Политические портреты. Л. Брежнев, Ю. Андропов

Растущий произвол в области культуры был продемонстрирован в изобразительном искусстве. В июле 1968 года в выставочном зале на Кузнецком мосту предполагалось открыть выставку картин молодых художников. Отбор картин для выставки проводила комиссия Московского отделения Союза художников СССР и ЦК ВЛКСМ. В канун открытия ее пожелала посмотреть секретарь МГК по вопросам культуры и идеологии А. П. Шапошникова, известная своими консервативными взглядами. Многие из картин не понравились Шапошниковой, и она запретила открывать выставку. Утром вместе с большой группой первых посетителей на Кузнецкий мост явились десятки дружинников с красными повязками, которые сняли все картины и ликвидировали таким образом выставку, несмотря на протест Союза художников. Так и в Москве дружинников стали использовать почти как хунвэйбинов в Китае.

Советская печать, и особенно журнал «Огонек», развернули настоящую кампанию против демонстрации в СССР зарубежных фильмов – как приключенческих, так и развлекательных. Под удар тенденциозной критики попали действительно малосодержательные фильмы, которые, однако, приносили нашей казне немалый доход (из-за отсутствия достаточно интересных советских картин), но, к сожалению, и некоторые превосходные ленты, как, например, «Развод по-итальянски». Несправедливой критике постоянно подвергались и популярные театральные постановки.

Наступление консервативных сил в области культуры усилилось к концу 1968 года. При выборах в Академию наук СССР по Отделению литературы была провалена кандидатура А. Т. Твардовского, а Ленинградский обком провел даже тенденциозную «проверку» идеологической работы в коллективе Пушкинского дома, который выдвинул Твардовского в АН СССР. Газета «Красная звезда» в грубой форме обрушилась на интересную повесть В. Быкова «Атака с ходу», опубликованную в «Новом мире».

Становилась все более открытой и активной пропаганда националистических и шовинистических взглядов в журнале «Молодая гвардия». Вспоминается статья М. Лобанова «Просвещенное мещанство», направленная против современной интеллигенции и молодежи. Подлинные источники духовного обогащения молодежи Лобанов находил только в прошлом, пытаясь противопоставить одну нацию другой и всячески подчеркивая превосходство именно русской нации [58] .

58

Молодая гвардия. 1968. № 4.

Большой интерес у читающей публики вызвало появление (с большим запозданием) девятого номера «Нового мира», украшением которого стала статья В. Лакшина «Посев и жатва» с подробным и глубоким по мысли и ярким по форме анализом трех пьес «Современника» – «Декабристы», «Народовольцы», «Большевики». Разбирая эти спектакли, Лакшин одновременно вступал в дискуссию с авторами ряда публикаций, особенно с В. Чалмаевым.

В культурной жизни страны 1969 год был переломным. Подготовка к реабилитации Сталина не могла не сказаться и на культуре, ее нужно было зажать в еще более крепкие цензурные тиски, и эти тиски сжимались на протяжении года. Однако именно 1969 год был не только годом весьма ожесточенной борьбы в области культуры, но и годом явного подъема литературы. Достаточно напомнить, что именно в 1969 году «Новый мир» опубликовал на своих страницах повести Ф. Абрамова «Пелагея», Н. Баранской «Неделя как неделя», Ю. Трифонова «Обмен», В. Быкова «Круглянский мост» и Б. Можаева «Лесная дорога». Был опубликован роман Г. Владимова «Три минуты молчания». На Украине еще в 1968 году вышел в свет роман О. Гончара «Собор», однако бурная полемика вокруг этого романа на Украине, где один из партийных руководителей «узнал» себя в одном из главных отрицательных персонажей книги, помешала знакомству читателей страны с этим произведением.

На протяжении всего 1969 года среди писателей распространялись слухи о скорой отставке А. Твардовского – «за ошибки». С особенным ожесточением нападали на Твардовского и «Новый мир» авторы журнала «Огонек», руководимого А. Софроновым.

Попытку напомнить о себе предпринял и М. Шолохов, опубликовав в «Правде» несколько новых глав из романа «Они сражались за Родину», который был начат еще в первый год войны, но потом заброшен на 25 лет. Новые главы, однако, не вызвали интереса у читательской публики: невыразительный язык, отсутствие интересных фактов и соображений, надуманные сцены, явное упрощение той сложной обстановки, которая сложилась на Дону в начале войны, особенно среди казачества.

Продолжалась полемика и вокруг литературных и иных публикаций «Молодой гвардии». С критикой статей В. Чалмаева, А. Ланщикова и других публицистов-русофилов из «Молодой гвардии» выступил один из ведущих критиков «Нового мира» А. Дементьев. В большой статье «О традициях и народности» (Новый мир. 1969. № 4) Дементьев показывал, насколько позиция «Молодой гвардии» находится в противоречии со взглядами Маркса и Энгельса, Ленина и решениями партии. Статья Дементьева не была свободна от элементов догматизма, но в целом верно отмечала порочность и ошибочность линии журнала «Молодая гвардия», линии, которую Дементьев определяет как «славянофильское мессианство».

