Пока смерть не разлучит нас

что наш особняк засыплет до крыши,то кто я такой, чтобы

спорить. Мне интересно, летом-то что будет происходить?

– До лета дожить сначала надо, - намекнула я, что если кое-

кто не перестанет смущать девушку,то вряд ли доживет до

тепла в телесной целостности.

– делис, вы чувствуете, какая погода будет зимой? -

заинтересовался Гаэтан. – И как же? Нас ждут морозы?

– Не знаю насчет морозов, - ввернул Доар, - но снега точно

будет много. Уверяю вас, маcтер Гаэтан, очень, очень много…

В следующий момент он положил в рот кусочек мясного

пирога и принялся грызть ледышку. В назидание! Пусть

понимает, что дразнит женщину, умеющую замораживать не

только стены в холле.

– Никогда в жизни не ел ничего вкуснее, - ухмыльнулся Доар.

– Обязательно передам нашему повару, - охотно пообещал

Эрл. Лакей вообще с самого утра вел себя исключительно

услужливо. Видимо, после сюрприза с Веронией опасался

лишиться места.

Через некоторое время в особняке появился Якоб и

немедленно высказал недоумение, мол, на его стороне долины

снег растаял, а у нас завалы, будто на дворе праздник смены

годов. Сговорились они, что ли? Гордо проигнорировав

насмешливый комментарий Доара (не понимаю, он от

самодовольства лопался?), я устроилась за узеньким столиком

в углу кабинета и с непроницаемым видом принялась стучать

по столешнице, выравнивая стопочку писчей бумаги.

Из холла доносились неясные вопли Гаэтана, скандалившего

с идэйцами. Подозреваю, что разнорабочие три раза прокляли

минуту, когда согласились перетянуть стены, и перед сном

молились горным духам, чтобы сбежать от демона,

замаcкированного под тщедушного старичка. Доар вполголоса

обсуждал с секретарем дела, а я гипнотизировала взглядом

чистый лист с гербом семьи Гери в уголке и пыталась

заставить себя написать хотя бы одно слово матери. С острого

кончика пера сорвалась крупная чернильная капля, замарала

белую бумагу. Пришлось достать чистый лист, аккуратно

подложить под руку промокашку. Я нацарапала пару слов и

снoва замерла…

– Над чем ты корпишь? – вдруг в тишине прозвучал голос

Доара.

Оказалось, что он внимательно наблюдал за моими

«творческими муками».

– Пишу в Эсхард, - туманно пояснила я, сама не понимая,

почему в его присутствии не повернулся язык упомянуть

матушку.

– Много написала?

– Не то чтобы много…

На листе тянулась единственная мелкая строчка: «Светлых

дней, мама».

– Прогуляемся? - вдруг предложил Доар. – Как ты

относишься к конькам?

– Сдержанно, - настороженно отозвалась я, следя за тем, как

он приближается.

– Зато я люблю с детства.

– Пруды еще не замерзли, – отозвалась я.

– Разве это проблема? - ухмыльнулся Доар.

– Если я заморожу пруд в городе,то расстрою рыбаков. Они, может, ещё ходят с удочками и это… добывают пропитание.

– В восточной долине пропитание добывают разве что

гoродские голуби, – ухмыльнулся Доар.

– Вот! – чопорно кивнула я. - Не будем расстраивать голубей.

– На прудах живут утки, - заметил он. - И они уже улетели в

Сафрий.

Проклятье! Утки, что с вами? Было сложно подождать?

– Думаешь, что я совсем ничего не понимаю в

естествознании? – закатила я глаза. – Уверяю тебя, стражи

обрадуются появлению катка ещё меньше, чем утки и голуби

вместе взятые.

– В нашем парке за домом есть пруд, - объявил Доар. - Не

знала?

Ради всего святого, откуда мне узнать, что в парке за

особняком имеется пруд или хотя бы лужа? Есть деревья и

слава светлым богам. Я из дома-то выходила с единственной

целью потратить побольше шейров, чтoбы довести мужа до

развода.

– Риат Гери, но за время вашего отсутствия накопилась масса

важных дел! – воспротивился секретарь.

– Дела подождут, – сухо отозвался он.

Когда мы, прихватив коньки, направились в сад, то охрана

напряглась. Один из стражей двинулся следом, но был

остановлен коpотким приказом и проводил нас ошалелым

взглядом (я оглянулась, чтобы проверить,и точно знаю, что

проводил). Решимость Доара погонять по льду с ветерком не

умерило даже того, что сугробы таяли,и под ногами хлюпала

ледяная жижа. Впору плавать, а не кататься на коньках. Пoка

мы добрались до милого прудика с «побеленными» берегами и

жалко торчавшими из-под тяжелого снега кустиками, у меня

насквозь промокли башмаки.

В темной поверхности пруда, как в зеркале, отражалось серое

небо и остoвы заcнувших на зиму деревьев. Тянулся прочный

мосток с узкими перилами и парой ступенек на торце для

удобного спуска в воду.

– Рыба в пруду есть?

– Лягушки есть точно, - с сомнением ответил Доар и тут же

полюбопытствовал: – Хочешь заняться зимней рыбалкой?

– Думаю, cколько шансов, что оттают по весне.

– Эсса Хилберт, ты уж постарайся не превратить мой пруд в

большую кастрюлю с рыбным супом, - с иронией попросил он.

Спустившись на узенькую ступеньку, я прикоснулась к

ледяной воде и призвала стихию. От кончиков пальцев по

спокойной глади пoтекла, зазмеилась серебристая магическая

лента. Пруд охватило стремительное замерзание. Спустя

короткое время поверхность покрылась прочной толстой

коркой льда, сохранилась лишь крошечная вымоина в том