Пока мы можем говорить

– Ну что ж поделаешь? – вздохнул Георгий. – Тогда вертолет.

В темноте кое-как собрали палатки и остаток ночи провели в машинах, переехав на несколько километров назад от реки. А в половину восьмого над ними завис серебристый геликоптер компании «Сияние Урала». Покружил, выбирая место для посадки, после чего приземлился, устроив небольшой ураган.

– Я первый раз лечу на вертолете! – орала жизнерадостная Кдани.

«Глаза б мои не видели этих вертолетов», – отметил про себя бывший военный разведчик Борис.

По просьбе Бориса приземлились километрах в двух от перевала, оставшуюся часть пути прошли пешком.

Склон был как склон. Бурая подмерзшая поверхность, ничем не примечательная. Влажные ржавые кустики травы, несколько небольших голых сосенок. И бесконечное желто-охристое пространство вокруг.

– Обратите внимание, вот именно здесь, – заученно начал Михаил Ефремович, – вечером первого февраля тысяча девятьсот пятьдесят девятого года девять студентов и выпускников Уральского политехнического института разбили палатку, поужинали и начали готовиться ко сну…

– А нам что делать? – кивнув на Бориса, спросила Кдани Георгия. – Нам, чайникам?

– Хотите – наблюдайте. Хотите – ассистируйте. Вон Димыч прекрасно ассистирует Димону уже несколько лет. Человеческого участия ведь никто не отменял… – Георгий снял куртку и остался в черной футболке с короткими рукавами. Перевесил на плечо кожаный планшет, с которым не расставался, даже спал в поездке. – У меня проблемы с терморегуляцией, – так он объяснил Борису свое неожиданное разоблачение. – Когда извлекаем тяжелый ивентаген, у меня разве что ожога кожи не случается, так жарко. А девчонкам вот практически ничего.

– А как ассистировать? – не отставала дотошная Кдани.

– Вот что значит архитектор баз данных, – усмехнулась Ирина, плавно потягиваясь и разминая плечи. – Всё ей точные инструкции подавай. Алгоритм действий, то да сё… Пристраиваетесь рядом с кем-нибудь из нас и изо всех сил желаете нам не облажаться. Держите кулаки. Ну, как минимум. Если будет опасно, мы вас отошлем.

– Куда? – не понял Борис.

– Куда подальше, – усмехнулась Ирина. – За кудыкину гору. Тут их полно.

Саша, Ирина, Георгий и Димон расположились так, что образовали правильный квадрат. Димыч встал рядом с Димоном, Борис – рядом с Сашей, Кдани – рядом с Ириной. Таким образом семь человек как бы окружили место бывшей стоянки. Михаил Ефремович присел на рюкзак в отдалении и напряженно вытянул шею.

Димыч заговорил, за ним – Георгий. Это выглядело так, как будто один начинал, а другой продолжал фразу, как будто между ними плавно двигалась стрелка метронома или невидимый маятник постепенно наращивал амплитуду. В этой же манере, но, как показалось Борису, на каком-то другом языке заговорили Саша и Ирина, причем, начав говорить, они стояли минуты две-три, а потом одновременно сели на землю. Борис примерно понял, о чем толковал им Георгий в кафе: «Начните работать в метаплане к мансийскому, чтобы зацепиться, а потом образуйте донный слой, подушку. Там подушка должна быть…»

Слова и фразы произносились довольно тихо, но Борис почувствовал, что стало закладывать уши. Холодный воздух давил на барабанные перепонки, и он рефлекторно несколько раз глубоко вздохнул, но давление продолжалось и усиливалось.

– Там еще что-то, – вдруг, тяжело дыша, сообщила Саша. – Там, кроме ивентагена, еще что-то…

– Стоп, – сказал Георгий. – Что?

– Ниже. Оно поднимается тоже. Движется быстрее ивентагена.

– Я бы остановил, – напрягся Димон.

– Не останавливается. – Саша поднялась на ноги.

– Читаем так, без изъятия, ложись, – скомандовал Георгий.

И они легли на землю, лицом вниз, зажав уши руками, головой к условному центру квадрата – все, кроме растерявшихся Кдани и Бориса.

– Мама! – произнесла Саша, и Борис понял, что это говорит она, но как бы и не она. – Мамочка! Господи, что это?..

– Ты кто? – спросил Димон. – Это сон, мы спим… Какой сон? Отойди! Брось ее! Режь, Коля!

Борис заметил легкое колебание почвы на том месте, где стояла палатка, и вдруг что-то темное, большое и бесформенное соткалось над поверхностью земли.

– Черт знает что, – прошептал Борис. Это было действительно ни на что не похоже.

– Молчать! – крикнул Георгий. – Молчать, замереть!

Черт знает что меняло очертания и в целом выглядело так, будто состояло из антивещества. Темная материя, нечто. Некоторое время оно расширялось, а после, резко сузившись, превратилось в тонкую серую нить, ровную, как клинок спортивной сабли. И зависло над лежащей Сашей. По ее телу прокатилась волна, потом еще одна. И серая нить исчезла, вошла в землю перпендикулярно Саше. Не коснувшись ее, но в непосредственной близости. Бесшумно, как нож в масло – ни звука, ни ветерка.

Георгий оказался рядом с Сашей первым, перевернул ее на спину и сказал бесцветно:

– Всем оставаться на местах.

Что-то было в его голосе, что заставило Бориса остановиться на полпути. Он видел, как Георгий рывком расстегнул планшет, склонился над Сашей и сделал какое-то резкое движение, будто бы ударил ее кулаком в грудь.

«Что-то с сердцем», – понял Борис и шагнул к ним.

– Ладно уж, идите сюда, Борис, – позвал Георгий. – Возьмите свою принцессу и несите к вертолету. А не надо одеяло на себя тянуть, я ей сколько говорил! Нет, она перебирает и перебирает, как будто без нее вода не освятится… Остановка сердца. Да была, всё уже, всё. Укол норадреналина – и как живая…

Саша дышала, хватала ртом воздух. Борис встал на колени рядом с ней и сказал:

– Я здесь. Ты меня слышишь?

– Вы что же такое вызвали? – приговаривал всю обратную дорогу трясущийся Михаил Ефремович. Всю дорогу, пока вертолет не приземлился на залитой огнями посадочной площадке корпорации «Сияние Урала». – Вы же прямо из ада что-то вызвали. Что это было?

– Ничто, – наконец мрачно ответил Георгий. – Это было полное отрицание всего сущего. Возможно, тот самый стык. Возможно, изнанка… Долго объяснять, может, попозже… Мы не могли с этим ничего сделать. Потому что наш инструмент – это язык. А с нимнельзя разговаривать. Вы понимаете?

– Нет, – покачал головой историк. – Ничего не понимаю. Я только понимаю, что это точно не НЛО…

– Ага, – вдруг выдохнула Саша прямо в шею Борису, и он с радостью отметил, что губы у нее снова теплые и дыхание теплое. И дышит она уже ровно.

– Что «ага», Сашенька?

– Я поняла, – сказала Саша. – Поняла.

* * *

Когда-то довольно давно, в одной кафешке на Левом берегу, где, казалось бы, практически нереально было встретить знакомых, Анна с Женей как бы разговаривали, но на самом деле не очень, зато очень обнимались. Это было то время, когда всего мало – времени мало, места мало, тела мало, слов мало, что ни сделаешь – всего мало. И никакие выразительные средства языка не в состоянии передать той специфической жажды, которую могут испытывать два человека, как бы сплетенные между собой, даже когда они вынуждены разделяться в пространстве.