Пока ты видишь меня

– А ты сам-то?! Постоянно ходишь с зонтом, хотя на улице ни дождя, ни снега! Разве он на одного меня смотрел?! Он видел нас всех, к тому же это ведь уже не впервой? Раз я выделяюсь подобным образом, люди, решившие покончить с собой, могут легче меня заметить, тогда я смогу им помочь, – сказал Чхоль таким тоном, словно гордился своей идеей, и оттолкнул руку Хана, державшую его за грудки.

Это оказалось проще, чем он ожидал. Руки Хана, в которых не осталось сил, дрожали, как сухие листья на ветру. Мне показалось, что он может рассыпаться от малейшего прикосновения, поэтому я перевел свой взгляд с Чхоля на лицо Хана.

Хоть это длилось всего мгновение, но там сменился целый ряд эмоций. Во взгляде его глаз отразилось недоумение, недовольство, жалость и в конце концов вывод о том, что они совершенно не подходили друг другу. Почему-то мне показалось, что эта ссора так легко не закончится.

– До сих пор я думал, что вам просто нравится выделяться, но причина оказалась еще более жалкой.

– Что?

– Вы не думаете, что ваши действия причиняют только еще больше боли? Вы видите всех людей, но не все они могут видеть нас. Мы существа, которые должны жить тихо, как будто нас нет. Больше не вмешивайтесь в мои дела и не помогайте мне. Мне стыдно выполнять одну и ту же работу с кем-то вроде вас.

– Эй! Ты все сказал?!

– Больше мне не о чем с вами говорить.

Хан с холодным видом отступил назад. Мне показалось, что нельзя оставлять все как есть, поэтому я протянул руку, чтобы схватить его, но он ускользнул.

– Подожди, Хан. Конечно, в этот раз мы были неосторожны, но все же и ты погорячился. Чхоль, ты тоже успокойся. Ты постоянно задираешься, так что с тобой невозможно разговаривать.

– Хён, это и вас тоже касается, – продолжил, даже не взглянув на меня, Хан, который уже успел открыть решетчатую дверь. – Вы сейчас помогаете Ли Чонуну или играете с ним? Думаете, если продолжите в том же духе, все будет в порядке?

С этими словами Хан зашел в решетчатую дверь.

Мы мельком увидели университетскую больницу, где он часто бывал, но дверь тут же захлопнулась, и Чхоль хмыкнул:

– Почему Хан так заговорил? Что-то случилось?

– Нельзя же сказать, что он неправ.

– Тогда я, что ли, неправ? Я же тоже не ошибаюсь. Мы ведь есть, так с чего должны вести себя так, будто нас нет? Я никогда не смущался, что люди смотрят на меня из-за особенной внешности. Если кого-то и примут за сумасшедшего, так ведь ненадолго, не важнее ли, чтобы нас видели люди, которым нужна помощь? Мы с этим мерзавцем Ханом совсем ни в чем не совпадаем!

– Верно, и тебя тоже нельзя назвать неправым.

– Нельзя! Это он странный!

– Но ведь и Хан не сказал ничего неправильного!

– Эй! Ты на чьей вообще стороне?

Чхоль, громко возмущаясь и жалуясь, что я испортил ему настроение, открыл дверь, чтобы вернуться в Тэгу. В конце концов он тоже ушел, сказав, что встретится с Чонуном завтра, после того как тот сдаст экзамен.

В аварии было большое число погибших, поэтому место происшествия убирали медленно. Репортеры с камерами прибывали один за другим, и тишина, наступившая сразу после аварии, исчезла, так как вокруг собралось много людей, которые пытались помочь или просто глазели. Некоторое время понаблюдав за этой сценой, я поправил очки и посмотрел вдаль. Ребенка, за которого только что переживала бабушка, уже доставили в больницу. Похоже, повреждений у него не было, если не считать пару мелких царапин.

