Полевые заметки визуального психодиагноста

5.5. НЕГАСТРОНОМИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ЗАКУСКЕ

Вот ею, родимой, и будем закусывать.

Кредо алкогольных «профи»

Трезвость – начальная стадия алкоголизма.

Современное изречение

Искусство вкуса – это прежде всего несмешивание несовместимого.

Впечатление после суши с саке

С позиций психоанализа весьма принципиально «как» человек употребляет алкогольный напиток. И дело здесь, как вы сейчас убедитесь, вовсе не в привычках вкуса или воспитании: дурном или хорошем.

Постарайтесь не иметь серьезных дел с теми субъектами, которые содержимое «опрокинутой» внутрь себя рюмки запивают минералкой, лимонадом, пепси, соком, в общем, не важно (пожалуй, только питьевому спирту в пределах 65 % и выше можно сделать исключение). Точно так же и дело они попытаются «запихнуть» внутрь себя, так и не поняв, в чем его суть. Могут проглотить попутно «мину» или кем-то расставленную ловушку. При таком подходе к деятельности об интуиции, упреждающем прогнозе или эффективном предчувствии можно даже не заикаться: чего нет у них, того нет. Запивание алкоголя иным напитком – это нарочное сокрытие от самого себя всех неприятностей и наметившихся проблем. Говорят, иногда так поступают страусы, когда зарывают голову в песок (в реальности страусы убегают или дерутся, древний Геродот здесь не совсем прав). Люди-«страусы» могут себе позволить подобное «оглушение», но вряд ли их бизнес окажется длительно процветающим. Проблему нужно не «проглатывать», морщась от неприятного момента (проследите внимательно за мимикой пьющего!), а пробовать на вкус, «разжевывать» и устранять на той стадии, когда она еще не может пустить метастазы внутри нас. Привычка не реагировать на симптомы – отнюдь не показатель ума, твердости духа или выдержки. Так что оставим неприятности тем, кто их не хочет замечать на ранней стадии.

Вторая категория людей – обильно заедающие выпитое различной снедью, опять выпивающие и снова закусывающие. Смешались в кучу кони, люди, то бишь обильная еда и алкоголь. Примерно так и в жизни: побольше и побыстрее «напихать» в себя и себе, а там как-нибудь разберемся. Пожалуй, в таком стиле обязательно когда-нибудь прикупишь кота в мешке. Или смешав хорошее и плохое, погубишь первое. Как таковой стратегической проработки попросту не существует. Нет также и надлежащей дифференцировки того, что осуществляется. Зато воочию демонстрируется захват и накопительство. Вообще-то обильная еда после выпитого может сигнализировать об устойчивом и глубоком стрессе и тревоге. Поэтому человек непроизвольно наращивает «запасы», в предчувствии некоего фиаско. Все мы теперь знаем, что приобретение (например, поход в магазин за покупками) на время успокаивает нервы. Здесь то же самое.

Так что же, скажет читатель: совсем не закусывать что ли? Можно, а иногда даже нужно, потому что при систематическом употреблении малых доз алкоголя без еды поджелудочная железа постепенно отвыкает вырабатывать пищеварительные ферменты (процесс обратимый, так что не смертельный). Но – после небольшой паузы (от 10 минут), дав организму ощутить вкусовую прелесть напитка, а алкоголю – слегка впитаться в кровь, создав первичный эффект комфорта. Просто создайте небольшой временный сдвиг, и в итоге вы не только не выпьете лишнего, но и не перегрузите своего желудка. А если хотите после рюмки что-то «бросить» в рот, то пусть это будет что-то маленькое и даже не порционное, например ломтик неострого сыра. Те, кто имеют привычку именно так пить, – несомненно, «бойцы» и никогда не допустят «мух» к «котлетам». А также ничего лишнего за ваш счет не припишут себе. К процессу «пития» они подходят вполне профессионально и со знанием «дела» – вполне возможно, что и в других делах поступают аналогично.

5.6. ДОЛОЙ «ГАДОВ»! или И В БОРЬБЕ С ЗЕЛЕНЫМ ЗМЕЕМ ПОБЕЖДАЕТ ЗМЕЙ!

В питии нужна постоянная тренировка и старания. Как и в каждом серьезном деле.

Уловка «наливающих»

В воскресный поход приглашаются все энтузиасты этого дела. Этого дела брать по две бутылки на брата.

Современный анекдот

Как не спутать тех, кто умеет пить, с твердо ступившими на стезю систематических алкогольных возлияний? Да очень просто: они не перебирают «дозы» и не стремятся выпить «все». Им легко и запросто не допить в бокале ли бутылке, они умеют остановиться, когда еще хочется и еще «можно накатить». Важно также то, что внешне такие люди после выпитого не меняют своего привычного амплуа, у них не начинают оживленно блестеть глаза и не развязывает язык. Они не делаются смелее и не выглядят самоуверенными глупцами. Они остаются внешне такими же, но еще более приятными партнерами и собеседниками. Иначе зачем тогда пить?

