Поэзия народов СССР XIX – начала XX века

* * *

Ранней юности любовь, Видно, точно цепь, куется. Как ни рвут ее потом — Цепь нигде не разорвется. Веру первых, ранних лет Серебром, как видно, кроют. Как ни трут ее потом, Серебра вовек не смоют.

ЛАКСКИЙ ПОЭТ

ГАРУН САИДОВ (1891–1919)

ЕСЛИ ВЕТЕР ПОДУЕТ

Если ветер подует По зеленому полю, Людям кажется, будто Поле крыльями машет. Если крыльями машет Даже мертвое поле, Можно ль сдерживать сердце, Что дано для полета? Если ветер подует По зеленому саду, То и розы роняют Слезы крупных росинок. Если плачут от горя Даже розы немые, Как же сдерживать людям Слезы истинной боли? Если я поднимаюсь На высокую гору, — Что я вижу в дороге? Только серые камни. Но когда поднимусь я На высокую гору, То весь мир необъятный Пред моими глазами. Под высокой горою Злые ветры гуляют, Над высокой горою Светит яркое солнце.

ЛЕЗГИНСКИЙ ПОЭТ

ЕТИМ ЭМИН (1837–1889)

СТАРУХАМ СПЛЕТНИЦАМ

Прошу, предупреждаю вас, Не лейте сплетен яд, старухи! Не за горами смерти час, А все еще грешат старухи. Я, лгуньи, одного б хотел, Чтоб шах жестокий повелел Вам души вытрясти из тел, — Когда же замолчат старухи?! Хочу, чтоб брань — не похвала — Вас и в могиле обрела. Чем хуже у меня дела, Тем веселее взгляд старухи. Одни наветы вам милы. Душой черны, коварны, злы, Меня — искусницы хулы — Поносят и бранят старухи. О силе ваших сплетен слух Мне каждый день тревожит слух. Умрете — бог к вам будет глух, Он вас низвергнет в ад, старухи! На вас, проклятых, смерти нет. Устав от сплетен и клевет, Раскрыл свои уста поэт, Уста одно твердят: «Старухи!» Вы лгали милой обо мне. Грустит от милой в стороне Етим Эмин по чьей вине? Кто в этом виноват? — Старухи!

О СЧАСТЛИВАЯ!

С подружками до родника Идешь в траве ты, о счастливая, Твоя походка так легка, Звенят браслеты, о счастливая! Как сокол ты летишь ручной, Твой смех что плеск воды речной; Но ты смеешься надо мной, Мне счастья нету, о счастливая! Все говорят, кому не лень, Что очень близок свадьбы день, А я — как раненый олень, Поймешь ли это, о счастливая? Етим Эмин твой приуныл, Душа печальна, свет не мил, Но я тебя не осудил, О, как пригожа ты, счастливая!

НЕ ВЕДАЮЩЕМУ О МИРЕ

Разве с книгой не ведя знакомства, Можно стройность мирозданья знать? Можно ли, не заводя потомства, Радость брачного слиянья знать? Не познав, что хорошо, что худо, Можно ль истины увидеть чудо? А слепорожденному — откуда Солнца и луны сиянье знать? На равнине — зной, в горах — прохлада, Добрый — мягок, злой — иного склада. Разве может разоритель сада Плодосбора ликованье знать? Верьте были — не пустому сказу! Тот, кто чая не пивал ни разу — Сахара, подобного алмазу, Сладость разве в состоянье знать? Речь твоя, Эмин, людей тревожит. Берегись — а вдруг властям доложат? Кто не странствует, тот разве может Радость дальних расстояний знать?

В СМЯТЕНЬЕ МИР…

В смятенье мир. Безумьем все объято. Любой плешивец — ханом в этом мире. Все люди — или волки, иль ягнята. Кто честен — жертва в странном этом мире. Но дружба есть! В согласии желанном, Пастух, чабан стоят единым станом, — И жизнь уже не кажется обманом, Не застлан день туманом в этом мире! Не нужен друг, что может срезать пятку. Он жжет, как уксус, хоть болтает сладко. Друг другу будем жертвой без остатка, Рабеу и Салманом в этом мире. Етим Эмин — друг верный, неизменный, Все этот мир покинут, люди — бренны, Лишь добрые слова о них нетленны Живут в непостоянном этом мире.

