Показания одноглазой свидетельницы

— Беседовали ли вы во время этой поездки с обвиняемой, Миртл Ингрем Фарго?

— Да, сэр. Беседовала.

— Когда вы в первый раз ее увидели?

— Когда она вышла из такси в Бейкерсфилде.

— До этого вы ее не видели?

— Нет, сэр.

— Вы были в автобусе на пути между Лос-Анджелесом и Бейкерсфилдом?

— Да, сэр.

— Была ли обвиняемая в автобусе на этом отрезке пути?

— Нет, ее не было.

— Вы уверены в этом?

— Да, совершенно уверена. Она приехала на автобусную станцию в Бейкерсфилде на такси. На ней была вуаль, а за рулем такси сидел мужчина, который только что давал показания.

Миссис Мейнард сжала губы с видом уверенной в своей правоте добродетели и взглянула на Мейсона так, будто хотела сказать: «Ну, принимайтесь-ка за дело. Посмотрим, как вы со мной справитесь».

— Вы разговаривали с обвиняемой? — спросил Бергер.

— Да, сэр. Разговаривала.

— Долго?

— Да, сэр.

— Сможете вы рассказать Суду, как это получилось?

— Дело в том, что по натуре я довольно любопытна. У меня общительный характер. Когда я путешествую, мне всегда хочется узнать что-нибудь новое, расширить свой кругозор. Но если я буду просто сидеть и ни с кем не общаться…

— Мы понимаем, — прервал ее окружной прокурор, — но, пожалуйста, давайте не будем уклоняться от темы, миссис Мейнард. Расскажите нам, как случилось…

— Но я об этом и говорю. И, пожалуйста, не перебивайте меня, огрызнулась миссис Мейнард.

В зале раздались смешки, а судья Кейс широко улыбнулся.

— Продолжайте, — смущенно сказал Гамильтон Бергер, — но, если можно, покороче.

— Мы сберегли бы гораздо больше времени, если бы вы не перебивали меня, — отрезала она. — Так на чем я остановилась? Ах, да. Когда я увидела, как эта женщина выходит из машины под густой вуалью, это заинтересовало меня, и я стала за ней наблюдать. Женщина вошла в туалетную комнату и вышла оттуда уже без вуали. Когда мы садились в автобус, я заговорила с ней, а после того, как некоторые пассажиры вышли во Фресно, у меня появилась возможность сесть рядом с ней. Я так и сделала и начала с ней разговаривать. Признаюсь, мне хотелось о ней побольше разузнать, а главное, выяснить, почему она была в густой вуали.

— Вы спросили ее об этом? — осведомился Бергер.

— Пыталась, но не представился случай. Когда я стала задавать ей наводящие вопросы, она сказала мне прямо в глаза, что едет в этом автобусе от самого Лос-Анджелеса, и я подумала: Ах, ты, врунья эдакая. Ты…

— Не важно, что вы подумали, — остановил ее Бергер, но в его тоне явно прозвучало торжество. — Рассказывайте только то, что она вам говорила.

— Я это и делаю. Помнится, я сказала сперва, что не хочу лезть в ее личные дела, но очень любопытна по натуре, а она ответила, мол, это ничего, она совсем не возражает, она даже рада с кем-то поговорить. Она сказала, что до меня с ней рядом сидел мужчина, ехавший из Лос-Анджелеса, и от него так разило спиртным, что ей чуть было не стало дурно. Я спросила: Где же он? Я не заметила его, а она стала оглядываться, будто его ищет, а потом сказала: «Он, наверное, вышел в Бейкерсфилде». Вышел в Бейкерсфилде! Как бы не так! — фыркнула миссис Мейнард. — Его и в автобусе-то не было. Я ведь ехала от самого Лос-Анджелеса и отлично знаю, что никаких пьяных, да и ее самой, в автобусе не было.

— Вы уверены в этом?

— Да, уверена.

— Что еще случилось с вами во время пути?

