Похититель бурбона

– У него было довольно извращенное понятие гордости. Изнасиловать собственную внучку. Даже если Тамара и не была его внучкой.

– Нет, она не была его внучкой, но весь остальной мир думал иначе. Любой ребенок, которого бы она родила, был бы Мэддоксом в глазах всего мира, и что еще важнее, в глазах Джорджа Мэддокса.

– Но все же… он растил ее как внучку. И он сделал это с ней? Серьезно?

– Он сделал то, что я сказала.
– Пэрис посмотрела на него так, что даже Фома неверующий не был бы добр.
– Джордж Мэддокс был богатым и властным человеком и имел наглость думать, что он заслужил свое богатство и власть. Он унаследовал деньги и власть, пришедшие с именем. Мир давал ему все, что он пожелает, кроме сына, которому он бы все передал, правильного сына, белого сына. Он думал, что мир тоже должен ему. А вам, мистер МакКуин, что должен мир?

– Ничего, - ответил МакКуин.

– Хороший ответ, - сказала Пэрис.
– Если вы действительно в это верите, под вашими деньгами может скрываться душа.

– Тамара почти ровесница моей дочери. Я не могу… - Он покачал головой, пытаясь вытеснить образ мужчины, возраста его отца, прикасающегося к его дочери.
– Ее арестовали?

– Нет, не арестовали. Не думаю, что полиция допрашивала ее. С красной лентой на пальце, все предположили, конечно же, что он напился. Расследование было открыто и закрыто. Джордж Мэддокс был пьян, пошел отлить, расстегнул штаны, упал и ударился головой. Когда в дом хлынула вода, он утонул. Джордж Мэддокс был столпом сообщества. Никто не хотел знать ничего другого. Никто не хотел знать, почему его тело нашли в спальне его внучки со спущенными штанами. Они не задавали вопросов. Тамара ничего не говорила. Его похоронили. Конец. Только… это не было концом.
– Пэрис удовлетворенно улыбнулась, словно знала большой секрет.

– Не похоже, что ты фанатка Мэддоксов.

– Как говорят? Семью не выбирают? Хотя, в некотором роде, я предполагаю, что выбрала их. Но это другая история.

МакКуин встал и забрал у нее теперь уже пустой бокал.

– Чем травишься?
– спросил он.

– Приготовишь олд-фэшн?

– С закрытыми глазами.

Он подошел к бару из отполированного и резного красного дерева, который однажды стоял в салоне старого Запада. «В салуне», - как сказал дилер. Все знаки указывали на бордель, включая медную табличку, на которой было написано «Собственность Молли Джонсон, королевы блондинок». Он купил бар, несмотря на маленькие царапины, которые, скорее всего, были от ногтей. У него у самого были восемь следов на спине, любезно оставленные вдовой Пэрис, поэтому у него была слабость к ущербу от ногтей хорошо удовлетворенной женщины.

– Мой отец настоял, чтобы я начал работать еще в колледже, - сказал МакКуин.
– Он не хотел, чтобы я жил на семейные деньги, пока не докажу что могу заработать свои собственные.
– Он вернулся к стульям с ее олд-фешном и своим бурбоном, чистым с каплей холодной воды.
– Поэтому я нашел работу в кабаке.

Она взяла у него бокал, сделала глоток и кивнула в одобрении.

– Хорошо же они обучили тебя в этом кабаке.

– Благодарю.
– Он сел в свое кожаное кресло. Между ними был только кофейный столик и правда.

– Готов для большего?
– спросила она.

– Не думаю.

– Думаешь, слушать эту историю неприятно, попробуй прожить ее.

– Ты пытаешься вызвать во мне чувство вины, - сказал он.

– Ты и так виновен, - ответила она.
– Сейчас я пытаюсь тебя заставить возместить ущерб.

– Тогда расскажи историю до конца.
– Возместить ущерб. Будто он кому-то что-то должен. Он заплатил по своим долгам вовремя и сполна. Но если она хотела продолжать говорить, он продолжит слушать. Бог свидетель, это был самый интересный вечер в его жизни.

