Полина

не я дал винтовки, наганы и пули,

не я тиражировал чудо-кино

про сотни побед без поднятия дула.

Я только лишь славлю приказы, вождя.

Но ставлю я роспись под именем воина.

Я в пору жары и снегов, и дождя

опять отправляю теляток на бойню…

Ночной искатель любви

Сплетенья дорог, их узлы и развязки,

проезд, виадуки, бульварный простор

иль ровные тропы да грёз неувязки

меня завели в похотливейший двор.

Стучась о дома, их таблички и числа,

как шарик среди лабиринта и стен,

сюда прикатился клубок моих мыслей,

где выбор грехов и доступности цен.

Полно тут изысков, фантазий и лести!

И тут, где утеряна совесть и честь,

прошу во хмелю час с монашкой иль бестьей,

чтоб были с умами и сочностью мест!

И каждый притон отвечает согласьем,

но, видя беспутниц, я прочь ухожу.

Иду к тупику с подпитым косоглазьем.

Вдруг ярко, внезапно любовь нахожу…

Минская девочка

Ты кажешься мне легковесной весной,

давно потерявшей адамовы корни

и ставшей богиней земной и простой,

иль птицей, что хочет до моря, на горы;

иной раз – вечерним, простым мотыльком,

другой же – нарядною бабочкой даже,

порою – девчонкой, что солнечным днём

лежит на простынке, лужайке ромашек;

в иное же время – иконой всего,

потом же – напалмом, влюбляющим газом,

когда-то – причиной ввести Рождество,

гончарным шедевром – изящною вазой…

Какая ты разная в каждой поре,

что мимам, актрисам, увы, не угнаться!

И мне ещё больше в наставшей жаре

охота всё глубже и шире влюбляться!

Елене Тукаловой

Мiнчанка

Вы – явь озорная и мастер средь муз,

вместившая шарм и красу кружевную.

Вы – пламя, что выжгло мешающий груз,

пустые сомненья и леность любую.

В Вас тонкая грустность, несказанность чувств.

Я в Вас разглядел даже мощь волевую.

Вы – цельная разность, художница уз.

И видно в Вас пробу, причём дорогую!

Вы – божий уклад в нитях юбок и блуз.

В Вас много загадок… Но их расшифрую!

Быть может, секреты всех сеточек уст

смогу разгадать, когда их поцелую…

Елене Тукаловой

Огни любопытства

В очах твоих сочных огни любопытства

к огромному миру, что что-то вершит

размеренно, средне, ускоренно, быстро.

К ним тянутся смело колосья души.

Тогда грудь и ум насыщаются светом,

вбирая все лучики, жар новостей,

ища на секреты, вопросы ответы,

уча интересности разных мастей.

И так познавая частицы вселенной,

устройство природы, людей и богов,

ты рушишь незнания думою ценной,

срываешь с сознания тесность оков.

Становится чисто, высоко, свободно,

как будто бы пуле, птенцу, беглецу.

Себя созидаешь сама рукотворно

и близишься мудростью с космотворцу.

Елене Тукаловой

Повествование

О Вас повествуя, Вас хочется трогать,

чтоб новые силы и чувства вбирать,

и чтобы меняться энергией Бога,

чтоб ласку и тёплость поэта втирать.

О Вас говоря каждой литерой, строчкой,

желаю то в шёпот, то в рупор твердить,

то вовсе охота у тёпленьких мочек

о чём-то некнижном в пылу говорить.

О Вас вспоминая, внося на бумагу,

охота создать вековечнейший хит,

и с этим уставом лечь даже на плаху,

но не откреститься от слов, не забыть.

О Вас лишь мечтая и вдумчиво мысля,

сижу и лежу, и блуждаю впьяну.

Но всё же охота отринуть все числа,

и видеть всегда Вас с собой, наяву!

Елене Тукаловой

Язычница

Распущенных кос золотое руно,

ржаное раздолье вдоль юного склона,

развесье, какое пшенице равно,

достойны почтенья, стихов и поклона.

Крестьянская стать золотистых тонов,

что тронуты солнцем и ветром в полудне,

осыпаны пудрой загарных цветов.

Пред мною славянка с кулоном нагрудным.