Поэзия народов СССР XIX – начала XX века

ИЗ СИБИРСКИХ СТИХОВ

Для чего нам упреки, Если мы одиноки? Далеко ты, отчизна, — Трон алмазный, высокий! Здесь о нас не тоскуют ли дни и недели? Здесь весной, как зимой, не шумят ли метели? Мы дождемся ли дня, чтобы синие очи, Чтобы родины очи на нас поглядели? До любимого Дона, до края родного Семимесячный путь нам пройти надо снова. Много здесь батраков, здесь невольников много, Их печаль бесконечна, их доля сурова. Тяжело наше время, легло на нас бремя, Здесь, в снегах, прорастет ли надежд моих семя? Умоляю творца, чтобы людям открыл он Тихий Дон голубой, бурно мчащийся Терек, Мы, к плоту привязавшись, достигнем отчизны, Переплыв мелководье, мы выйдем на берег. Братья, высохли наши сердца от недуга, Не погреться на солнышке — стужа да вьюга. Нашим горьким словам на дворах будет тесно, Если станем рассказывать мы друг яро друга. Дагестанец Казак, ослабевший от боли, На тебя, Райханат, не надеюсь я боле. Я в ловушку попал из-за хитрости лисьей, Обещала помочь — не спасла из неволи. В кандалах мои ноги, я в клетке ужасной, Не вернусь я, с сестрой не увижусь несчастной. Думал я, что княжна за меня похлопочет, Шел я вдаль, озираясь назад ежечасно. Иль надежды людей оказались обманом? Ждали всходов, земля же оделась туманом. Я блуждаю в тумане, мечусь я в капкане, Слышно горе мое в каждом вздохе и стоне. Эй, Казак, мы в такую ловушку попали, Что не вызволят нас и крылатые кони.

КУМЫКСКИЙ ПОЭТ

МАГОМЕД-ЭФФЕНДИ ОСМАНОВ (1840–1904)

ПЕРВАЯ ПЕСНЯ ИЗ «КУМЫКСКОЙ СВАДЬБЫ»

Не все мужчины мужественны нравом, Не все слывут мужами с полным правом. Среди мужчин такие люди есть: Не скажут необдуманно ни слова, А вымолвив, — хранят мужскую честь; Пусть даже смертью им грозит сурово Сам Азраил — они себе верны, Ведь разумом слова их рождены! Пускай они обречены мытарствам Иль предаются радостям земным, Повелевая сами целым царством, Но честь мужчин всего дороже им. Ты, Азраил, все это зришь воочью, — Ходатаем за нас пред богом будь. Проси, чтоб не был жизни краткий путь Для истинных мужчин еще короче. Смерть лучших делает слабей народ, Плохие мрут — живет вольней народ. Чтоб добрым людям дней продлить остаток, За одного — бери злых душ десяток. Проси, чтоб плута не равнял аллах С мужчиной честным, с тем, кто знает цену Земному миру, миру в небесах И в дружбе не способен на измену. Пускай господь не жалует господ, Таящих зло под дружелюбьем внешним, И языком завистливым и грешным Между родными сеющих разброд. Всевышнего посланец самый чтимый, Ты расскажи ему, чего хотим мы; И если он преклонит слух к мольбам, Скорей с ответом возвращайся к нам.

О ЩЕДРОСТИ И ЧЕСТИ

Никому из смертных дважды Бог здоровья не дает. Пусть аллах не тех, кто страждет, — Жадных баев приберет. Честью уздени богаты, Все иное прах и ложь. Ты с собой в могилу злата Все равно не заберешь. И достойны те почета, У кого щедра рука, Кто готов открыть ворота Для любого кунака. Нынче баев, кто спокойно Продает отца и мать, Девушки от нас, достойных, Перестали отличать. Девушки деньгам в угоду Отдают красу и честь И выходят за уродов, У которых деньги есть. Пусть же почернеют лица Тех, кто совестью черны, Кто бесчестья не боится, Были б сундуки полны.

* * *

Князь — не муж, рожденный князем. Муж, рожденный честным, — князь. Кто с седла свалился наземь, Тот ногами месит грязь. Не пятнай, мужчина, чести, Не сберег ее — беда. Честь — цветок, на грязном месте Не цветущий никогда. Знай, уздень, лишь в чести сила. Честь — оружье и броня, А бесчестие — могила Для джигита-узденя.

