Пока мы будем летать

— Ладно, я не хочу больше говорить об этом, — после недолгой паузы произносит Харпер. Но я читаю все её мысли, ведь они крутятся вокруг одного. Она повторяет, будто мама больше не вернется. Может, она просто пропала без вести? Может, с ней что-то плохое случилось? Может, её вообще убили, или она умерла от какой-то неизлечимой болезни? Почему только меня это волнует? — Мне пришлось уговорить врача не увозить тебя в лечебницу. Я сделала это под свой страх и риск. Поэтому я умоляю тебя быть благоразумней. В конце концов, это тебя касается.

Харпер снова обвиняет меня в эгоизме, но делает это так заботливо. Её холодная ладонь накрывает мою, и у меня проходится мороз по коже.

— Обещаю, я это исправлю, — хриплым надломленным голосом произношу я ей в ответ.

— Хорошо, — её губы, не менее холодные, касаются моего лба. Девушка поднимается с постели и уходит. Прежде она бросает грустный взгляд на арфу, что стоит уныло в углу. Её струны хранят в себе воспоминания о прошлом. Несчастливом, но незабытом прошлом.

***

— Откуда у тебя столько силы? Ты уже полчаса колотишь эту грушу? — усмехается Стюарт, полулежа на своей кровати. Бросаю на него яростный взгляд, что вмиг убивает улыбку на его лице. Он показывает замочек, что закрывает рот. Бросает мне невидимый ключик, но мой взгляд испепеляет и его.

— У меня много ярости! А не силы, — я обнимаю грушу обеими руками и прикасаюсь разгоряченной щекой к ней. Испускаю тяжелый выдох, закрываю глаза. Голова немного кружится. Чувствую, как тело подается вперед, и груша поддается физической силе, но мне удается не упасть. Вместо этого я собираю все свои кости и бросаю их на кровать рядом с парнем. Кладу голову ему на плечо. Не осталось ни сил, ни злости.

— Опять поругалась с Харпер? — спрашивает он. Стюарт зарывается носом в мои волосы, что вызывает улыбку на моем лице.

— После того случая мы не обмолвились друг с другом даже десятью фразами. Все наши разговоры вертятся лишь вокруг того, что я ела и в каком количестве.

— Она делает это для тебя, — парень начинает тереться носом о мою щеку, щекоча и вызывая улыбку на лице. Затем он валит меня на кровать, нависая сверху. Его губы касаются моих, а я хочу сжать его лицо ладонями, но мне мешают это сделать боксерские перчатки, которые Стюарт надел на мои руки.

Увлеченная поцелуями, чувствую, как из меня выходит пар. Это помогает мне больше, чем вызывающие скорее физическое истощение бесцельные удары по мишени.

В кармане брюк вибрирует телефон. Нехотя отрываюсь от Стюарта, ведь знаю, что эти звонки не прекратятся. Это Харпер. Звонит, чтобы в который раз проверить, поела ли я. Поднимаю руки вверх, подавая парню знак, что мне нужна его помощь. Он поднимает на меня глаза, пошлая улыбка озаряет его лицо. Легонько бью его перчаткой по голове, от чего Стюарт достает мой телефон в ту же секунду, открывает сообщение и поворачивает экраном ко мне, чтобы я прочитала:

«Жду тебя в "Розовом поросенке". Если в течение получаса не появишься там, то тебя ждут проблемы!».

И опять Харпер строит из себя строгого родителя. Сочувствую её детям, с такой мамой не долго и повеситься хочется.

— Помоги мне, пожалуйста, — говорю я парню, протягивая обе руки вперед. Сначала он усаживает меня ровно, а затем помогает снять перчатки и развязать бинты на руках. Наблюдаю за ним с неподдельным интересом. У него красивые черты лица, хоть сначала казались мне немного грубыми. Больше всего мне нравятся его карие глаза. Добрее глаз я ещё не видела. У него невероятной красоты улыбка. Неуклюжие руки, но это не так важно.

— Почему ты не признался мне сразу? — спрашиваю я, когда мы поднимаемся с кровати. Стюарт оборачивается и как-то неуверенно смотрит на меня.

— Слишком боялся быть отвергнутым. Ты тогда вообще не обращала на меня внимания. Наверное, даже не знала о моем существовании, — губы расплываются в грустной улыбке. Я знала о его существовании, ещё как, особенно после того, как мы с Лиззи сбили его собаку.

Подхожу к нему ближе, обвиваю руки вокруг шеи. Привстаю на носочки, чтобы дотянуться, а затем притягиваю парня для поцелуя.

— Думаю, не стоит недооценивать Харпер. Боюсь, даже если я возьму всю вину на себя, она всё равно убьет тебя, — оторвавшись от моих губ, произносит Стюарт.

— Она меня в любом случае когда-то убьет, — хмыкаю в ответ.

Пока мы едем в старом пикапе до «Розового поросенка», я набираю номер Мишель. Когда мы приехали, она ждала нас за одним из столиков. Напротив неё сидела Харпер. Она крутила между пальцев трубочку. В своей форме она выглядит крайне глупо и нелепо, но серьезное выражение лица девушки не позволяет мне смеяться над ней даже в шутливой безобидной форме, что я зачастую и делаю.

Харпер даже и не заметила, как мы прошли мимо окна, в которое она зачаровано глядела, и даже когда вошли внутрь. На лице Мишель я заметила тень облегчения. Девушка сразу же подхватилась с места, чтобы заключить меня в теплые объятие. Наверное, тогда с Харпер спали чары. Она живо поднялась следом. Её глаза всё равно излучали грусть и усталость. Я знаю, что всё дело во мне.

Харпер встает и, не сказав и слова, идет за едой, даже не спрашивая, что мы будем есть. Мы удобно располагаемся за столом. Обстановка угнетенная. Мы поддерживаем настроение, заданное моей любимой сестрой.

— С ней всё в порядке? — спрашивает Мишель. Похоже, она озадачена поведением девушки.

— Она никогда не бывает в порядке, — фыркаю я в ответ. Откидываюсь на мягкую спинку старого диванчика и в ту же секунду чувствую, как Стюарт поддевает меня локтем.

— Думаю, в последнее время на неё слишком много всего свалилось, — парень наклоняется вперед и говорит шепотом, когда видит выходящую их кухни Харпер, лицо которой всё ещё не изменило своего выражения.

Она вываливает на стол большую тарелку с супом, маленькую корзинку с хлебом и приборы. Не сказав больше и слова, она уходит.

— Это из-за её разрыва с Томом? — спрашивает Мишель так же тихо. Чего они вообще переживают за Харпер? Чувствую укол зависти. После случившегося о моей проблеме никто не говорит. Сначала я чувствовала облегчение, но теперь мне хочется, чтобы мне уделяли больше внимания. Конечно, это слишком глупо и по-детски, но ничего не могу с собой поделать.

— Она сама бросила Тома, — говорю я достаточно громко, чтобы люди, сидящие за соседними столиками, тоже услышали меня. Беру ложку и начинаю есть суп, который на вкус, как пластик. Как Тима ещё не уволили?