– В Джордже Мэддоксе было много всего, - продолжила Пэрис.
– В основном плохого, но он не превратил бы «Красную Нить» в компанию с двухсот миллионным капиталом, будь он дураком. Он был умным человеком и безжалостным. Он знал, как заставить людей танцевать под его дудку. Да, в своем завещании он оставил все Тамаре. И, безусловно, он ожидал получить что-то в ответ на свою щедрость, но умер до того, как произошло благословенное событие. Для всего мира Тамара Мэддокс была единственной выжившей Мэддокс. И как мы с тобой знаем, дело было не в этом. Как только мистер Мэддокс оказался в могиле, завещание было зачитано. Все отошло Тамаре, но до тех пор, пока она не выйдет замуж или ей не исполнится двадцать один, в зависимости от того, что наступит раньше, наследством по доверенности будет управлять мать. Джордж Мэддокс, вероятно, планировал обрюхатить Тамару и затем выдать ее замуж очень быстро за одного из своих подручных. И ребенок, которого бы родила Тамара, стал бы настоящим наследником, потому что его отцом был бы сам Джордж Мэддокс.

– Что, если бы это была девочка?

– Если не получается с первого раза, пробуй снова.

– Думаю, я ненавижу Джорджа Мэддокса.

– Думаю, я с тобой согласна, - ответила Пэрис.

– Значит, отец Тамары не был ее отцом.

– Нэш Мэддокс был геем, - ответила Пэрис. Она сделала еще один глоток.
– В Кентукки в 60-х ты не был геем. Ты женился на женщине и жил с этой ложью, и уносил эту тайну с собой в могилу. Что и сделал Нэш.

– Мой сын гей, - сказал МакКуин.
– Сказал нам прошлым летом.

– И ты стал меньше его любить?

– Нет, конечно, нет.

– Ты заставишь его жениться на женщине?

– Никогда.

– Джордж Мэддокс заставил. Он угрожал лишить Нэша наследства, пока тот не женится. У них под рукой была Вирджиния Дарлинг, дочь одного из деловых партнеров Джорджа и лучшего друга. Они выросли вместе - Вирджиния, Нэш, Эрик и Дэниел Хедли. Родители считали, что она выйдет замуж за одного из мальчиков Мэддокс. Все этого ждали. Все хотели. Так и произошло. В девятнадцать Вирджиния Дарлинг поняла, что уже пару месяцев беременна. Выбора не было. Она должна была выйти замуж. И Нэшу тоже нужно было жениться, или его отец не оставит ему ни цента. Нэш терпел этот брак столько, сколько мог. И, когда Тамаре было двенадцать, он покончил с собой.

– Я бы тоже убил себя.

– Я не осуждаю Нэша. Как и Тамара, как только узнала всю правду.

– С ней было все в порядке после той ночи?

– Я бы не использовала это слово, чтобы описать ее состояние, - ответила Пэрис.
– Я бы сказала «полна решимости». Как только Джорджа Мэддокса похоронили, Вирджиния Мэддокс уволила Леви. Он исчез буквально за один день. Вы должны помнить те времена, если кого-то не было в телефонном справочнике, шанс найти его - минимальный. Не было никакого интернета.

– Темные времена.

– Именно. Поэтому Тамаре пришлось потратить немало времени, чтобы осуществить свой план. Она отлично изображала скорбь по дедушке. Она держала себя в руках на похоронах, вернулась в школу, получала «отлично», и полтора года спустя стала лучшей выпускницей в классе. После той ночи мать и дочь едва разговаривали друг с другом. И все это время Тамара искала Леви, пока ее мать искала покупателя для «Красной нити».

– Она хотела продать компанию?

– Вирджиния Дарлинг знала, как красить ногти, знала, как одеваться, словно леди, знала, как содержать дом. Но она не знала, как управлять компанией. Никто и не ожидал от нее ничего, кроме как замужества, и это все, что она делала в своей жизни. Она не хотела управлять компанией, а после смерти Джорджа Мэддокса на пороге появились дюжины покупателей. Тамаре пришлось поторопиться и найти Леви.

– Полагаю, Леви мог оспорить завещание. Она нашла его?

– Вирджиния Мэддокс приняла предложение о выкупе «Красной Нити» от конкурирующей винокурни. На следующий день Тамара, наконец, нашла Леви. Казалось, это была судьба.

– Судьба. Как романтично.

– Тогда, мистер МакКуин, вы ничего не знаете о мифологии. Во всех старых мифах, судьба была злодейкой.

Глава 10

1980

Ее звали Шерил или Шерри, он даже не мог вспомнить, поэтому Леви пошел по более легкому пути и называл ее Шер. Не то, чтобы Шер/Шерил/Шерри обращала внимание на то, что он говорил. Может, и она не помнит его имени, раз с ее губ слетали лишь слова «Боже», «сильнее» и «да, малыш».