Похититель бурбона

– Как больно.

– Нет, не больно.

МакКуин вопросительно поднял бровь.

– Богатая вдова. Это многое объясняет.

– И что же?

– Почему я тебя не впечатлил. У тебя есть собственные деньги.

– Можешь успокаивать себя этим, - ответила она со сладкой улыбкой на губах, такой, как пирог, который он мечтал с ней приготовить, и, черт возьми, МакКуин снова хотел ее. Она заставила его забыть, что ему было сорок пять.
– Не буду противоречить.

– Хочу удивить тебя перед твоим уходом, - сказал он.
– Смотри.

– Смотрю.

Он оделся в свой костюм, но без жакета и галстука, и повел ее из спальни вниз по коридору к книжному шкафу. В нем стояли десятки непрочитанных томов всех классиков в кожаном переплете.

– Мило, - заметила Пэрис.
– Книги предоставил декоратор? Или ты заказал их оптом со склада с красивенькими книгами?

– Нет, - ответил он.
– Хочу показать тебе мое самое ценное владение.
– Он потянул за среднюю полку шкафа, показывая, что это не просто полка, а дверь. Он включил торшер за дверью и пригласил Пэрис войти. Она осмотрелась внутри потайной комнаты, а он наблюдал за ее лицом. Ее лицо ничего не выражало - ни шока, ни удивления, ни разочарования.

– Уютненько, - сказала Пэрис, но по ее тону можно было сказать, что она имела в виду «душно». Он наблюдал, как она оглядела старый каменный камин, антикварный диван с затертой нефритовой обивкой и черными резными подлокотниками. Она подошла к стене и дернула за штору, чтобы впустить… пустоту.

– Ты заколотил окно деревянными панелями?
– спросила Пэрис, постукивая по дереву.

– Там зеркало, - ответил он.
– Не хочу, чтобы сюда кто-то смотрел. Да и что пугает больше, чем смотреть в окно и видеть себя?

МакКуин достал ключ, который прятал в маленькой серебряной вазе на каминной полке и открыл атласный бронзовый шкаф с выгравированными Двенадцатью апостолами на боку.

– Это табернакул?
– спросила Пэрис.

– Да.

– Ты хранишь свой алкоголь в шкафу, созданном для хранения приходских облаток?

– У дедушки было странное чувство юмора по отношению к тому, чем так дорожила католическая церковь.

– Предполагаю, он был католиком?

– Пока не влюбился в девушку, которая ушла от него к кармелиту. После этого ни разу не переступал порога церкви. Говорил, что ни один человек с остатками гордости не войдет в дом мужчины, который украл у него жену.

– Действительно гордый. Похоже, эта дама выбрала правильного мужчину. Раз ты существуешь, значит, он предал свою любовь?

– Да, женился, но так и не смирился с обманом. Все МакКуины на данный момент атеисты, но я считаю эту комнату своим маленьким святилищем. Все мужчины нуждаются в таком.
– Он взял бутылку из шкафа и протянул ей.

– Это то, что я думаю?
– спросила она, аккуратно рассматривая бутылку в своих руках.

– Да. Ты сегодня в баре заказала «Красную Нить». Это, моя дорогая, первая выгнанная бутылка «Красной Нити», первая закупоренная, самая первая.

– Откуда она у тебя?

– Частный аукцион. Миллион долларов. Происхождение идеальное. Вирджиния Мэддокс лично продала её незадолго до своей смерти, чтобы оплатить больничные счета. Единственная в своем роде.

– Неудивительно, что ты не хочешь ее продавать, - сказала она.

– Ни за какие деньги в мире. Это Святой Грааль среди бурбона. А Святой Грааль не продается.

– Нечестивый Грааль, - сказала она шепотом, но не настолько тихо, чтобы он не услышал.

Ее взгляд смягчился, когда она прикоснулась к красной ленте, повязанной вокруг горлышка бутылки. Потрепанная старая вещица.

– Удивительно, что она до сих пор сохранилась, - сказал МакКуин.
– Кусочек ленты из 1860-х.

– Одежда рабов, - сказала Пэрис.

– Что?

– Лента была отрезана от одежды раба. Толстая шерсть. Одежда рабов была создана для того, чтобы служить долго. Рабы не часто получали обновки. То, в чем они ходили, считалось долговечным, и должно было выдерживать годы изнуряющего труда. Девушка, которая носила эту ленту? Возможно, она была ее единственной красивой вещью, единственной, которую она считала своей.

– Прости. Не знал о ленте… Не знал этой части истории, что лента принадлежала рабыне Мэддоксов.

– Теперь знаешь.

– Ты заказала «Красную нить» в «Рикхаусе». Но ты должна была быть совсем ребенком, когда сгорел завод. Какую цель ты преследуешь?

– Их несколько. Держи, не стоит доверять мне эту бутылку. Я могу ее уронить. Будет жалко, правда?

Она передала бутылку МакКуину. Он осторожно положил ее обратно в шкаф. Когда он повернулся, Пэрис уже была на полпути к двери.

– Ты ведь не уходишь?
– спросил он.

– Ухожу в спальню, - сказала она.

– Так я тебя впечатлил?

– У тебя хорошая коллекция, - ответила она.
– Хотела бы я, чтобы она была моей.

МакКуин последовал за ней к потайной двери и начал открывать ее. Задержав руку на дверной ручке, он осмотрел Пэрис с головы до ног и заглянул в глаза.

– Кто ты на самом деле?
– спросил он.

– Ты не захочешь знать.

– Почему?

– Я скажу тебе. Правда, как бурбон - она обжигает, когда ее проглатываешь.

– Я хочу гореть.

Она поцеловала его, настолько страстно, что МакКуин забыл о том, что хотел узнать о ней, кроме того, чтобы заставить ее снова кончить. После того, как он разгадал загадку, он быстро заснул, забросив одну руку на ее обнаженный живот, а одну ногу поверх ее ноги, в его любимой позе.

***

Когда МакКуин проснулся, он был один, Пэрис оставила лишь аромат своей кожи на его простынях и красную ленту на подушке.

Красная лента?

Ад и все черти, он был первосортным идиотом.

МакКуин натянул брюки и рубашку и побежал к комнате за шкафом.

Слишком поздно. Она ушла.

Как и его бутылка «Красной Нити» за миллион долларов.

Глава 2

МакКуин хлопнул рукой по кнопке интеркома и приказал охранникам ночной смены запереть ворота.

– Уже сделано, - ответил Джеймс.
– Кто-то пытался выехать без кода от ворот. Она в моем офисе. Как раз собирался разбудить вас, босс.