Полчаса искренности

Я почувствовал, что мои мысли становятся бессвязными, что я периодически выпадаю из реальности. Засыпаю или теряю сознание? Впрочем, ни то, ни другое неудивительно. Я потерял очень много крови.

Кажется, Поттер только что сидел спиной ко мне, вздрагивая, а тут как-то сразу оказался возле меня. Нет, я точно на грани сна.

– Не трогайте меня, Поттер, - напомнил я ему, когда он потянулся ко мне. Мои ребра болели и без его прикосновений.
– Существует Мобиликорпус.

– Да, я помню… - его голос был хриплым. Поттер прятал глаза: ему явно было неловко. Я постарался подавить в себе злость из-за Джеймса и сделать вид, что ничего не было.

– Я надеюсь, вы понимаете, никакого медпункта…

Он неожиданно улыбнулся. Меня словно острой бритвой полоснули по сердцу: я вспомнил, о чем подумал там, в подземелье. Если я выживу: позволю себе любить его. Даже больше: позволю себе проявить свои чувства.

Какого дементора я дал себе это обещание, если ни разу не нарушил данное себе слово лет с десяти?

Болтаться в воздухе было не очень приятно для моего самолюбия, но, по крайней мере, не было особой боли. Поттер с заклинанием справлялся средне: по дороге в подземелья ни разу меня не уронил, несмотря на то, что я несколько раз проваливался в какие-то воздушные ямы. Самое странное - то, что по дороге никого не попалось. Ученики, понятно, они все разъехались, но учителя, привидения, тот же Пивз, который появляется всегда там, где не надо? Хогвартс словно вымер…

В очередной раз потеряв сознание, я очнулся уже в своей спальне. Поттер стоял рядом, напряженно разглядывая мое лицо.

Я повернул голову, пытаясь разглядеть, нет ли рядом Джеймса. Я не хотел, чтобы он видел меня сейчас, в конце концов, он еще ребенок. Перед глазами рябило, плыли цветные круги, и я ничего не видел.

– …Чем я могу помочь?
– расслышал я голос Поттера и постарался взять себя в руки.

– Костерост. Возьмете у Джеймса. Его… - я снова закашлялся, говорить лежа было еще хуже. Поттер, видимо, тоже понял это и приподнял меня за плечи. Грудную клетку пронзила боль, но почему-то стало так тепло… - его ко мне не пускайте. Через два часа после принятия Костероста можно будет пить кроветворное, средней концентрации, еще через час - обезболивающее, их нельзя смешивать… А потом - усиленное заживляющее, мазь… - я замолчал, тяжело дыша. Поттер осторожно опустил меня и торопливо выскочил из комнаты.

…Костерост был отвратительным, а боль от сращиваемых костей мешала заснуть. Только спустя полночи я смог, наконец, провалиться в глубокий сон…

Часы над кроватью показывали время обеда. Я осторожно пошевелился. Боли почти не было - только от ран и явно воспалившейся татуировки на груди. Очевидно, пока я спал, Поттер раздел меня: мантия, больше похожая на половую тряпку, лежала на полу. А где, кстати, Поттер?

Я не сразу почувствовал, что мой локоть упирается во что-то теплое. Он лежал на спине, челка упала со лба, открывая шрам. Я убрал руку, чтобы не разбудить его.

Было похоже, что сам Поттер прилег на минуту и так и заснул. Не раздеваясь, поверх моего одеяла, конечно же, без подушки. Я сам не понимал, что заставляло меня разглядывать черты его лица, не отрывая взгляда.

Точно так же, как тогда. Только сейчас время обеда и я не шевелюсь. А спустя десять минут у меня появляются силы, чтобы отвернуться и даже устроиться поудобнее…

Проклятье, а вот на спине не стоило так ерзать. Я вскочил. Не удивлюсь, если содрал корку с полузаживших ран.

– Профессор?

И Поттера разбудил…

– Вы в порядке?

