнцу воли! Полно плакать-убиваться, Люди-братья, стоит жить нам! В мире есть за что сражаться, В мире есть что полюбить нам!

МАКСИМ БОГДАНОВИЧ (1891–1917)

ВОДЯНОЙ

Седоусый, сгорбленный, я улегся в тине И годами греюсь в ней — сплю на дне реки, Все в траве лицо мое, словно в паутине, Засыпают грудь мою желтые пески. Над водой прибрежною тихо спит осока, Да лоза зеленая плачется-шумит, Волны ровно катятся и бегут далеко, — Все вокруг немотствует, сном извечным спит.

₁₉₀₉

КРАЙ МОЙ РОДИМЫЙ!..

Край мой родимый! Как проклятый богом, Столько выносишь ты горя. Тучи, болота… Над жнивом убогим Ветер кружит на просторе. Нищих селений и пашен картины Так безотрадны и хмуры… Жалкие избы, березки, осины, Люди забиты, понуры… Много трудились их черные руки, Крепкие плечи и спины, Много заставили вынесть их муки Пущи, разлоги, низины. Глянь на страданья крестьянского люда, Сердце, и плачь безутешно: Сколько увидишь ты горя повсюду, Сколько нужды безнадежной. В песне поется, как вдовьего сына, Янку, любовь погубила; Там, где понуро склонилась калина, Бедного хлопца могила. В сказках — о счастье, о солнце свободы Сердце ветвей не почует. Горе стеснило дыханье народа, Горе повсюду панует. Тяжкой волной разлилось, словно море, Край наш родной затопило… Братья! Людское развеем ли горе? Хватит ли, братья, нам силы?

ОЗЕРО

Тут рос густой, суровый бор И леший жил; когда ж топор В бору раздался, — леший сгинул И, уж невиданный с тех пор, Нам зеркальце свое подкинул. Как будто в мир иной окно, Лежит, спокойное, оно, Теченье жизни отражает И все, что сгинуло давно, В холодной глубине скрывает.

₁₉₁₀