Я перевел взгляд на другое место. Чонун и Хэдан ели в ресторане неподалеку. Поскольку она была феей, рядом сидело много людей, в отличие от тех моментов, когда с Чонуном был я, жнец. Особенно привлекли мое внимание столы вокруг них, которые не покидал смех. Чонун, естественным образом вписавшись среди них, болтал с Хэдан обо всяких мелочах. Думаю, слово «беззаботный» подошло бы тут лучше всего.

Многие люди видят жнецов. Я – обратная сторона жизни. Даже убедившись, что Чонун не решил покончить жизнь самоубийством и положил конец бесконечно повторяющейся боли, я не подумал о том, что будет дальше. Как и сказал Хан, нет гарантий, что и дальше все будет в порядке. Я шел по людной улице. Прохожие невозмутимо обходили невидимого меня и расступались, освобождая дорогу. Были и те, кто ежился от холода, как будто на них налетел зимний ветер. От этого я не мог не почувствовать себя слишком беспечным.

4

День оказался темным. Мы с Хэдан расположились в углу школьной спортивной площадки и смотрели на звезды, которые одна за другой зажигались в темном небе. Смеркалось быстро. Была зима. Хоть мы и не можем так же легко, как люди, чувствовать запах зимы, но по звездному свету понимаем, что она наступила, раньше, чем они. На небе сияли зимние звезды.

Школьники, закончившие сдавать экзамен, уже хлынули на спортивную площадку и направились к школьным воротам. Мы видели, как члены семьи, пришедшие встретить своих детей, похлопывали их по плечам. Большинство из них были подростками. Хоть сейчас и говорят, что люди живут до ста лет, экзамен, который оказывает огромное влияние на дальнейшую жизнь, сдают те, кому еще не исполнилось и двадцати. Эти ответственность и давление, вне зависимости от того, есть какая-то цель или нет, могут разъесть человека, сломать его.

Число детей, совершающих самоубийства сразу после экзамена, довольно велико. В прошлом случаи подросткового суицида часто освещались в СМИ, но в последнее время их замалчивали. А все потому, что число людей, решающихся на такое, сильно зависит от уровня общественной поддержки. В этом плане здесь дела обстоят плохо. Когда я ходил по книжным и библиотекам, чтобы вкладывать визитки центров по предотвращению самоубийств в книги, то обнаружил, что в этой стране практически нет мер по предотвращению самоубийств.

Хотя само существование людей, желающих умереть, означает, что что-то не так, это общество, похоже, больше беспокоит непоколебимость привычных стандартов системы, чем боль людей, которые хотят покончить с собой.

– Чхоль скоро придет.

Я смотрел на горы вдалеке, не давая никакого ответа. Хэдан некоторое время понаблюдала за людьми, а затем вдруг повернула голову:

– Что-то случилось?

– Что?

– Вы все время смотрите на горы.

– Просто…

– Что такое? Боитесь, что кто-то вас увидит?

Мое молчание и было ответом на этот вопрос. Наверняка не только я, но и большинство жнецов на этой земле не смогут спокойно прогуливаться после окончания этого экзамена. В это время у всех нервы напряжены до предела – многие молодые люди начинают видеть жнецов. Неважно, сколько в вас сострадания, в такой ситуации любому придется нелегко.

– Эй, я тут!

Решетчатая дверь открылась, нарушая застывшую в воздухе неловкость, и из нее выскочил Чхоль.

От внезапного появления его заметных рыжих волос я чуть не завопил:

– Ты с ума сошел?! А что, если кто-то из людей тебя увидит?

– Да как увидит? Мы же в углу. Ун еще не вышел?

– Вон он.

Мы заметили, как Чонун выходил из здания школы. На ходу он застегивал свитер и оглядывался, а когда увидел нас в углу спортивной площадки, замахал рукой. Грубо закинув рюкзак на спину, он уже бросился к нам, когда я вытянул руку вперед, давая ему знак остановиться. Знай я, что людей будет так много, выбрал бы другое место для встречи.

Чхоль озадаченно посмотрел на меня, но я молча махнул рукой в сторону школьных ворот. Чонун, кажется, поняв, что я имел в виду, прекратил бежать и направился туда быстрым шагом.