Похититель бурбона

По крайней мере, раз в неделю она отправляла это сообщение. Пока без ответа, но, может, сегодня… может, река услышит ее. Может, сегодня река найдет папу.

Тамара вернулась к Кермиту, потерла его замерзшие бока, поцеловала его бархатный нос, прежде чем завершить свою прогулку. Без Кермита и Леви она могла сойти с ума в доме дедушки. Девочки в школе завидовали кирпичному дворцу, в котором она жила, но они не знали о ссорах. Они не знали о правилах мамы. Они не знали о папе, и об облаке его смерти, нависающем над домом Арден, окутывая его так, что крики превращались в шепот, а шепот в тишину. Ее мать и дедушка хранили секреты от нее, секреты, которые заставляли их ссориться каждый день, даже в ее день рождения.

Даже в ее день рождения.

К тому времени как она вернулась в конюшню, начался дождь. Ее руки дрожали даже в перчатках, а щеки покалывало от холодного ветра. Она расседлала Кермита и расчесала, обласкивая его и почесывая так, как пожелала бы любая лошадь в мире. Она ушла, чтобы принести свежий тюк соломы для подстилки, и по возвращению обнаружила Леви, ожидающего ее в стойле Кермита. Он включил отопление и снял пальто. В своей фланелевой рубашке с длинными рукавами и джинсах он выглядел еще красивее, чем час назад. И через час он будет выглядеть еще привлекательнее, чем в эту минуту. Она не знала, как ему это удалось, но она была счастлива даже просто наблюдать за этим.

– Вот.
– Леви протянул ей маленькую красную коробочку не больше чем колода карт.

– Что это?
– спросила она, принимая коробку.

– Твой подарок на день рождения.

Глаза Тамары распахнулись.

– Откуда ты узнал?

– Ты миллион раз это сказала сегодня.

– Ты сегодня это купил? Пока я гуляла?

– Ну… нет.

– Тогда ты уже знал, что он сегодня. Значит, ты купил его раньше. Если только ты не прятал его здесь. Так ведь?

– Джордж сказал, что купил тебе Triumph Spitfire на шестнадцатилетие. Мне наплевать на твой день рождения. Я хотел одолжить у тебя машину.

– Я продам тебе ее за поцелуй.

– Забудь. Я забираю свой подарок.

Он потянулся к коробке, но Тамара отдернула ее, она так торопилась снять перчатки, что едва не сорвала ногти. Ее руки тряслись, пока она открывала коробку. Одна из девочек в школе, Крисси, Боже, помоги ей с таким именем, сказала, что девушки всегда должна оставаться спокойными с парнями, не реагировать слишком ярко. Ну, Крисси никогда не дарил подарок на день рождения самый красивый парень во всем мире, и Тамара не могла оставаться хладнокровной, даже если бы сидела в ледяном доме.

Из подушки из вчерашней газеты Тамара вытащила маленькую золотую лошадь на короткой золотой цепочке.

– Тебе нравятся лошади, - сказал он, прежде чем она успела что-то произнести.

– Ты мне нравишься, - ответила она.

– Час назад ты угрожала превратить меня в дуршлаг.

– Я угрожаю только тем, кто мне нравится. Это браслет?
– Цепочка была длиной в пару дюймов.

– Подвеска, - ответил он.

– Если ты повесишь такую короткую цепочку мне на шею, я задохнусь.

– Именно.

Она уставилась на него.

– Это браслет на лодыжку, Ржавая, - ответил он. – Но если у тебя толстые запястья, тогда это будет обычным браслетом.

– У меня не толстые запястья.

– Я сказал, если бы у тебя были чрезвычайно толстые запястья, тогда это могло быть браслетом.

– Леви, я вешу сорок пять килограммов.
– Она обернула браслет на запястье, чтобы показать какой он большой.

– Сто фунтовое запястье. Я не говорю, что это место пригодно для такого веса, но такое бывает. Может, тебе стоит поделать какие-нибудь упражнения для запястья…

Тамара поцеловала его.

В этот раз не в щеку. Она не играла в младшего офицера со своим mon capitan. Она поцеловала его всерьез. Потому что она была серьезна. Боже всемогущий, она была серьезна.

Леви схватил ее за плечи и аккуратно оттолкнул, но все же, определенно, этим хотел обозначить между ними расстояние.

– Прости, - сказала она, немного покраснев.
– Немного переборщила. Потому что люблю лошадей, ну ты понимаешь.

– Ты знаешь, что не должна ходить и целовать парней вот так.

– Как?

– Как меня. Ты не можешь целовать парней как меня.

– Почему нет?

– Тебе шестнадцать, Тамара.

– Вчера было пятнадцать.

– Это противоположность того, что ты должна говорить.

– А что я должна говорить?

– Может, что ты не хотела снова поцеловать меня в губы. Или куда-либо еще. Думаю, это было бы хорошим началом.

Он скрестил руки на груди.

– Но сегодня мой день рождения.

– Ты не можешь делать все, что захочешь лишь потому, что у тебя день рождения.
– Он был дико раздражен, и дико раздраженный Леви был ее любимой версией Леви.
– Попытайся сказать полиции, что тебе разрешено убивать всех и каждого только потому, что у тебя день рождения. Это не прокатит.

– Я никого не кокнула. Я чмокнула. Большая разница.

– Ржавая, я слишком стар для тебя. Я работаю на твоего дедушку. Он спустит с меня шкуру, если увидит, как я ошиваюсь рядом с тобой.

– Я хочу поцелуй, Леви, а не предложение о замужестве. Меня никогда не целовали. Не по-настоящему. И этот раз не считается, потому что ты не знал, что происходит.

– Думаю, знал. Часть меня определенно знала.

Она раскачивалась на каблуках.

– Только один? Пожалуйста? Настоящий поцелуй?

– Что ты подразумеваешь под настоящим поцелуем?
– спросил он.

Она пожала плечами и покачала головой.
– Не знаю. То как они целуются в «Молодых и дерзких»?

– И кто я? Молодой или дерзкий?

– Очевидно, ты дерзкий, - ответила она.
– Потому что ты такой, такой старый, а я такая, такая, такая молодая.

– Ты заткнешься, если я поцелую тебя?

– Я же не могу говорить с языком во рту, верно?

Леви взял коробку из ее рук, бросив на тюк сена. Он взял ее за руку и прижал ее тело к своему.

– Наконец-то, - сказал он, улыбаясь ей.
– Теперь у нас есть убедительные аргументы.

Глава 4

Тамара не ожидала, что он согласится. Она думала, что только подразнит его и будет умолять сделать это, пока он не выгонит ее из конюшни хихикающую и надутую. Заставлять его злиться было вторым самым забавным занятием, после попыток развеселить его. Когда он на самом деле обнял ее, она застыла от неожиданности. Он не поцеловал ее - он сделал что-то одновременно идеальное и ужасное.