Покорение хаоса. Прозревшие

Запахи мигом ослабляются, похоже, растительный абсорбер какой-то использовал.

— Итак, что такого произошло, что вы, новички в незнакомом мире, решились отправиться в такую даль? Что о моей репутации вас не предупреждали, не поверю. Неужто лишь наживы ради? Иль всё-таки тяга к приключениям? — ухмыляется довольно. — А тем более мне непонятно, как вас угораздило с Ленардом познакомиться! — разводит руками.

Худощавый, грубая серая кожа, тёмные глаза с жёлтыми зрачками ромбиком, совсем небольшие уши с серьгами. Волос нет, но, кажется, просто побрит, вместо них от лба по черепу жирная татуировка руны, на которую со спины и при тусклом освещении я даже не обратил внимание. Грудь приоткрыта, на ней тоже символы, причём множество, халат хоть и подпоясан, но практически не запахнут. Большой медальон с синим камнем, вставленным в самый центр. Несколько весьма странных колец на обеих руках.

— Даже и не знаю, что ответить, честно говоря, — отвечаю. И сам задумался: действительно, понятия не имею, что в большей мере мною движет, когда втягиваюсь в подобную байду. — Наверное, всего понемногу!

— Да, неопределённость — черта, присущая человечеству, — пристально всматривается в моё лицо. — Нет, — не отрывая от меня взгляда, — я не бывал в вашей дыре!

Атмосферка получается жутковатая. Пусть даже он не экстрасенс, но кажется, будто бы предчувствует каждый помысел, слово или действие. Впервые с подобным сталкиваюсь.

Ааким берём длинную деревянную ложку, суёт её в чан, медленно перемешивает варево и переводит взгляд на Хетару.

— А ты, значит, потомок Аримии. Ну что ж, всяко симпатичнее бугуров, — насмешливо, после скривился и добавляет: — Собственно, как и самих Аримийцев, — и вновь закашлялся.

Хетара лишь недовольно поводит носом.

Джон как воды в рот набрал. Не один я заметил проницательность Ирманта. Америкосик напуган.

Хочется побыстрее свалить, а потому пытаюсь ускорить процесс.

— Ленард дал нам весьма мало времени… — Договорить не получается, хозяин дома перебивает:

— Да, да. Собрано почти всё. Не переживай ты так, не трону я вас! На диете сейчас, да и в целом мусором не питаюсь, — и бровью не повёл. Подумав, добавляет: — Учитывая, что кроме Ленарда сражаться из вас никто не умеет, советую вообще переночевать здесь. Сегодня за куполом неспокойно, было два сильных прорыва, может, будут ещё. Бес его знает, кого вы там встретите. — Он просто рассуждает, не требует, даже не предлагает. — Ленард в дом не пойдёт, но я завтра сам выведу вас до границ топи.

— Пожалуй, мы попытаем удачу! — ни секунды не думая и на ребят не оглядываясь, отвечаю за всех. Но максимально вежливо.

Вся проблема в животной страхе, который я испытываю от одного только вида Аакима, и это ещё без учёта общего антуража. Когда он говорит, мурашки по телу бегают.

— А почему Ленард не пойдёт? — крайне осторожно интересуется Хетара, сглотнув слюну.

— Зуб у него на меня, — отмахивается Ирмант. — Служили с ним, воевали вместе. Всякое бывало. Но очень давно… — по-прежнему без эмоций.

Отходит к столу, из-под него ногой вытягивает стальную подставку, сдвигает её ближе к котлу.

— Давай помогу, — поднимаюсь.

В ответ только качает головой.

Без перчаток и словно он ничего не весит, Ааким поднимает громадный горячий котёл и переставляет его на подставку.

Джон отвлёкся, рассматривает содержимое стеллажей. Вообще, он прыткий, лишь когда всё идёт гладко. При стрессе же мигом затихает. Выводов пока делать не стану, но к этому его качеству присмотрюсь.

Вдруг в голову приходит мысль, которую следует обсудить:

— Скажи, а если у нас получится быстро с продажей, можно ли будет повторить, и если да, то когда?

Аахим усмехнулся:

— А что, есть сомнения? Зачем тогда столько брать? Мы ведь оба знаем, что вы — род кайфожоров. Ленивые, наглые. — Пауза. — Но, правда, не все! — Поднимает взгляд к потолку, прикидывает. — Того, что вам нужно, сейчас больше нет. Болото богато, но, чтобы подготовить такой же объём, минимум две луны надо.

— Пару месяцев? — уточняю на всякий случай.

Подтверждает кивком. Следом спрашивает:

— Денег-то хоть собрали? А то некрасиво, не рассчитавшись, за будущее интересоваться…

Тем временем его варево быстро густеет, остывая.

— Конечно, — отвечаю и, вспомнив, добавляю: — Даже на пять тысяч больше. Найдётся, куда пристроить?

— Пум-пум-пум, — теребит пальцами подбородок. — Яды, немного дурмана. Возможно, жёсткое обезболивающее, — задумался. — Хотя остатки дурманов не отдам. Разве что живой воды тысячи на три могу предложить. Местная высоко ценится, вкус отвратительный, но здоровье мигом восстанавливает. Уверен, вам продавать будут раз в пять дороже, а в спросе можете не сомневаться.

Оборачиваюсь на азиата, задаю вопрос взглядом.

Чуть поколебавшись, тот одобряет.

— По рукам. Всё, что дашь, заберём! — пробрасываю слишком поспешно.

Моментально следует предупреждение:

— Осторожнее со словами будь! — И снова закашлялся.

— Всё хорошо? — не любопытствую, просто с каждым разом приступы у него всё сильнее.

Не отвечает, кажется, начинает задыхаться. Отворачивается, берёт со столешницы флакон с ярко фиолетовой жидкостью и залпом опустошает. Кашель идёт на спад, но вместо него затяжной глухой хрип. Ирмант сгибается. Вижу, как трясутся его руки.

Я пока подготавливаю деньги.

Чуть продышавшись, оборачивается.

— Знаете, болото — не лучшее место для собирателя душ. Даже на пенсии!

— Вы не выглядите старым! — нервно замечает Хетара.

Да и меня, признаться, пугает, что он так назвался. Я бы хотел этот вопрос с ним не поднимать, но придётся, чтобы действительно целыми отсюда выбраться.

— Мы уже слышали такое название. Но что оно значит? Ты действительно питаешься душами?

Каждый раз, когда обращаюсь к нему на “ты”, китаец дёргается от неловкости. Я же намеренно всегда стараюсь так начинать знакомство. По реакции легко понять, с кем имеешь дело.

Джон и вовсе судорожно моргает.

— Правда хотите знать? — сухо уточняет Ирмант.

— Уже не уверен, — отшучиваюсь.

— Вот и я так считаю, — кивает Ааким и замечает у меня кипу шеллов.

Уже успев отсчитать и убрать ровно двушку, остальное протягиваю продавцу.

Всё, что было оговорено в рамках заказа, мы сами собрали. Азиат дал ещё пять сверху, три отдаём за живую воду, остаток — две. Впрочем, немного ещё и у Тима осталось.

Ааким касается денег, и тут что-то происходит. Меня словно обжигает. Резко отдёргиваю руку. А Ирмант как-то зависает. Но я вижу, как по его кисти расходится чёрное пятно, словно насыщенная узорчатая татуировка.