Политическая наука №4 / 2014. Массовый фактор в современной политике
Шрифт:
Уже античные греки массу не идеализировали, четко отделяя охлос от элиты: прямое вмешательство во власть со стороны охлоса рассматривалось как тупиковое, наряду с прочими «неправильными формами правления». В наши дни сторонники элитарной демократии по Шумпетеру также отделяют массу от групп, допущенных к принятию решений, и сводят ее роль к возможности в ответ на предложенные элитой новации время от времени вместо символического «любо» прокричать столь же символическое «не любо», если «объем» хлеба и зрелищ не вполне соответствует ожиданиям.
Политическая наука в значительной степени фокусируется на властных элитах: основная часть населения рассматривается как объект управления, малоспособный к самостоятельному формированию дискурса [Грамши, 1991] и наполненный предрассудками,
Эвристика анализа предписывает изучать то, что наиболее ярко проявляемо и может быть объяснено. В этом плане концепция наличия нескольких масс обычно попадает в фокус внимания только в ситуации кризиса элит, когда возникают «нестабильные социальные состояния» и failed states. Мы приходим к необходимости обращения к этой концепции для описания недавних примеров таких состояний от «оранжевых революций» до «арабской весны» и украинских майданов 10 .
10
Актуальность проблемы для России диагностировали Ю. Левада, Л. Гудков и Б. Дубин, отмечавшие, что в советском обществе была сформирована «эрзац-элита», а после крушения советского государства новая, настоящая элита не сформировалась [Гудков, Дубин, Левада, 2007].
Между тем шкала форм проявления масс, помимо крайних вариантов – бунт и воодушевленная поддержка, – может включать в себя широкий набор промежуточных состояний. Доля лиц, попадающих в разные группы, определяется распределением материальных и символических ценностей между массами и элитой и уровнем пропагандистского давления, микшируюшего степень различия [Баскакова, 2009].
Рис. 3 A. Масса как объект управления – стратегии поведения
< image l:href="#"/>Рис. 3 Б. Масса как объект управления – стратегии поведения
Неоднородность установок населения измеряется в рамках исследований электорального поведения. Различные метрики, отражающие установки, оперируют осями экономической и политической свободы, понятием идентичности, ценностями и идеологиями. Такие метрики позволяют дробить массу на ее элементы (сгустки), а также складывать из масс большинства и меньшинства. Но при этом, с одной стороны, нельзя упускать из виду объективные ограничения опросных данных: в отсутствие артикулированного аргументированного мнения оценка, получаемая в рамках опроса, может быть исключительно ситуативной, внеконтекстной. С другой стороны, имеет место текучесть массы, ее интересов и установок, требующая введения метрики для оценки коллективной идентичности и близости установок элит и масс.
Как довольно простой модельный вариант такого членения массы на сгустки рассмотрим представление массы в пространстве, определяемом двумя осями: одобрение (политики) власти и наличие публичных проявлений (рис. 3 А.). В ситуации проявлений публичного пространства мы получаем набор практик, классических для «демократии участия». В ситуации его отсутствия политика перемещается в «виртуальное пространство». Эффективность взаимодействия массы и властной элиты определяется расстоянием между ними в пространстве базовых интересов (как его называет В.С. Магун, или электоральном пространстве, как его называет А.C. Ахременко [Ахременко, 2007]). Это расстояние можно оценить по наличию способов влияния населения на элиты и будущее страны и формирование повестки дня. По внешним признакам можно выделить различные процессы, связанные с вовлечением массы в реализацию власти (рис. 3 Б).
Значение имеет пространство формирования массы: под реальным пространством мы понимаем физическое пространство, в котором происходят действия,
где осуществляются коммуникация, соблюдение норм, под виртуальным – пространство воображаемое, в котором действия индивида осуществляются лишь модельно-мысленно и ничем не закреплены.Иначе выражаясь, в реальном пространстве физически существуют социальные группы, в виртуальном – общности, при случае статистически (социологически) регистрируемые. Основное разграничение реального и виртуального пространств можно провести по оси баланса индивидуальных деклараций и практик. Второй критерий – наличие или отсутствие формирования массы сверху (структурами власти). Такое формирование массы проводится с двумя основными целями: легитимация и управление.
В реальном пространстве формирование массы сверху представляет собой управление и подразумевает вовлечение большинства в определенные формы поведения. История показывает, что только власть и ограниченный набор социальных групп не могут быть единственными субъектами развития, – для реализации сценария обновления требуется возникновение в обществе критической массы носителей соответствующих практик. Альтернативной формой того же процесса «снизу» является солидаризация – формирование массовых практик.
В виртуальном пространстве формирование массы «сверху» представляет собой легитимацию проводимой политики: правящие круги получают формальное, удобное для демонстрации, подтверждение, что совершаемые ими действия основаны на всенародной поддержке. В этом ключе говорят про «путинское» и «крымское» большинство. Альтернативой «снизу» здесь выступает конформное разобщенное большинство. В каждом случае фактор количества проявляет себя очень по-разному.
Количественный параметр массы имеет значение не только в форме абсолютной численности – важна также и удельная численность (концентрация). Количественный критерий, отличающий массу, например, от электорального большинства, задается ее диахронностью (в терминологии Соссюра). Электоральное большинство или меньшинство проявляется как масса исключительно в день выборов, тогда как между выборами оно размывается на массы, достаточно отличные друг от друга.
Существование малой массы сопровождается сложностями позиционирования. При движении идеологии от центра она усиливает свою маргинальность, а при движении к центру теряет свою уникальность и идентичность. Малые массы имеют тенденцию к распаду по целому ряду причин, включающих низкую перспективность, стремление элит сменить симбиотическую массу на более престижную.
Неустойчивость может возникнуть в ситуации, когда доминирующая элита провоцирует с помощью доступных ей средств (например, СМИ) трендовое смещение центра в пространстве ценностей. При этом роль маргинальных партий может нарастать, и не всегда этот процесс легко повернуть назад. Такие процессы обычно характерны для движения от демократии к автократии.
Имеет смысл также предложить как параметр меру неоднородности массы, основными критериями которой будут выступать степень осознания и сходства личных интересов участников и степень подверженности влиянию пропаганды. В общем случае (и это иллюстрируется рис. 4) массу нельзя рассматривать как вполне однородную. В ней существуют стойкие приверженцы (наподобие футбольных фанатов) и случайные зеваки (которые могут «причалить полюбопытствовать» и уйти).
Метафора системы масс выглядит наиболее перспективной в ракурсе проблемы объяснения и прогнозирования критических переходов социальных состояний, которые могут осуществляться в результате воздействия как «сверху» (реформы, модернизация, мобилизация / «сплочение»), так и «снизу» (бунт, революция).
Эта метафора вводит важное свойство населения – степень инерционности, под которой понимается постоянство ее черт в отсутствие внешнего воздействия и склонность к конкретному направлению и динамике изменений. Инерция замедляет управляющее воздействие элиты, направленное на изменение курса: чем больше градус отклонения решения от прежней траектории, тем большие усилия необходимы. Сила инерции зависит от многих факторов, но, как правило, прямо пропорциональна численности массы.