Погаснет жизнь, но я останусь: Собрание сочинений

«ОНИ»

Средь суеты и шума Их тьмы, их биллион. Упорны и угрюмы, Они со всех сторон. Весь мир вокруг заполнив, Невидимы для глаз. Они собой довольны И ненавидят нас. Злорадствуют в несчастье, Подбрасывают яд, Доносят по начальству И в телефон сопят. Повсюду козни строят, Сбивают нас с пути. Глухой ночной порою Ты с ними не шути. Они нас затравили, Поссорили с судьбой, И дьявольской их силе Мы проиграли бой… Безволен, безоружен, Вдруг понял я сейчас: Их больше нет снаружи, Они вселились в нас.

СОБЛАЗНЫ

Вырыты, вздыблены Корни исконные: Розанов выболтал «Уединенное». Дрогнули истины Нравоучения: С бездной таинственной Сладко общение. Манит опасное, Завороженное «В мире неясного И нерешенного».

КРЕЙЦЕРОВА СОНАТА

Мы играли без морали, В неге страстной преуспев, Но оставить не пора ли Пустоцвет для полудев. Помпой жизни поработав, Словно в бурю на челне, Отдыхаем беззаботно Где-то в сказочной стране. Ни борьбы, ни просьб не надо, Упоения полны Измождения услады И услады тишины. Обессилевшая, вскоре Нить сознанья порвалась, А вдали шумело море, Недоступное для глаз. И во сне, средь тьмы беззвездной, Видел я в чаду густом, Будто мне из адской бездны Лев Толстой грозил перстом.

ТАНКА

Взрыв — гриб, как шатер, Вихрь ненависти и зла. На весь мир с тех пор Дьявольским крылом легла Мертвой Хирошимы мгла.

МЕТАПОЭЗИЯ

Как свечки догоревшей пламя, Изнемогая, чуть дыша, Опустошенная стихами, Тоскует нищая душа. Средь сожалений и предчувствий Смешно мечтать под ветра свист О безыскусственном искусстве, Как о безоблачной любви. Пойми, мелодии и ритмы Житейским будням не под стать. Твори безмолвные молитвы И если сможешь — брось писать.

НА СТАРТЕ

Я постарел, не старея И не растратив души, Только вдруг понял — скорее Надо куда-то спешить: Гордость, уныние, похоть Были — я жил не в раю… Сердце успеть бы подштопать, Выстирать совесть свою. Волн бестолковые муки, Дальнего плаванья жуть… В этой последней разлуке, Друг мой, меня не забудь.

НЕ ВЗЫЩИТЕ

В судьбу хоть верьте, хоть не верьте – Нельзя ее во всем винить. Законов времени и смерти Судьба не может изменить. Уходит счастье, вянет слава. У времени в когтях судьба — Недолговечная забава Иль беззащитная раба. Судьба сама судьбой своею Измучена, удручена; Так много недовольных ею, Но в этом не ее вина. Лишь время царствует над нами, Смерть всюду рядом, за плечом Бесстрастное подъем лет знамя, Ну, а судьба тут ни при чем.

МУЗА

Когда душа не чешется В тоске по ритмам звучным, Не знаешь, чем утешиться, Унынием измучен… В тот день дождливый, ветреный Вдруг чувствую всем телом: Вошла походкой медленной Стыдливо и несмело. Потом экстаз, безумие, Но, говоря короче, Я исхудал, как мумия… Не спал четыре ночи. Восторг и наслаждение — Всё, только не усталость. Такого наваждения Со мною не случалось. И под конец в бессилии Мы выглядели вроде Цветка увядшей лилии Иль рыбы на безводье. Нельзя на Музу сетовать, Читать ей назиданье… Но всё же после этого Я оценил… молчанье.

В НОЧИ

Сгорблен нос, как клюв. Нежен перьев плед. День-деньской дремлю, Как сова в дупле. Но лишь бренный мир Отойдет ко сну, Я бесшумных крыл Веер распахну: Чтоб летать всю ночь, Меж кустов крутить, Чтоб добыча прочь Не смогла уйти. Чтоб спугнуть с ветвей Стаю малых птах, Чтобы след когтей Цвел в моих стихах.

ОН

Враг состраданья, друг гордыни, Не привиденье, не мираж, Всегда, от века и доныне, Он постоянный спутник наш. Людского покровитель стада, В грехах помощник, нежный друг. Изображать его не надо, Он только имя, только звук. Совсем бесформен, и неужто Он неопределим, как мгла?.. Весьма возможно, потому что Нет формулы рожденья зла. Кой-кто: «Помянут будь не к ночи», – Шепнет с испуганным лицом; Но это редко, а для прочих Он просто красное словцо. Блуждая по путям окольным, О нем не зная ничего, Мы чересчур самодовольны: Он нам внушил, что нет его…

ЛАСКОВОЕ

Как мышь в ловушке тесной, В духовной наготе, С улыбкой неуместной Последних жду гостей. Нелепые мечтанья. Боль в памяти остра, И мечется сознанье Меж «завтра» и «вчера». Шагнет бесшумной кошкой Смерть через кровь и грязь И, поиграв немножко, Сожрет не торопясь. Всё ж теплится отрада Сквозь тошноту и тьму: Зачем-то это надо… Когда-нибудь пойму. В предчувствии такого Пора бы стать добрей, Чтоб с лаской, не сурово… Как кошка для мышей?

НАКАЗАНИЕ

Стадо под властью корыта, Хрюканье и толкотня Благополучно для быта, — Всё это не для меня. К мудрости тяжки дороги, Тускл ее призрачный свет. Знаю, что очень немногим Силы даны для побед. Гордости запах порочный Чуя средь жалких руин, Соображаю — непрочны Сооруженья мои. И, проверяя все звенья Цепи, лежащей во мгле, Вижу — нельзя без смиренья Мудрость стяжать на земле. А потому я отныне Должен, угрюмый, седой, Жить словно кондор в пустыне Старый, надменный и злой.

ЧУЖЕЗЕМНОЕ

Есть у немцев слово doch: То приказ оно, то вздох. Знак согласья, злобы знак: «Тем не менее, но так». Doch – орудие борьбы И защиты от судьбы, Лишь в любви и страсти doch – Счастья стон и неги вздох.

НОВЫЕ ВРЕМЕНА

Нега и мудрость – богатство Востока, В северных сказках сиянье мечты. Тут и обман, и любовь, и жестокость Не по-земному беспечны, чисты. Гаснет поэзия, падают листья, Грязной метлой ощетинилась жизнь. Алчность шныряет повадкою лисьей В мире реальной и будничной лжи. Быт раскрывается в цифрах привычных, Песни и вымыслы здесь ни к чему. Гадкий утенок стал уткой приличной, Голый король в сумасшедшем дому.