С осени 1969 года в центре внимания советской общественности оказался новый роман В. Кочетова «Чего же ты хочешь?», который начал публиковаться в журнале «Октябрь». Совершенно неинтересный с литературной точки зрения, этот роман явился открытым и предельно грубым вызовом всем тем, кто выступал против сталинизма, против реабилитации Сталина, за демократизацию и обновление советского общества. Такого не просто сталинистского, но и откровенно черносотенного романа в нашей литературе еще не было. Борьбу со сталинизмом Кочетов прямо считал результатом происков американского империализма. О Сталине он писал как о лучшем из большевиков, революционеров-марксистов, который хорошо подготовил СССР к войне и уничтожил «пятую колонну» в партии. Кочетов высказывал крайнее недовольство советской молодежью, которая якобы слишком беспечна и преклоняется перед западной модой. Главный положительный герой книги – писатель Булатов, в котором нетрудно узнать самого Кочетова. А для Булатова главным положительным героем советской истории является Сталин. Булатов горячо защищает Сталина и в беседе со своим сыном. С откровенной злобой говорят «положительные герои» романа Кочетова о временах Хрущева. Кончается роман сценой, где бывший русский аристократ, он же эсэсовец, воевавший против СССР и вывозивший для Розенберга из России произведения искусства, принявший теперь итальянское гражданство и итальянскую фамилию – Карадонна, неожиданно проникается любовью к Советскому Союзу и произносит патриотические речи перед сыном «ученого» Зародова – Генкой, которому и задает вопрос «Чего же ты хочешь?», ставший заголовком романа.

Роман-донос, роман-пасквиль Кочетова вызвал возмущение среди большинства московской интеллигенции и среди многих коммунистов Запада. По Москве стали распространяться различные пародии, весьма остроумно высмеивающие Кочетова и его роман.

В ноябре 1969 года главным событием, которое занимало литературную общественность в нашей стране, было исключение А. И. Солженицына из Союза писателей. Солженицын в то время жил в Рязани, и исключение его из Союза обсуждалось на общем собрании Рязанской писательской организации из 6 человек в присутствии представителей обкома партии и Союза писателей РСФСР. Обвинений было много, но главное из них состояло в том, что «произведения и имя Солженицына активно используются буржуазной пропагандой и что Солженицын не только не высказал публично своего отношения к этой кампании, но, несмотря на критику советской общественности и неоднократные рекомендации Союза писателей СССР, некоторыми своими действиями и заявлениями, по существу, способствовал раздуванию шумихи вокруг своего имени».

Солженицын присутствовал на собрании и решительно опроверг все эти обвинения. Решение об исключении было принято пятью голосами против одного. Уже на следующий день в Москве собрался Секретариат СП РСФСР. Против исключения Солженицына высказался лишь Д. Гранин. Однако Секретариат Союза российских писателей утвердил решение Рязанской писательской организации. Несомненно, что судьба Солженицына и его произведений была в 60-е годы в центре внимания как советской общественности, так и общественности западных стран. При этом роль Солженицына в 60-е годы существенно отличалась от той роли, которую этот писатель сыграл в 70-е годы, и многое как в поведении, так и в духовной эволюции Солженицына зависело от его личной судьбы и отношения к нему. В молодости он мечтал внести «свой вклад» в развитие ленинизма и хотел написать роман, прославляющий Октябрьскую революцию и ее вождей. В годы войны зародившиеся у него критические взгляды распространялись только на Сталина, стратегические способности и полководческий гений которого вызывали у молодого капитана артиллерии Солженицына большие сомнения. В годы заключения и ссылки мировоззрение Солженицына претерпело коренные изменения, однако широкое признание и слава начала 60-х годов снова оказали влияние на этого писателя, и он был готов включиться в процесс «перестройки» советского общества и вовсе не собирался отказываться от Ленинской премии по литературе, к которой его представила редакционная коллегия «Нового мира». Книги Солженицына, изданные на Западе в 60-е годы, получили наибольшее распространение и признание в первую очередь среди западной прогрессивной и левой интеллигенции, тогда как различные факты дискриминации и преследований писателя использовались правыми кругами и западной пропагандой, чтобы доказать наличие в СССР неосталинизма и тоталитарного режима. Разумеется, в 60-е годы Солженицын уже не объявлял себя сторонником марксизма или ленинизма. Если судить по его произведениям, то многие относили Солженицына к особому интеллектуальному течению «этического социализма». Однако даже в 30–40-е годы не существовало обязательного требования, чтобы Союз писателей СССР объединял в своих рядах одних лишь марксистски мыслящих писателей.

Солженицын распространил в Москве не только свое выступление на собрании Рязанской писательской организации, где он выступал в первую очередь против замалчивания преступлений Сталина и сталинского времени, но и свое «Открытое письмо» Секретариату Союза писателей РСФСР. Письмо Солженицына было, пожалуй, последним из его обращений, в котором он выступал не против советского общества и социализма, а за их оздоровление, за демократию и гласность, за то, чтобы «массы обо всем могли знать и судить открыто».

«Слепые, поводыри слепых! – писал Солженицын. – Вы даже не замечаете, что бредете в сторону, противоположную той, которую объявили. В эту кризисную пору нашему тяжело больному обществу вы не способны предложить ничего доброго, ничего конструктивного, а только свою ненависть – бдительность, а только “держать и не пущать…” “Враги услышат” – вот ваша отговорка, вечные, постоянные враги, удобная основа ваших должностей и вашего существования. Как будто не было врагов, когда обещалась немедленная открытость! Да что бы вы делали без “врагов”? Вашей бесплодной атмосферой стала ненависть, не уступающая расовой. Но так теряется ощущение цельного и единого человечества и ускоряется его гибель… Гласность, честная и полная гласность – вот первое условие здоровья всякого общества, и нашего тоже. И кто не хочет нашей стране гласности – тот равнодушен к отечеству, тот думает только о своей корысти. Кто не хочет человечеству гласности – тот не хочет очистить его от болезней, а хочет загнать их внутрь, чтобы они гнили там».