Покой жителей Верно

– На гостей моё имение не рассчитано… – брошу соломы, натяну тент, дам, чем укрыться. А пока хотел бы перед сном послушать о нынешней жизни Острова. Может, мне удастся этой ночью, во сне увидеть услышанное. А то если судить по тому, что рассказывают, забредающие сюда скучающие бездельники, так дела на Острове совсем плохи – знающих всё меньше, а вздорных слухов всё больше!

Отшельник потянулся бутылью к флягам гостей. Алия с Ингмаром запротестовали.

– У меня ещё плещется, – Алия отрицательно мотала головой и трясла флягой.

– Вот закусить бы с дороги…, – смущённо сетовал Ингмар.

Не успел отказаться только Той. И теперь оторопев, наблюдал, как его фляга наполняется до краёв.

Отшельник развёл руками:

– А вот закусить особо нечем, – но, глянув в маленькое, мутное окошко, тут же уточнил, – хотя кое-что, пожалуй, найду.

Отшельник выскочил из хижины, и вскоре вернулся с охапкой больших красных груш. А гости, тем временем, выложили на стол сушёную рыбу и сухофрукты.

Той живо и в красках описал нынешний Верно. Затем рассказал о цели своего путешествия, и о том, как она менялась и усложнялась по ходу его продвижения. Алия поведала, какие слухи нынче в ходу, и какие байки пользуются особым спросом на Рыбацком берегу. Ингмар долго и в подробностях объяснял, почему по такому важному поводу Обсерватория не собрала обстоятельную экспедицию с обозом, а послала одного его.

Пришло время и гостям задавать вопросы.

Той понял, что за сегодняшний вечер флягу ему не осушить. Он закрутил крышку, повесил флягу на пояс, и задал свой вопрос:

– А за что выгнали Потивегана из школы Гортанга?

– Скрывать тут нечего. Якобы, гортанное зелье ему понадобилось! Залез в погреб, напился, ворвался в лабораторию, начал насиловать ученицу… Ушёл побитый, «оскорблённый в лучших чувствах». Нельзя было представить, чтобы он пришёл потом извиняться. Потому он больше и не пришёл. Можно сказать, сам себя исключил. Чужих ошибок он не прощал, своих не признавал. Его уходу радовались. Слабые его ненавидели, сильные над ним смеялись.

Отшельник не спеша сделал глоток. Видя, что гости ожидают продолжения, он продолжил:

– Потивеган был по-своему талантлив, и многое ему удавалось легче и быстрее, чем другим. Но тщеславие жестоко мстит нам за наши победы… Он всегда спешил и никогда не оглядывался, ни на плоды своих стараний, ни на мнения других… Построение инструмента дело непростое. Работа с ним требует глубоких знаний и ответственности. А вмешательство в сложные тектонические процессы чревато. Все мы, в итоге знаем – чем. К счастью узнали мы это, пока что не в полной мере. Однако вернёмся к прошлому.

Потивеган тщился постичь учение самостоятельно и превзойти в Быстрой речи всех нас. Многое в пении даётся интуитивно. Тут невозможно свести всё к математике и физике. Потивеган сам ничего не понял, начал врать другим… Его уличали, он упорствовал. Как мы могли заставить его говорить правду? Разве что не кормить его, пока не скажет: «я голоден». Он не мог признавать поражений. Со временем он привык врать, а мы привыкли ни о чём его больше не спрашивать. Когда он остался один, то вероятно научился врать и себе самому. Втайне от всех, он продолжал свои опыты. Ночами он венчал себя связкой вендалы – фосфоресцирующих горных цветов, и поднимался в пещеры, к Арфе. – Отшельник замолк на время, будто что-то припоминая. И вдруг коротко пропел Слово:

{Пошлым прошлым

пусто место

Переполно

время-вымя

ищет имя

ищет имя}

Гости своим упорным молчанием явно настаивали на продолжении. Отшельник вздохнул и сделал очередной глоток:

– Об этом нельзя рассказать на скорую руку… Тут следует излагать точно и полно. Для вашего дела важно, чтобы вы ясно представляли себе, и те события, и их главных участников. – Отшельник, нахмурившись, заглянул в свою кружку, немного посомневался и всё-таки сделал ещё один небольшой осторожный глоток. – Ладно, время сегодня ещё есть…

В те давние времена мы были молоды. Всё, что мы знали доподлинно, это то, что нам следует торопиться. Потому и делали мы больше, чем понимали.