Уделим также должное психодиагностическое внимание тем, кто не пьет абсолютно ничего крепче кваса и кефира. Причины тому могут быть совершенно разные. Например, религиозные убеждения. Либо фанатическая убежденность в «здоровом образе жизни», что не более чем сознательный «бзик», поскольку полбокала сухого вина еще никому не повредил. Может, вы имеете дело с явным ипохондриком (от гр. hypochondria – болезненная форма мнительности). Тогда стоит ли с ним «забор городить»? Избегают принимать «на душу» алкоголь личности, которые панически боятся потерять даже малейший контроль над собой. Это уже похуже, поскольку возникает подозрение на ананкастизм (простите за термин, в переводе на обиходный язык сие значит – патологическая форма пунктуальности и «правильности»). Алкоголь – «неправильное» явление, поскольку повышает неопределенность и непредсказуемость в поведении людей, что очень плохо. Приблизительно так считают «ананкасты». Кстати, на поверку субъекты весьма подозрительные и агрессивные, с комплексом железобетонной правоты во всем и для всех. Мрачновато как-то.

Прием даже малых доз алкоголя приводит к психическим осложнениям у индивидов с эпилептическим синдромом. (Вспомним пророка Магомета, он потому и ввел для мусульман абсолютно «сухой» закон, так как страдал «падучей» болезнью. Дико мучился эпилептическими припадками после выпивки также царь Петр I, но отказаться от пагубного пристрастия не смог, что и ускорило его кончину.) Не испытывают тягу к спиртному и шизоиды, резонно побаиваясь усиления бредового состояния. Как видим – «непьющий человек» может не всегда оказаться психически здоровым гражданином. (Только не введите в «железный» закон обратное положение: мол, те, кто могут себе позволить выпить, – совершенно здоровые и нормальные. Тогда читай все сначала.)

Не пить могут также те, кому противопоказано по терапевтическим заболеваниям или по состоянию (ряд лекарственных препаратов несовместимы с этанолом).Еще избегают выпивки «ветераны», то есть те, кто временно (а может, и надолго, но главное – что не навсегда, а потому редко, но могут сделать исключение) свою причитающуюся долю уже употребил. (Случается, человек прочно «завязывает» после какого-либо мощного стресса или жизненного потрясения. Всяко ведь бывает.) Теперь заслуженные кавалеры Бахуса на «сухой» диете, и это может быть не совсем уж плохо. В каждом деле должна быть пауза, чтобы оценить миг прожитый и взглянуть на миг приближающийся – что он сулит. Трезвым взглядом.

Глава 6. ПСИХОАНАЛИЗ МАТА, или СИЛЬНЫЙ АКСЕССУАР НЕОБЯЗАТЕЛЬНОГО ПРИМЕНЕНИЯ

– Козьма, а что будет, если, например, люди ругаться перестанут?

– Понятное дело. Всякая мысль исчезнет.

– Дык, силен ты, Козьма, умищем!

Козьма Прутков «Любомудрие на завалинке»

6.1. НЕПРИСТОЙНОСТЕЙ ДРЕВНИЕ ТРАДИЦИИ, или ИСТОРИЧЕСКИЕ И ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ КОРНИ МАТА

Живяху зверьскым образом, живуще скотьскыи, и убиваху друг друга, ядуще все нечистое, и брака у них не бываша.

Радзивиловская летопись, л.6

Можно удивляться, но в древней языческой Руси словоупотреблений, которые мы сейчас определяем как «мат», и в помине не было. Русичи бывало, конечно, временами серчали и от сердца ругались, но… обычными в нашем теперешнем понимании словами, пусть и не совсем приятными, но и не «матерыми». В основном то были слова-зооморфизмы или, проще говоря, нелестное приписывание человеку тех или иных качеств животного или даже растительного мира, как то: «грязный, как свинья», «толковый, как пень чурбатый», «искренний, как змея подколодная», сюда же «гад» или, например, «скотина», «тварь» (последним словом обозначались все произведения самого Господа Бога в подлунном «тварном» мире – ничего абсолютно обидного, кроме напоминания, что все мы вышли из «грязи» и туда же вернем свое бренное тело). Несколько иное происхождение «негативного» слова «поганый» (т. е. плохой, нехороший, отрицательный). Ведет оно свою этимологию от латинского pagus – село, соответственно paganus – сельский, а собственно pagani и есть селяне. Данный «латинизм» прижился на Руси в раннем средневековье, с приходом греческих и латинских книжников и проповедников христианской веры. Кстати, местным аналогом было слово «смерд», т. е. вольный поселянин, живущий «по-черному», но вполне сытно, довольно и главное – свободно. Отсюда «смердеть», т. е. источать запахи протопленной и прокуренной дымом хаты, прямо скажем, запах не самый плохой, особенно, когда поедаешь томленую на парном молоке картошку из печи, пьешь настоянный узвар или «запеканку», да и банальный шашлык «с дымком» нынче идет за высший сорт. Но в общем, такая брань, которая использует те или иные отрицательные качества окружающего нас обихода, – пережиток далекого «тотемистического» прошлого человечества эпохи неолита в виде мощного подсознательного архетипа. Данный тип ругани присущ всем народам, и его можно считать наиболее общим видом отрицательного самовыражения индивида по отношению к чему-либо происходящему вокруг него.

