Полночь

Отвратительно из-за того, как сильно мне хочется впустить его. Снять эту чертову промокшую одежду, запустить пальцы в его влажные волосы и ощутить вкус влажных губ.

— Я ненавижу тебя, — шепчет он.

— Почему? — получается еле слышно.

Его лицо принимает возмущённое выражение, а затем раздаётся крик:

— Почему? Потому что твои долбанные родители живы. Я видел, как они навещали тебя каждое воскресенье в Академии! Видел, как ты счастлива! А я? Я жалок, потому что у меня никого нет. Больше…нет никого, — заканчивает он, пытаясь отдышаться.

Мы стоим оба словно громом поражённые.

С его губ только что слетело то, что он хранил в себе восемь лет.

Вот в чём дело. В зависти?

— У тебя есть я, — в сердцах выкрикиваю я. Моё участившееся дыхание приносит мне немало дискомфорта.

Его лицо принимает гримасу, полную недоумения, а затем он заливается притворным смехом. Коротким и холодным.

— Ты себя слышишь, Прайс? Ты говоришь это мне, Остину Уэльсу! Тому, кто постоянно тебя унижал! Опомнись!

Опомнись…

Делаю шаг назад, глядя на его скривившееся лицо.

От боли? Ненависти? Раздражения?

Как много скрыто за этой маской.

К удивлению для самой себя, делаю два шага вперёд, оттолкнув от себя дверь и замираю на полпути, как только он выставляет ладони в останавливающем жесте. Его лицо выражает искренний испуг, а грудь вздымается в такт капель, что стучат по подоконнику.

Я что…хотела его поцеловать?

Скорее всего да, потому что мой взгляд всё ещё устремлён на его губы. Влажные, приоткрытые, произносящие:

— Какого…чёрта…

Действительно, какого чёрта, Прайс?

Горло сжимается, а с губ срывается всхлип. Боль. Она поглощает меня. Укутывает в свои колючие объятия и убаюкивает. Я выгляжу отвратительно и слабо.

Сорвавшись с места, я возвращаюсь обратно в квартиру и закрываю дверь, прислонившись к деревянной поверхности спиной.

Сдерживать себя больше нет сил, поэтому по моим щекам катятся слёзы. Буквально рыдая, сползаю по двери на пол и зарываюсь лицом в свои ладони.

Какая же ты дура, Прайс.

***

Всё-таки иногда я благодарна Гэвину за его понимание. За то, что он не задаёт лишних вопросов и просто делает то, что я прошу.

В особенности я благодарна ему сегодня за то, что он не стал спрашивать, почему у меня красные и опухшие глаза. Почему на прикроватной тумбочке лежало две обезболивающих таблетки, а не одна. Почему я выгляжу уставшей и не выспавшейся, если должна была выпить успокоительное, чтобы уснуть.

А спать не хотелось, и не потому, что я рыдала в подушку, а потому, что я пыталась найти зацепку. Что-то, что даст мне ответ.

Хотя, как можно найти ответ, если ты не можешь правильно сформулировать свой вопрос?

— Извини, — спохватился Гэвин после того, как уже остывший чай пролился мне на ноги.

— Всё в порядке. Моя вина, — отмахиваюсь я, поставив стакан в подстаканник.

Открыв бардачок, я достала оттуда пару салфеток и принялась вытирать свои ноги, задержав взгляд на окровавленных бинтах. Скомканные, пропитанные бордовой кровью.

Моей кровью.

И так происходит каждый раз. Каждый раз я пытаюсь оправдать его за тот поступок. Утро, когда он пустил пулю мне в грудь. Но всё равно происходит что-то, отталкивая меня. Тычет лицом и проговаривает над ухом: «А ведь я предупреждал».

С особым остервенением комкаю салфетки и закидываю в бардачок, откинувшись на спинку сиденья.

Сколько ещё раз я прокручу тот момент? Сто? Тысячу? Миллион? И что это мне даст?

Всё, как он и сказал.

Да, я обижена. Я обижена, что он сделал это, ведь я делала всё, что в моих силах, чтобы помочь ему. Я не могла потерять работу, но и не могла потерять…его.

Пора признать, Джейд, что это больше не ненависть. Всё это не является ею ещё с того момента на кухне в «его» квартире. Ещё с той самой неумело скрытой улыбки.

Накрываю лицо ладонями, пытаясь прийти в себя, и ощущаю жар в районе лба. Чёрт бы меня побрал, я забыла выпить антибиотики.

Говорить об этом Гэвину не стоит, иначе он развернёт машину, и мы поедем домой. На вторую попытку добраться до штаба у меня уже не хватит сил и терпения, поэтому я сижу молча, поглядывая на своего сосредоточенного напарника.

Лондон совсем не радует своей погодой. Дождь и туман уже вторую неделю как за окном, так и у меня в душе.

Но ведь он знал…видел, что у тебя бронежилет.

И снова ты пытаешься его оправдать, Прайс.

Гэвин заворачивает на парковку, и я спешу выбраться из машины, так как больше не могу находиться наедине со своими мыслями. Мне нужен офис. Нужен конференц-зал. Нужен ресепшн или лифт, наполненный людьми.

Нужно что-то, что отвлечёт меня.

Сама того не замечая спешу внутрь здания, пытаясь скрыться от надоедливого дождя. Шаги Гэвина за спиной раздаются, словно удары молотком по черепной коробке.

«Мисс Прайс, не могли бы Вы оставить меня?»

Удар.

«Время — это такая роскошь, мисс Прайс, и я не собираюсь раскидываться им направо и налево»

Удар.

«Всё паршиво, Гэвин. Он повёл себя как настоящий кретин и отказался.»

Ещё удар.

«А что, если это так, Джейд?»

Накрываю уши ладонями, пытаясь заглушить поток воспоминаний, но они назойливо маячат перед глазами.

«Твой оценивающий взгляд, Джейд»