Покуда я тебя не обрету

– Но я всем расскажу, уверен, многие приедут.

Вечером в пятницу Лесли сказала Джеку, что тоже звонила – только трем другим татуировщикам. Алиса, оказывается, выдала ей другой список.

– Что это за люди? – спросил ее Джек.

– Ну разве я могу такое запомнить, ты же знаешь, там сплошные клички.

– Эдди из Филадельфии? Мао из Мадрида? Лондонские клопы?

– Нет, все трое из Штатов. И все пообещали передать другим.

– Может, Малыш Винни Майерс? – спросил Джек.

– Ну, они все равно не приедут, – неуверенно сказала Лесли.

– А в чем дело?

Лесли вспомнила, что сказал ей в ответ на печальную весть один из собеседников.

– Он, видишь ли, спросил меня: «Так, а где бухаем?»

– Он сказал «бухаем»?

– Ну да, они ведь кроме этого ничего не делают, не так ли? Только бухают, и все! Такое у меня впечатление, Джек.

После такого разговора оба провели бессонную ночь. В два часа миссис Оустлер залезла в постель к Джеку, но пенис в руки брать не стала.

– Слушай, а что, если они все приедут? – шепнула она ему на ухо, словно бы Алиса до сих пор могла их слышать. – Что, если вся эта шайка-лейка нагрянет в Торонто?

– Придется бухать, – ответил Джек, не веря, что такое может случиться.

Утром Лесли готовила кофе, а Джек отвечал на звонки. Звонил Брюс Шмук, хороший друг Алисы, сам татуировщик; мама любила его работы, даже учила его немного. Он уже говорил с Лесли и принес ей свои соболезнования; теперь он интересовался, что должен принести с собой.

– Ну, главное, сам себя донеси, Брюс, – сказал Джек, – мы будем рады тебя видеть.

– Это что, снова Брюс Шмук? – спросила Лесли, когда он повесил трубку.

– Он спрашивал, что принести! – ответил Джек и, внезапно осознав, что следует из слов маминого коллеги, похолодел от ужаса.

– В каком смысле? – не поняла Лесли.

Брюс, конечно, спрашивал про «бухло», подумал Джек. Брюс отличный парень, и он хотел помочь! А это значит, что на поминках Алисы ожидается целая толпа народу!

Джек позвонил Пиви и изменил заказ – сперва тот должен был привезти по ящику белого и красного, теперь же следовало доставить три ящика белого и пять красного. Из многочисленных рассказов Алисы следовало, что татуировщики в основном пьют красное.

– Вот что, пусть Пиви и в пивной магазин заедет, – сказала миссис Оустлер. – Байкеры пьют пиво цистернами. Сколько? А сколько поместится в его блядский лимузин! Зачем? А на всякий случай!

Лесли сидела за кухонным столом, обхватив голову руками, вдыхала запах кофе. У нее был вид человека, недавно бросившего курить и мечтающего лишь об одном – затянуться.

Джек налил себе кофе, но не успел и глотка сделать, как снова зазвонил телефон.

– Мама родная, – только и сказала миссис Оустлер.

Было утро субботы, поминальная служба назначена на пять тридцать, но Каролина Вурц уже начала репетировать с хором и органистом в школьной церкви, о чем решила известить Джека по мобильному; на заднем плане гудел орган и доносились девичьи голоса, он слышал их даже лучше, чем свою бывшую учительницу.

– Джек, у нас, как бы это сказать, затруднение по клерикальной части, – прошептала мисс Вурц.

У нее был такой голос, словно она Эмма и лежит с Джеком в постели, а внизу по коридору ходит Алиса и надо, чтобы она ни за что их не услышала.

– В каком смысле?

– Преподобный Паркер, наш капеллан, хочет прочитать с паствой «Верую».

– Каролина, мама ясно выразилась – никаких молитв.

– Знаю, я ему так и сказала.

– Ну, может, тогда я ему скажу? – предложил Джек.

Он встречался с преподобным Паркером лишь однажды – мудак эдакий, ему, видите ли, до усрачки обидно, что на службу по Эмме его не позвали, вот пытается напроситься на службу по Алисе.

– Я думаю, мы можем с ним договориться, Джек, – прошептала мисс Вурц.

Орган зазвучал тише, девичьи голоса куда-то пропали. Наверное, Вурц вышла из часовни, Джек расслышал скрип ее туфель по каменному полу.

– Ну и что мы ему предложим?

– Пусть прочтет двадцать третий псалом. Что-то он все равно будет читать, у него такой вид, что он лопнет, но встанет у алтаря, – сказала Каролина уже нормальным голосом.

– Мама сказала, чтобы никто ничего не говорил. Псалом – чем он отличается от молитвы?

– Джек, преподобный Паркер – все-таки капеллан, не забывай.

– Ну, если из двух зол надо выбрать меньшее, тогда уж лучше двадцать третий псалом, чем «Верую», – отступил Джек.

– Отлично, но, кажется, возникло еще одно небольшое затруднение, – продолжила мисс Вурц.

Джек уже не слышал ни хора, ни органа. Наверное, Каролина успела пройти от часовни до главного входа и ее голос стало заглушать что-то совсем другое.

– Боже мой! – воскликнула мисс Вурц на фоне грохота мотоциклетных двигателей; в самом деле, оглохнуть можно. Видимо, подумал Джек, затруднение вовсе не маленькое.

– Что там у вас творится? – спросил он, хотя сам уже догадался. Мать рассказывала ему, что на тату-съезды первыми слетаются байкеры; наверное, эти решили заявиться пораньше и забить место на парковке.

– Силы небесные, да тут целая банда мотоциклистов! – воскликнула Каролина Вурц так громко, что ее услышала миссис Оустлер. – Объясните мне, ради всего святого, что они делают перед дверьми школы для девочек?

– Я сейчас буду, – сказал Джек. – А вы покамест заприте двери общежития на амбарный замок.

– Джек, твоя мама прокляла нас. Готова спорить, веселье только начинается, – проговорила Лесли, еще сильнее обхватив голову руками.

Джек уже успел поговорить с Каролиной про ее переписку с папой. Тот, оказывается, проявлял большой интерес к занятиям Джека изящными искусствами.

– Да, он очень интересовался твоим развитием, – сказала мисс Вурц.

– Это еще пока я был в Святой Хильде?

– Разумеется, Джек, речь идет о твоих первых шагах в драматическом ремесле…