Мечты, толкования, смыслы призраками кружились меж событий и терзали происходящее. Немалых трудов стоило нам создать Арфу и утихомирить Гору. Это была большая победа. Для нас это было не иначе, как победа жизни над смертью. Но нашёлся-таки среди нас тот, кому наша Гора была интересней самого Острова, Большой земли и всего сущего, а собственные безумные идеи важнее самой науки.

Потивеган, видимо, вознамерился переустроить весь этот мир по собственному усмотрению. Его вечно всё не устраивало, он всё хотел сделать лучше, исправить. Однако инструменты и механизмы, коих он касался, зачастую, попросту приходили в негодность. Всё окружающее, и людей, и обстоятельства он считал лишь объектом своих опытов. Без чьего-либо одобрения и даже ведома, ночами он производил с Арфой некие манипуляции. Многие слышали тогда в верховьях чудные созвучья. В отличие от мерных и гармоничных композиций Гортанга, музыка Потивегана была вычурна и резка. Гора иной раз отвечала ей тихим ворчаньем. Тогда все лишь посмеивались над бесплодными мытарствами упрямца. Никто не верил, что Потивегану хоть что-то удастся. И вот однажды…

На беду, Гортанг с учениками тогда, как раз производили восхождение в поисках акустической оси. С ними были лучшие инструменты и нотные листы школы… Так была потеряна большая часть знаний школы Гортанга. Всеобъемлющей катастрофы удалось избежать, только потому, что неподалёку от пещер оставался Ориент. Правая рука Гортанга, внимательный и прозорливый Ориент не считал эксперименты Потивегана пустой забавой и бездарным баловством неуча. В тот день он был против массового восхождения. Но Гортанг слишком уверовал в собственные возможности. Силы его тогда были действительно велики, однако Гортанг не учёл, что он со всеми своими учениками будет находиться на противоположном от пещер склоне.

Когда Потивегану удалось войти в резонанс с Горой, это услышали все. Тогда горные тропы извивались и корчились, а камни дико плясали на склонах, стремясь, стать грубым надгробием случайному путнику.

Многие оцепенели в ожидании, были те, кто заперся дома и те, кто бежал к рыбацкому берегу, в надежде найти спасение в море. Но никто не решился приближаться к Горе, чтобы остановить безумца. По счастью Ориент был как раз неподалёку от системы пещер.

Потивеган в этой схватке погиб, а Ориент лишился руки.

Тогда Гора долго и громко стонала. Все жители Острова помнят тот день, но не многие помнят – кого благодарить за последующие. Много прекрасных, светлых, тихих дней. Долгие годы покоя и процветания. Я знаю о том, что случилось непосредственно от Ориента. Мы уговорились тогда – всё, что знаем о Быстрой речи Гортанга, об Арфе и Потивегане, отослать в Обсерваторию.

Остров тогда сильно изменился. Но жизнь, как видишь, продолжается. Ориент успел.

Подробности лучше расскажет он сам. Может статься, вскоре вы будете знать об этом больше меня… Сейчас ясно одно – остановить Потивегана, всё же удалось, самого его больше нет. Но Арфа, с тех пор живёт своей жизнью. Её никто не контролирует. Подступиться к ней не так просто. Очень сильны вибрации. И как будет меняться её звучание со временем, предсказать невозможно. Кости Потивегана до сих пор внутри механизма. Что будет, если шестерни искрошат и смелют остатки костей…, – Отшельник, говорил всё медленнее, всё тише, – …боюсь, если ничего не предпринять, в скором времени мы можем вновь услышать музыку Потивегана. А почти все понимающие, что со всем этим делать, давно не с нами.