— Мы сидели с ней и разговаривали, в Стоктоне она вышла, а в автобус вошли двое мужчин. Один из них все добивался, чтобы я сказала, что эта женщина ехала в автобусе от Лос-Анджелеса. Я сразу поняла, что тут что-то нечисто…

— Ваши выводы оставьте при себе, — остановил ее Бергер. — Мы не спрашиваем вас о разговорах, которые происходили в отсутствие обвиняемой. О тех мужчинах тоже не надо сейчас говорить. Вас могут спросить о них позднее, а сейчас скажите, долго ли вы сидели рядом с обвиняемой в автобусе?

— Всю дорогу от Фресно до Стоктона. И почти все время мы с ней разговаривали.

— Вы заметили, как она была одета? — спросил Бергер.

— Я заметила все, что касалось этой женщины, — сказала миссис Мейнард с категоричностью человека, абсолютно уверенного в себе.

— Как же она была одета?

— Довольно скромно, так же, как я. Помню, я даже сказала, что мы с ней одеты похоже, и она ответила, что всегда так скромно одевается в дорогу, но любит, чтобы все было со вкусом. Помню, она похвалила и мой вкус, но при этом намекнула, что я старше, и мне это не понравилось. Я, может быть, и старше ее на год или на два, но уж не настолько, чтобы мне об этом говорили. Наоборот, мне всегда говорят, что я выгляжу моложе своих лет…

— Разумеется, — сказал Гамильтон Бергер и, повернувшись к Мейсону, с насмешливым поклоном предложил: — Не желаете ли приступить к допросу, мистер Мейсон?

— О да, благодарю вас, — сказал Мейсон, поднимаясь со своего места, и с приветливой улыбкой подошел поближе к свидетельнице. — Вы и в самом деле очень моложавы, миссис Мейнард.

— Откуда вы знаете? — огрызнулась миссис Мейнард. — Я же вам еще не говорила, сколько мне лет.

— Да, конечно, — согласился он, улыбаясь. — Но сколько бы вам ни было, выглядите вы хорошо. Я вижу, у вас болят глаза, миссис Мейнард?

— Да, сэр. Что-то попало мне в глаз, и началось воспаление. Приходится теперь носить тугую повязку.

— А почему тугую? — спросил Мейсон.

— Чтобы надевать очки, — пояснила миссис Мейнард. — Если бы повязка была слабая, я не могла бы надеть очки.

— Так-так, — сказал Мейсон. — Стало быть, вы носите очки?

— Да, сэр. Ношу.

— И давно вы их носите?

— Наверное, уже лет десять.

— Вы всегда их носите?

— Нет, сэр.

— Когда же вы их снимаете?

— Когда сплю и когда умываюсь.

В зале раздался смех.

Мейсон подождал, пока смех утихнет.

— Значит, в очках вы лучше видите? — спросил он.

— А что же, по-вашему, я их ношу для того, чтобы выпрямить нос?

Судья Кейс постучал молотком.

— Свидетельница, отвечайте на вопросы по существу, — предупредил он.

— Тогда пусть он спрашивает по существу, — сердито отрезала женщина, обращаясь к судье.

— Продолжайте, мистер Мейсон, — сказал тот, слегка улыбнувшись.

— Вы хорошо видите в очках, миссис Мейнард?

— Конечно.

— А когда снимаете очки?

— Естественно, хуже.

— Вот, например, — сказал Мейсон. — Часы на противоположной стене зала. Можете вы сказать, который на них час?

— Конечно.

— А теперь снимите очки и посмотрите на эти часы. Вы видите стрелки?

— Одну минуту, — прервал его Бергер. — Ваша Честь, я думаю, что Высокий Суд понял, к чему клонит господин адвокат, но у него нет основания задавать подобные вопросы. Сперва нужно доказать, что на свидетельнице не было очков в тот период, о котором она дает показания.

— Но я была в очках, — запротестовала миссис Мейнард. — Я всегда их ношу.

— Я прошу, — сказал Мейсон, — чтобы Высокий Суд все же предоставил мне право получить от свидетельницы ответ на поставленный ей вопрос. Я считаю необходимым удостовериться, насколько хорошо свидетельница видит без очков.

Судья Кейс помедлил и спросил:

— Миссис Мейнард, вы не возражаете, если на время вам придется снять очки?

— Ничуть.

Она сняла очки и, держа их в руке, взглянула на судью.