Я невольно прикрылся одеялом, хотя здравый смысл и подсказывал, что стесняться мне нечего. В конце концов, кто меня раздевал, Мерлин? Да и вообще ничего фундаментально нового в мужской анатомии Поттер для себя не откроет…

– Доброе утро, Поттер. Благодаря вам, я чувствую себя гораздо лучше, чем вчера.

Он торопливо слез с кровати.

– У вас спина снова кровоточит.

Я тяжело вздохнул.

– Вы принесли заживляющую мазь?

– Да, - он протянул мне стеклянную баночку. Я с трудом открутил крышку, смазав пальцы. Поттер уселся в кресло, глядя в пол. Интересно, как, по его мнению, я буду намазывать себе спину?

– Поттер!

Он поднял голову.

– Вы не могли бы мне помочь?
– я старался, чтобы мои слова звучали нейтрально. Не хочу, чтобы он понимал, как я благодарен ему - не только за то, что он спас меня, но и за то, что он просто рядом сейчас.

– Да, конечно, - его голос был каким-то странным. Я решил, что это отвращение - неудивительно, если учесть, во что превратилась моя спина. Проблема только в том, что кроме него никто не мог мне помочь, я бы просто не перенес этого унижения.

Его руки дрожали, когда он зачерпнул мазь: я видел это краем глаза.

– Простите, Поттер, что вам приходится это терпеть, - негромко произнес я. Он тихо фыркнул за моей спиной и ничего не ответил. Может, я ошибаюсь? Вряд ли.

Холодная мазь успокаивала и убирала боль. Раны должны пройти через несколько часов, хотя слабость и неприятное ощущение останутся. Но для меня главное то, что я перестану зависеть от Поттера.

Я спасал его много раз, стараясь отдать долг за то, что когда-то меня спас его отец. А вот теперь он спас моего сына и меня самого. Долг Крови - это древнее обязательство, которое скрепляется ни словами и обрядами, а только спасением жизни или близким к этому действием. Еще в начале года я понимал, как мы с Поттером запутались в связях Долга Крови, а уж теперь…

– Вы не хотите есть?
– я не заметил, когда он закончил, - пока вы спали, домовые эльфы принесли вам обед. Я наложил на него консервирующие чары, чтобы он не остыл…

– Спасибо, - я не шевелился, давая мази время впитаться, - оставьте мне палочку и можете идти.

– Да, сэр.

Меня почему-то покоробило такое обращение. Я хотел остаться один, но все равно почему-то было тоскливо наблюдать, как он выходит из комнаты, плотно прикрывая за собой дверь.

Возьми себя в руки, Северус Снейп. Ты больше шестнадцати лет не показывал свои чувства ни перед кем, так почему же этот мальчишка так действует на тебя? Он просто сын своего отца…

* * *

Гарри сидел в гостиной, рядом с Джеймсом, и вспоминал события последних часов. Брат не мешал ему: он молчал, сжимая в руках кружку с горячим чаем. Рядом стояли пузырьки с укрепляющим и бодрящим зельями - Джеймс не спал все время, пока Гарри был со Снейпом.

Гарри, конечно, ужасно переволновался тогда, но он не понимал, откуда вдруг накатила та истерика. Что послужило причиной: состояние Снейпа? Круциатус и вызванное им отвращение к себе? Или слова Снейпа о портключе и секундный страх?

Как бы то ни было, когда он успокоился, ни Снейп, ни Джеймс не напоминали ему об этом, словно все было так, как надо.

А потом, на полпути к подземельям, Гарри вдруг почувствовал невероятный прилив сил, ликование: получилось! Он отлично понимал, какой разнос ему предстоит, когда об этом узнают Дамблдор или Люпин, но готов был вытерпеть все, начиная от годовой отработки и снятия всех баллов, до исключения из школы.

Вскоре на смену ликованию пришел страх. Когда он при ярком свете увидел раны Снейпа, когда ему в голову пришла страшная мысль: «А что, если он все-таки умрет?»