СЛОВО УМИРАЮЩЕГО ЭМИНА

Пусть, когда я умру, проститься со мной Только добрый придет, кто, как я, страдал, Кто обижен судьбой и забыт родней, Кто устал от забот, кто, как я, страдал. Кто родным обедневшим открыл свой дом, Кто, от них пострадав, живет бедняком, Кто с нуждой и бедой хорошо знаком, Кто вино скорби пьет, кто, как я, страдал. Кто такой же узнал от родни урон, Кто заклеван родней, как стаей ворон, Кто ограблен родными и разорен, Кто несчастья клянет, кто, как я, страдал. Кто двоюродных братьев обул-одел, Кто, найдя в них врагов, потом пожалел, Кто увидеть бы в доме своем хотел Благородных сирот, но, как я, страдал. Ты, Эмин, воспитал молодых людей, Но не стали они опорой твоей. Пусть придет справедливый, а не злодей, Пусть придет только тот, кто, как я, страдал.

ЛЕЗГИНСКИЙ ПОЭТ

ГАДЖИ АХТЫНСКИЙ (1865–1914)

ПРОШУ — СООБЩИ!

К тебе издалёка шлю просьбу свою: Ответь, как живется в родимом краю? Коль бедный, как встарь, не прокормит семью О муках его, о слезах сообщи! Ведет ли беседу бедняк с богачом, Иль бедного гонят с порога бичом? Как можно прожить?… Что иа рынке почем?… О ценах на все, о делах сообщи. Как брынзу да сыр на базар привезут, Кружатся ль, как встарь, перекупщики тут?. На прежнем ли месте мошенник и плут?… Ты мне о старинных врагах сообщи! Какие приказы услышал народ? Властям старшина воздает ли почет? С живого иль мертвого суд наш дерет? Решенья суда в двух словах сообщи! Всему джамаату поклон от меня! Как братья и сестры мои?… Вся родня? Как прежде ль не видят спокойного дня? Все ль мучит их голод и страх?… Сообщи! Домой возвратиться надумал Гаджи. Уеду!.. Хоть весь мне Баку предложи! Ты вправду ли, друг, занедужил?… Скажи! Чем лечишься? — в первых строках сообщи!

ИЗ ОСЕТИНСКИХ ПОЭТОВ

СЕКА ГАДИЕВ (1855–1915)

ЧЕРМЕН

Тулатовы зло слукавили, Разделяя поля просторные: Они Чермену оставили Болота да скалы черные. Сказала мать его грустная: — Не верь ты их клятве княжеской, Пусть речь у кобанцев искусная, Душа их осталась вражеской. Тебе твоей доли не дали И дурнем тебя ославили, Как будто они не ведали, Что нищим Чермена оставили. — Гляди, нана, что я сделаю, Мне на это легко отважиться, Распашу себе поле целое, Где земля мне мягче покажется. Разве я не Чермен прославленный?! Если б я с князьями не справился, То, твоим молоком отравленный, Лучше б я на тот свет отправился. И пашет Чермен неистовый Спокойно, страха не ведая, Тулатовы смотрят издали, Его сражены победою. И ищут князья спасения Перед силой его могучею… А гордый Чермен без смущения Всю землю вспахал наилучшую.

₁₉₀₅

КОСТА ХЕТАГУРОВ (1859–1906)

ЗАВЕЩАНИЕ

Прости, если отзвук рыданья Услышишь ты в песне моей: Чье сердце не знает страданья, Тот пусть и поет веселей. Но если б народу родному Мне долг оплатить удалось, Тогда б я запел по-другому, Запел бы без боли, без слез.

ЗНАЮ

Знаю, поплачете, может, Вы, зарывая мой прах, И пожелаете в божьем Царстве мне всяческих благ. Знаю, барана забьете И, не грустя уж ничуть, Вдосталь араки нальете, Чтобы меня помянуть. Каждый, наверное, скажет То, что обычай велит. После ж — не вспомните даже, Где я в могиле зарыт.