ОБЫЧАИ КУМЫКОВ

Деды с женами дружили, Словно кровь и молоко. Вместе ели, вместе пили, Вот им и жилось легко. А теперь закон старинный Нам внушает стыд и страх. За столом сидят мужчины, Жмутся женщины в углах. За столами все усаты, Миски на столах полны. Словно робкие ягнята, Сбились жены у стены. Наполняют парни чашки, Продолжают пить и есть. Смотрят девушки-бедняжки, За столы боятся сесть. Девушки с парнями рядом Сесть, быть может, и хотят, Но недобрым, хмурым взглядом Старики на них глядят.

О ТЕХ, КОГО НЕ СПАСАЕТ ЧАЛМА

Вспомни деда и отца: Лжи не знали их сердца, Потому-то и сбывались Их желанья до конца. Верили они, любя, В друга так же, как в себя. Мы теперь живем не так. Кто б ты ни был: друг иль враг, — Никому не доверяем: Честности цена — медяк. Нынче в нашем крае гор Негодяй в чести и вор. Были б деньги! Для богатых Даже кража не позор. Слушай, ты, хаджи и князь, На твоем богатстве грязь, И оно не станет чистым, Как его ты ни укрась. Ты, хаджи, даешь взаймы, Не стесняешься чалмы. Обобрав единоверцев, Их доводишь до сумы. Людям ты твердишь давно: «Пить вино, курить грешно!» — Не греха страшась, а траты На табак и на вино. Правду люди говорят: «Тот безгрешен, кто богат». Ты продашь родного брата: Четвертак нужней, чем брат.

ВИНО

К полной пиале с опаской Руки тянутся всегда. Ты, вино, вгоняешь в краску Тех, кто не лишен стыда. Я б порвал с твоим соседством, Дружбы мне с тобой не жаль, — Если б не было ты средством, Заглушающим печаль. Ты умеешь подольститься В горький и в веселый час. Завлекая, как блудница, Ты опутываешь нас. Ты, погрязшее в разврате, Возбуждаешь нашу кровь. Ты в тебя влюбленным платишь Гибелью за их любовь. Ты — предвестие позора И предвестие беды, Ключ и лестница для вора, Спутник горя и беды. Ты толкнешь на путь обмана Тех, кто у тебя в плену, Чтоб им поздно или рано Каяться в любви к вину.

ЛАКСКАЯ ПОЭТЕССА

ЩАЗА ИЗ КУРКЛИ(1880–1931)

* * *

Мой сокол желанный!.. Прощай, дорогой! Мы счастьем сполна насладились, Всю чашу любви мы испили с тобой, Хотя мы и не поженились. Мой милый, хочу, чтоб ты помнил добром Со мной проведенное время, Когда мы любовным пылали огнем, Надеждами тешились всеми… В душе у меня он горит до сих пор Во всю свою прежнюю силу — В дни юности нашей зажженный костер… А как же давно это было!

* * *

Как в обойме тесной — пули, Думы — в сердце день и ночь. Грянет залп — умчатся пули, Думам вырваться невмочь. Сердце — круче вешней почки, Но из почки по весне Все же выбьются листочки, А печаль всегда при мне. Сердце! Что ты онемело? Или ждешь, покуда тело Не угаснет в свой черед, Тихо в землю не сойдет?… Очи! Что вы слез не льете?… Плачьте! Плачьте!.. Или ждете Вы минуты черной той, Как придавят вас плитой?

* * *

Как выйду с рассвета В зеленое поле, Всей грудью, свободно Вздохну на приволье. Как вечером в дом Ненавистный вернусь — Слезами горючими Я обольюсь.

* * *

Чем быть нелюбимого Горькой женой, Уж лучше бы маяться Болью зубной! Чем с просьбами кланяться Мужней родне, Уж лучше бы в трауре Плакать — по мне…

* * *

Сверкающий снег на зеленом лугу На солнце белеет и блещет с утра. Сверкающий снег на зеленом лугу Мне кажется белым куском серебра. Стонала душа, когда боль ее жгла, Но разум твердил: «Потерпи! Потерпи!» В терпенье вся юность моя протекла, Вся жизнь у терпенья была на цепи. Кремневка твое охраняет жилье. Пускай разобьется она на куски! И сердце твое, точно сердце мое, Пускай разорвется от жгучей тоски.