Пограничье

Тряхнула головой и даже всем телом содрогнулась, отгоняя наваждение, а после этого схватила в зубы приготовленный заранее узел с одеждой и побежала. Волчица знала, где искать волка. Был, правда, один неприятный момент, когда в голове раздался сигнальный звоночек, напоминая, что в этом городе сегодня три волка. И все трое намного сильнее меня, но я понадеялась на инстинкт. Уж он-то меня пока еще не подводил.

Поэтому и в этот раз я не удивилась, почуяв запах Гринольва. Немного усталости, немного болезни, много крови, но, в общем и целом, это был именно он.

Мне оставалось только поразиться месту, которое вожак выбрал для того, чтобы зализать свои раны, но волкам излишняя эмоциональность не свойственна. Не в животной ипостаси. Поэтому я просто вскочила на мост, ведущий ко входу в водяную мельницу и, преодолев его в три прыжка, толкнула лапой дверь.

История о должниках, долгах и шантажистах

Первого своего визитера Каравай Бубликович счел за лучшее просто не заметить. Мужчина был грязен, окровавлен и черен лицом. И он не был человеком, и тритоном тоже не был. Он вломился на мельницу часа три назад, зыркнул на мельника страшным глазом и с тех пор лежал на мешках в углу, время от времени негромко рыча и выговаривая что-то невидимому оппоненту, используя для этого отрывистый горловой язык.

А потом пришла визитерша. И не заметить ее хозяин водяной мельницы просто не мог.

Дверь распахнулась, впуская в помещение дождь, запах мокрой земли и вместе с ними огромного рыжего волка. В зубах у зверя был сверток, и Каравай Бубликович испугался, вспомнив старые сказки, в которых рассказывалось о том, как оборотни крали у людей младенцев, чтобы потом принести их в жертву своей кровавой богине.

Это был не младенец.

А волк не был волком.

Волчица.

Остановилась у колесного механизма и медленно и эротично, в такт звукам, которые издавали лопасти, входя в шумную воду реки, превратилась в женщину.

В красивую голую женщину. Очень красивую и совершенно голую. Без капли стыда она наклонилась, разворачивая принесенный с собой сверток, и даже не вздрогнула, когда пришедший ранее мужчина заговорил на общем языке:

— Ты была хороша, когда тебе было пятнадцать. Теперь ты умопомрачительна.

— Тринадцать, — проговорила она, натягивая нижнюю юбку.

— Что?

— Мне было тринадцать. В пятнадцать лет я, к счастью, уже избавилась от всех извращенцев в своей жизни.

Мужчина незлобно, но все равно довольно страшно рыкнул, и Каравай Бубликович, на всякий случай, решил пропустить пару вдохов.

— Зачем ты пришла? — лежащий отвел глаза и снова устало уставился в стену. — Хочешь добить?

— Не льсти мне, — волчица, к неописуемому сожалению мельника, закончила одеваться и теперь стояла посреди рабочего зала, не зная, куда деть руки. — Ты знаешь, что все равно сильнее...

— Знаю, — согласился он. — А еще я знаю, что у тебя гон. Я слышу это каждой клеточкой своей кожи, но ты же не подпустишь...

Красавица оскалилась, изуродовав прекрасное лицо злобной усмешкой смерти.

— Я так и подумал. Поэтому просто ответь на вопрос. Зачем ты пришла?

— Отдай мне долг, — ответила она шепотом. И после ее слов двери мельницы немедленно распахнулись, поддавшись стремительному порыву ветра, а в воздух взвилась пыль, перемешанная с мукой и изломанным жерновами зерном.

Каравай Бубликович зажал нос руками, чтобы не начать чихать и не выдать своего присутствия. Но замечать его никто не собирался. По крайней мере, пока.

Мужчина сел, прислонившись к стене, и вдруг рассмеялся, громко и зло.

— Переигрываешь, детка! — проговорил наконец и посмотрел на женщину, которая разглядывала его, склонив голову к левому плечу.

— И не думала играть…

— Вот эта выходка с театрально распахнувшимися дверями и брызгами воды — это лишнее, — поднялся легко, не касаясь руками пола и плавно, словно пританцовывая, подошел к красивой незнакомке. — Поверь мне, я лучше всех в этой комнате знаю о том, как много я тебе должен. И о том, что не могу не вернуть долг.

И вдруг сорвался, прижал женщину к себе, обняв за тонкую талию большими, до черноты смуглыми ладонями, зарылся носом во влажные рыжие волосы и простонал на выдохе:

— Ингрид…

— Ингрид умерла, — проговорила женщина, лицо которой немедленно покрыла зеленоватая бледность. — Умерла и похоронена… И лучше отойди от меня, вожак. Как выяснилось, дракон, охраняющий семью моего мужа, очень ревностно следит за тем, чтобы границы моего личного пространства оставались нерушимыми.

Мельник видел, как побледнели пальцы, впившиеся в гибкую талию, и даже уже совсем было решился выйти из своего убежища и встать на защиту женщины, но тот, кого женщина назвала вожаком, неспешно провел руками от талии до лопаток, после чего с видимым сожалением отпустил волчицу и шагнул назад.

— Недостаточно, — прохрипела она, качнувшись в сторону. — Давай установим границу в два метра… Да, два метра. И это будет первым взносом в счет твоего долга.

И снова двери прогнулись, уступая порыву ветра, и снова дождь ворвался в пыльное помещение рабочего зала.

— Просил же, — проворчал мужчина, вытирая капли, попавшие на лицо.

— Покончим с этим… Я устала.

— Все только от тебя зависит. Я тоже не пляшу от радости по поводу того, что оказался в этой унизительной ситуации.

— Унизительной? — женщина запрокинула голову и громко выдохнула через нос. — Унизительной? Что ты знаешь об унижении? Ты, который… — протяжный вдох, больше походящий на стон. — Впрочем, все можно исправить… Достаточно одного намека Старейшинам…

— Шантажируешь?

— Предупреждаю, — красавица посмотрела прямо. — Ты проиграл сегодня, вожак. И не мне спрашивать у тебя, знаешь ли ты, что это означает. И не мне предупреждать, что по закону ты должен сообщить об этом совету. Но ты, конечно, не станешь. Не сейчас, когда твой сын попал в… как бы это назвать? Неприятную историю?

Вожак дернул верхней губой, оскалив пугающие клыки.

— Угу, — женщина кивнула. — Я так и подумала. Уступать место другой династии ты не намерен. Видимо, тебя уже известили о сроке наказания. И как долго, если не секрет?