«Матом» здесь и не пахнет, так, обычная сварливость и раздражительность, в которой сквозит обида индивида на жизнь, а по сути – на самого себя (доказательство в самом слове: «сварка» происходит от санскритского svarga – небо, индийского svaraja, – сварадж, т. е. самоуправление, в итоге мы имеем прямой намек сетования на свою незадачливую судьбу и персональную бестолковость, которую тем не менее вменяем в вину неким высшим силам). Человек, который непрестанно ругается, брюзжит и бурчит на всех и вся – типичный психологический «проектант», привыкший собственные неудачи приписывать другим лицам или обстоятельствам. К тому же это неудачник и завистник, не способный конструктивно извлекать уроки из собственных неудач. Для полноты картины добавьте сюда повышенный уровень нереализованной агрессивности – адреналин сжигается в бесплодной ругани, но отнюдь не в продуктивных действиях. Так что сварливых желательно к ответственному делу не пристраивать, хотя внешне они могут показаться людьми весьма решительными – пусть вначале разберутся со всеми свои проблемами и перестанут обвинять мир в злых кознях. Главное, что просто сварливые и люди, пользующиеся крепким матерным словцом, – не всегда одно и то же. Чтобы это предельно четко понимать с позиций психодиагностики личности, вернемся к теме разговора. Итак, в чем же особенность именно матерных слов и выражений?

6.2. МУЖСКАЯ РЕАКЦИЯ НА БЕЗДНУ… ЖЕНСКОГО РОДА, или ПОЗДНО «ПОСЫЛАТЬ» СВОЕ НАЧАЛО

Видите ли окаяньную сию и скверненую службу, стваряему от скверных язык? Елены окаяньии! Блядивия жертви!..

«Слово, како погание кланялись идолам», неизвестный автор Печерского монастыря, XI в.

…Красавице платье задрав,

видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.

И не то что бы здесь Лобачевского твердо блюдут,

но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут –

тут конец перспективы.

Иосиф Бродский, из стихотворения «Конец прекрасной эпохи»

А я, Кика, добавил бы вот что: в отличие от авторов, которые работают по справочникам и энциклопедиям, мне два или три раза в жизни действительно доводилось стоять лицом к лицу с п-дой, глядя прямо в ее тусклый немигающий глаз, поэтому эротические периоды Уэльбека кажутся мне несколько надуманными, умственными, показывающими блестящее знание теории, но обнажающими досадную нехватку практического опыта.

Виктор Пелевин, из повести «Македонская критика французской мысли»

Почему-то как раз у славян эволюция брани оказалась удивительно плодовитой, создав за полторытысячелетнюю историю почти автономный и невероятно богатый нюансами «матерный» параязык. Чем же отличался мат от просто ругани и брани? Прежде всего своей запрещенностью, полнейшим социальным остракизмом и в то же время чрезвычайно острой оппозиционностью к существующим социально-культурным традициям (позже присовокупятся и другие не менее значимые функции, о которых чуть далее). Мат в языковой среде древних славян появляется как жесткая и непримиримая форма протеста, эдакое социальное и культурное непримиренчество и «партизанщина».

Первый и очень мощный толчок рождению мата дала проводимая в основном насильственно православная христианизация языческого люда. Огнем и секирой крушили по родовому близких и понятных местных божков и идолы, а закованные в латы варяжские дружинники несли какую-то непонятную весть о Святой Троице, Отце, Сыне и Божьей Матери… При этом следует вспомнить, что культ матери-земли и матери-роженицы у славян почитался глубоко, истово и трепетно. Можно с высокой долей доказуемости утверждать, что славяне так и остались материнско-женской нацией с ярко выраженным матриархатным укладом сознания. (Например, обилие ругани без драки – типично женская черта характера, впрочем, нынешние «леди» могут продемонстрировать обратную тенденцию. O tempora, o mores!)